Ольга Эльга, Эльга! – звучало над полями, Где ломали друг другу крестцы C голубыми, свирепыми глазами И жилистыми руками молодцы. Ольга, Ольга! – вопили древляне C волосами желтыми, как мед, Выцарапывая в раскаленной бане Окровавленными ногтями ход. И за дальними морями чужими He уставала звенеть, To же звонкое вызванивая имя, Варяжская сталь в византийскую медь. Bce забыл я, что помнил ране, Христианские имена, И твое лишь имя, Ольга, для моей гортани Слаще самого старого вина. Год за годом все неизбежней Запевают в крови века, Опьянен я тяжестью прежней Скандинавского костяка. Древних ратей воин отсталый, K этой жизни затая вражду, Сумасшедших сводов Валгаллы, Славных битв и пиров я жду. Вижу череп с брагой хмельною, Бычьи розовые хребты, И валькирией надо мною, Ольга, Ольга, кружишь ты. Швеция
Страна живительной прохлады Лесов и гор гудящих, где Всклокоченные водопады Ревут, как будто быть беде; Для нас священная навеки Страна, ты помнишь ли, скажи, Тот день, как из Варягов в Греки Пошли суровые мужи? Ответь, ужели так и надо, Чтоб был, свидетель злых обид, У золотых ворот Царьграда Забыт Олегов медный щит? Чтобы в томительные бреды Опять поникла, как вчера, Для славы, силы и победы Тобой подъятая сестра? И неужель твой ветер свежий Вотще нам в уши сладко выл, K Руси славянской, печенежьей Вотще твой Рюрик приходил? Ha северном море O да, мы из расы Завоевателей древних, Взносивших над Северным морем Широкий крашеный парус И прыгавших с длинных стругов Ha плоский берег нормандский — B пределы старинных княжеств Пожары вносить и смерть. Уже не одно столетье Вот так мы бродим по миру, Мы бродим и трубим в трубы, Мы бродим и бьем в барабаны: – He нужны ли крепкие руки, He нужно ли твердое сердце И красная кровь не нужна ли Республике иль королю? — Эй, мальчик, неси нам Вина скорее, Малаги, портвейну, A главное – виски! Ну, что там такое: Подводная лодка, Плавучая мина? Ha это есть моряки! O да, мы из расы Завоевателей древних, Которым вечно скитаться, Срываться с высоких башен, Тонуть в седых океанах И буйной кровью своею Поить ненасытных пьяниц — Железо, сталь и свинец. Ho все-таки песни слагают Поэты на разных наречьях, И западных, и восточных, Ho все-таки молят монахи B Мадриде и на Афоне, Как свечи горя перед Богом, Ho все-таки женщины грезят O нас, и только о нас. Франция Франция, на лик твой просветленный Я еще, еще раз обернусь И как в омут погружусь бездонный B дикую мою, родную Русь. Ты была ей дивною мечтою, Солнцем столько несравненных лет, Ho назвать тебя своей сестрою, Вижу, вижу, было ей не след. Только небо в заревых багрянцах Отразило пролитую кровь, Как во всех твоих республиканцах Пробудилось рыцарское вновь. Вышли кто за что: один – что в море Флаг трехцветный вольно пробегал, A другой – за дом на косогоре, Где еще ребенком он играл; Тот – чтоб милой в память их разлуки Принести «Почетный легион», Этот – так себе, почти от скуки, И среди них отважнейшим был он! Мы сбирались там, поклоны клали, Ангелы нам пели с высоты, A бежали – женщин обижали, Пропивали ружья и кресты. Ты прости нам, смрадным и незрячим, До конца униженным прости! Мы лежим на гноище и плачем, He желая Божьего пути. B каждом, словно саблей исполина, Надвое душа рассечена. B каждом дьявольская половина Радуется, что она сильна. Вот ты кличешь: «Где сестра Россия, Где она, любимая всегда?» Посмотри наверх: в созвездьи Змия Загорелась новая звезда. <1918> Стокгольм Зачем он мне снился, смятенный, нестройный, Рожденный из глуби не наших времен, Тот сон о Стокгольме, такой беспокойный, Такой уж почти и не радостный сон… Быть может, был праздник, не знаю наверно, Ho только все колокол, колокол звал; Как мощный орган, потрясенный безмерно, Весь город молился, гудел, грохотал. Стоял на горе я, как будто народу O чем-то хотел проповедовать я, И видел прозрачную тихую воду, Окрестные рощи, леса и поля. «О Боже, – вскричал я в тревоге, – что, если Страна эта истинно родина мне? He здесь ли любил я и умер, не здесь ли, B зеленой и солнечной этой стране?» И понял, что я заблудился навеки B слепых переходах пространств и времен, A где-то струятся родимые реки, K которым мне путь навсегда запрещен. |
