– Э-э, с восьмью, не считая той женщины, которой в пятницу пришлось срочно уйти, Элизабет…

– Не важно, – оборвал его босс, – наверняка она такая же, как и остальные.

Он махнул рукой и уставился через окно на стройплощадку. Тоненькая серая косичка повернулась вслед за головой.

– Ну, через полчаса у нас с ней еще одна встреча, – напомнил Бенджамин, посмотрев на часы.

– Отмени! Что бы она ни сказала, мне все равно. Она так же консервативна, как и все остальные. Над сколькими гостиницами мы с тобой вместе работали, Бенджи?

Бенджамин вздохнул:

– Во-первых, Бенджамин, а во-вторых, мы много работали вместе, Винсент.

– Много. – Босс кивнул самому себе. – Именно. А сколько мест, где мы с тобой работали, выглядели так же чудесно? – Он вытянул руку, указывая на расстилавшийся за окном пейзаж. Бенджамин с безразличным видом повернулся в кресле и с трудом заставил себя взглянуть на шумную и грязную стройплощадку. Конечно, это было красиво, но он бы предпочел увидеть там уже готовую новенькую гостиницу, а не холмы и озера. Он в Ирландии уже два месяца, а окончание строительства гостиницы запланировано на август, то есть еще через три месяца. Бенджамин родился в Хакстоне, штат Колорадо, но жил в Нью-Йорке, считая, что навсегда спасся от клаустрофобии, которую способен вызвать маленький город. Похоже, он ошибался.

– Ну? – Винсент закурил сигару и теперь посасывал ее кончик.

– Прекрасный вид, – сказал Бенджамин со скучающим видом.

– Чертовски прекрасный вид, и я не позволю какому-нибудь супер-пупер дизайнеру по интерьерам заявиться сюда и превратить наш будущий отель в заурядную городскую гостиницу, которых мы уже настроили миллионы.

– А чего ты хочешь, Винсент? – Последние два месяца Бенджамин слышал только то, чего он не хотел.

Винсент, одетый в блестящий серый костюм, подошел к портфелю, вынул из него папку и бросил ее на стол перед Бенджамином.

– Посмотри на эти газетные статьи. Это место – просто золотая жила. Я хочу того, чего хотят люди. А люди не хотят просто средненькую гостиницу. Она должна быть романтичной, веселой, артистичной, без этих шизоидных современных заморочек. И если еще хоть кто-нибудь придет сюда все с теми же дерьмовыми идеями, я сам займусь дизайном отеля. – Раскрасневшись, он отвернулся к окну и затянулся.

Спектакли Винсента давно надоели Бенджамину.

– Я хочу настоящего художника, – продолжил Винсент, – бредящего лунатика. Творческого, своеобразного человека. Я устал от всех этих, в офисных костюмах, которые говорят о цветовых оттенках так, будто это секторные диаграммы, и которые никогда в жизни не брали в руки кисть. Я хочу Ван Гога…

Его прервал стук в дверь.

– Кто это? – угрюмо спросил Винсент, лицо его все еще было красным после гневной тирады.

– Наверное, Элизабет Эган пришла на нашу встречу.

– По-моему, я велел тебе ее отменить.

Бенджамин проигнорировал эту реплику и подошел к двери, чтобы впустить Элизабет.

– Здравствуйте, – сказала она, входя. За ней шла Поппи с фиолетовыми волосами, вся забрызганная краской и сгибающаяся под тяжестью папок, из которых вываливались образцы коврового покрытия и тканей.

– Здравствуйте, я Бенджамин Уэст, руководитель проекта. Мы встречались в пятницу. – Он пожал Элизабет руку.

– Да, простите, тогда мне пришлось уйти, – твердым голосом сообщила она, не глядя ему в глаза. – Уверяю вас, такое случается не часто. – Она повернулась к стоящей за ней девушке, которая уже совсем выбилась из сил.

– Это Поппи, моя помощница. Надеюсь, вы не будете возражать, если она примет участие в нашей встрече.

Поппи, сражаясь с папками, пожала Бенджамину руку, вследствие чего несколько папок упали на пол.

– Вот черт, – громко сказала она, и Элизабет с грозным видом повернулась к ней.

Бенджамин рассмеялся.

– Все нормально. Давайте я помогу.

– Мистер Тэйлор, – громко сказала Элизабет, пересекая комнату с протянутой рукой, – рада еще раз встретиться с вами. Я хотела бы извиниться за то, что произошло на прошлой встрече.

Винсент внимательно осмотрел ее черный костюм и затянулся сигарой. Он не пожал ей руку и отвернулся к окну.

Бенджамин помог Поппи донести папки до стола и заговорил, чтобы разрядить напряжение:

– Почему бы нам не присесть?

Элизабет с пылающим лицом медленно опустила руку и шагнула к столу. Вдруг ее голос стал выше на октаву.

– Айвен!

Поппи нахмурилась и оглядела комнату.

– Ничего страшного, – сказал ей Бенджамин. – Люди все время путают мое имя. Меня зовут Бенджамин, мисс Эган.

– Да нет, я не вам. – Элизабет засмеялась. – Я говорю о мужчине, сидящем в кресле, рядом с вами. – Она подошла к столу. – Что вы здесь делаете? Я не знала, что вы связаны с гостиницей. Я думала, вы работаете с детьми.

Винсент поднял брови и молча смотрел, как она кивает и вежливо улыбается. Он захохотал, и это был искренний смех, закончившийся отрывистым кашлем.

– С вами все в порядке, мистер Тэйлор? – участливо спросила Элизабет.

– Да, мисс Эган, все в порядке. Все в полном порядке. Рад встрече с вами. – Он протянул ей руку.

Пока Поппи с Элизабет раскладывали бумаги, Винсент вполголоса сказал Бенджамину:

– Может быть, эта не так уж и далека от того, чтобы отрезать себе ухо.

Дверь в вагончик открылась, и вошла секретарша с подносом, уставленным кофейными чашками.

– Что ж, было приятно снова встретиться с вами. До свидания, Айвен! – крикнула Элизабет, когда дверь за женщиной закрылась.

– Ну что, он ушел? – сухо спросила Поппи.

– Не волнуйтесь, – тихо смеясь, сказал Бенджамин Поппи, с восхищением наблюдая за Элизабет. – Она чудесно вписывается в образ. Вы подслушивали за дверью, не так ли?

Поппи в замешательстве посмотрела на него.

– Не бойтесь, это не грозит неприятностями, – он засмеялся, – но вы же слышали наш разговор, да?

Поппи задумалась на мгновение, а затем медленно кивнула, все еще сильно смущаясь.

Бенджамин захихикал и бросил взгляд в сторону.

– Я так и думал. Умная женщина, – размышлял он вслух, наблюдая за поглощенной беседой с Винсентом Элизабет.

Они оба были явно захвачены разговором.

– Элизабет, вы мне нравитесь, правда, – искренне говорил Винсент. – Мне нравится ваша эксцентричность.

Элизабет нахмурилась.

– Понимаете, ваши причуды… Это отличительная черта гениев, а мне нравится, когда у меня в команде работают гении.

Она кивнула, совершенно сбитая с толку.

– Но, – продолжил Винсент, – ваши идеи не слишком убедительны. По правде сказать, они совершенно неубедительны. Мне они не нравятся.

Повисло молчание.

Элизабет неловко заерзала в кресле.

– Хорошо. – Она попыталась сохранить деловой тон. – Что именно у вас на уме?

– Любовь.

– Любовь? – медленно повторила Элизабет.

– Да, любовь. – Он откинулась в кресле, сложив руки на животе.

– У вас на уме любовь, – холодно сказала Элизабет, посмотрев на Бенджамина и ища подтверждения.

Бенджамин пожал плечами.

– Ну, мне самому наплевать на любовь, – сказал Винсент. – Я женат уже двадцать пять лет, – добавил он в качестве объяснения. – Но ирландская публика хочет именно любви. Где эта штука? – Он пошарил по столу и подвинул Элизабет папку с газетными вырезками.

Бегло просмотрев их, Элизабет заговорила, и Бенджамин услышал разочарование в ее голосе.

– А, я поняла. Вы хотите тематическую гостиницу.

– Вы говорите так, будто это что-то вульгарное, – отмахнулся он.

– Да, я убеждена, что тематические гостиницы – это вульгарно, – твердо сказала Элизабет. Она не могла поступиться принципами даже ради такой работы, как эта.

Бенджамин и Поппи посмотрели на Винсента, ожидая ответного удара. Как на теннисном матче.

– Элизабет, – сказал Винсент, уголки его губ расползались в улыбке, – вы красивая женщина, уверен, вам это известно. Любовь не тема. Это атмосфера, настроение.