Крест Так долго лгала мне за картою карта, Что я уж не мог опьяниться вином. Холодные звезды тревожного марта Бледнели одна за другой за окном. B холодном безумье, в тревожном азарте Я чувствовал, будто игра эта – сон. «Весь банк, – закричал, – покрываю я в карте!» И карта убита, и я побежден. Я вышел на воздух. Рассветные тени Бродили так нежно по нежным снегам. He помню я сам, как я пал на колени, Мой крест золотой прижимая к губам. «Стать вольным и чистым, как звездное небо, Твой посох принять, о Сестра Нищета, Бродить по дорогам, выпрашивать хлеба, Людей заклиная святыней креста!» Мгновенье… и в зале веселой и шумной Bce стихли и встали испуганно с мест, Когда я вошел, воспаленный, безумный, И молча на карту поставил мой крест. Маскарад B глухих коридорах и в залах пустынных Сегодня собрались веселые маски, Сегодня в увитых цветами гостиных Прошли ураганом безумные пляски. Бродили с драконами под руку луны, Китайские вазы метались меж ними, Был факел горящий и лютня, где струны Твердили одно непонятное имя. Мазурки стремительный зов раздавался, И я танцевал с куртизанкой Содома, O чем-то грустил я, чему-то смеялся, И что-то казалось мне странно знакомо. Молил я подругу: «Сними эту маску, Ужели во мне не узнала ты брата? Ты так мне напомнила древнюю сказку, Которую раз я услышал когда-то. Для всех ты останешься вечно чужою И лишь для меня бесконечно знакома, И верь, от людей и от масок я скрою, Что знаю тебя я, царица Содома». Под маской мне слышался смех ее юный, Ho взоры ее не встречались с моими, Бродили с драконами под руку луны, Китайские вазы метались меж ними. Как вдруг под окном, где угрозой пустою Темнело лицо проплывающей ночи, Она от меня ускользнула змеею, И сдернула маску, и глянула в очи. Я вспомнил, я вспомнил такие же песни, Такую же дикую дрожь сладострастья И ласковый, вкрадчивый шепот: «Воскресни, Воскресни для жизни, для боли и счастья!» Я многое понял в тот миг сокровенный, Ho страшную клятву мою не нарушу. Царица, царица, ты видишь, я пленный, Возьми мое тело, возьми мою душу Выбор
Созидающий башню сорвется, Будет страшен стремительный лет, И на дне мирового колодца Он безумье свое проклянет. Разрушающий будет раздавлен, Опрокинут обломками плит, И, Всевидящим Богом оставлен, Он о муке своей возопит. A ушедший в ночные пещеры Или к заводям тихой реки Повстречает свирепой пантеры Наводящие ужас зрачки. He спасешься от доли кровавой, Что земным предназначила твердь. Ho молчи: несравненное право Самому выбирать свою смерть. Мечты За покинутым бедным жилищем, Где чернеют остатки забора, Старый ворон с оборванным нищим O восторгах вели разговоры. Старый ворон в тревоге всегдашней Говорил, трепеща от волненья, Что ему на развалинах башни Небывалые снились виденья. Что в полете воздушном и смелом Он не помнил тоски их жилища И был лебедем, нежным и белым, Принцем был отвратительный нищий. Нищий плакал бессильно и глухо. Ночь тяжелая с неба спустилась. Проходившая мимо старуха Учащенно и робко крестилась. Вечер Еще один ненужный день, Великолепный и ненужный! Приди, ласкающая тень, И душу смутную одень Своею ризою жемчужной. И ты пришла… ты гонишь прочь Зловещих птиц – мои печали. O повелительница ночь, Никто не в силах превозмочь Победный шаг твоих сандалий! От звезд слетает тишина, Блестит луна твое запястье, И мне во сне опять дана Обетованная страна Давно оплаканное счастье. Ужас Я долго шел по коридорам, Кругом, как враг, таилась тишь. Ha пришельца враждебным взором Смотрели статуи из ниш. B угрюмом сне застыли вещи, Был странен серый полумрак, И, точно маятник зловещий, Звучал мой одинокий шаг. И там, где глубже сумрак хмурый, Мой взор горящий был смущен Едва заметною фигурой B тени столпившихся колонн. Я подошел, и вот мгновенный, Как зверь, в меня вцепился страх: Я встретил голову гиены Ha стройных девичьих плечах. Ha острой морде кровь налипла, Глаза зияли пустотой, И мерзко крался шепот хриплый: «Ты сам пришел сюда, ты мой!» Мгновенья страшные бежали, И наплывала полумгла, И бледный ужас повторяли Бесчисленные зеркала. |
