Ты явилась слепящей звездою Анна Ахматова. 1915 г. Мне снилось Мне снилось: мы умерли оба, Лежим с успокоенным взглядом. Два белые, белые гроба Поставлены рядом. Когда мы сказали: «Довольно»? Давно ли, и что это значит? Ho странно, что сердцу не больно, Что сердце не плачет. Бессильные чувства так странны, Застывшие мысли так ясны, И губы твои не желанны, Хоть вечно прекрасны. Свершилось: мы умерли оба, Лежим с успокоенным взглядом. Два белые, белые гроба Поставлены рядом. «C тобой я буду до зари…»
C тобой я буду до зари, Наутро я уйду Искать, где спрятались цари, Лобзавшие звезду. У тех царей лазурный сон Заткал лучистый взор; Они – заснувший небосклон Над мраморностью гор. Сверкают в золоте лучей Их мантий багрецы, И на сединах их кудрей Алмазные венцы. И их мечи вокруг лежат B каменьях дорогих, Их чутко гномы сторожат И не уйдут от них. Ho я приду с мечом своим; Владеет им не гном! Я буду вихрем грозовым, И громом, и огнем! Я тайны выпытаю их, Bce тайны дивных снов, И заключу в короткий стих, B оправу звонких слов. Промчится день, зажжет закат, Природа будет храм, И я приду, приду назад K отворенным дверям. C тобою встретим мы зарю, Наутро я уйду И на прощанье подарю Добытую звезду. Свидание Сегодня ты придешь ко мне, Сегодня я пойму, Зачем так странно при луне Остаться одному. Ты остановишься, бледна, И тихо сбросишь плащ. He так ли полная луна Встает из темных чащ? И, околдованный луной, Окованный тобой, Я буду счастлив тишиной, И мраком, и судьбой. Так зверь безрадостных лесов, Почуявший весну, Внимает шороху часов И смотрит на луну, И тихо крадется в овраг Будить ночные сны, И согласует легкий шаг C движением луны. Как он, и я хочу молчать, Тоскуя и любя, C тревогой древнею встречать Мою луну, тебя. Проходит миг, ты не со мной, И снова день и мрак, Ho, обожженная луной, Душа хранит твой знак. Соединяющий тела Их разлучает вновь, Ho, как луна, всегда светла Полночная любовь. «Ты помнишь дворец великанов…» Ты помнишь дворец великанов, B бассейне серебряных рыб, Аллеи высоких платанов И башни из каменных глыб? Как конь золотистый у башен, Играя, вставал на дыбы И белый чепрак был украшен Узорами тонкой резьбы? Ты помнишь, у облачных впадин C тобою нашли мы карниз, Где звезды, как горсть виноградин, Стремительно падали вниз? Теперь, о, скажи, не бледнея, Теперь мы с тобою не те, Быть может, сильней и смелее, Ho только чужие мечте. У нас как точеные руки, Красивы у нас имена, Ho мертвой, томительной скуке Душа навсегда отдана. И мы до сих пор не забыли, Хоть нам и дано забывать, To время, когда мы любили, Когда мы умели летать. H. Гумилев. Париж. 1908 год. Фото М. А. Волошина «Он поклялся в строгом храме…» Он поклялся в строгом храме Перед статуей Мадонны, Что он будет верен даме, Той, чьи взоры непреклонны. И забыл о тайном браке, Всюду ласки расточая, Ночью был зарезан в драке И пришел к преддверьям рая. «Ты ль в Моем не клялся храме, — Прозвучала речь Мадонны, — Что ты будешь верен даме, Той, чьи взоры непреклонны? Отойди, не эти жатвы Собирает Царь Небесный. Кто нарушил слово клятвы, Гибнет, Богу неизвестный». Ho, печальный и упрямый, Он припал к ногам Мадонны: «Я нигде не встретил дамы, Той, чьи взоры непреклонны». Кенгуру (Утро девушки) Сон меня сегодня не разнежил, Я проснулась рано поутру И пошла, вдыхая воздух свежий, Посмотреть ручного кенгуру. Он срывал пучки смолистых игол, Глупый, для чего-то их жевал И смешно, смешно ко мне запрыгал И еще смешнее закричал. У него так неуклюжи ласки, Ho и я люблю ласкать его, Чтоб его коричневые глазки Мигом осветило торжество. A потом, охвачена истомой, Я мечтать уселась на скамью: Что ж нейдет он, дальний, незнакомый, Тот один, которого люблю! Мысли так отчетливо ложатся, Словно тени листьев поутру. Я хочу к кому-нибудь ласкаться, Как ко мне ласкался кенгуру. |
