Подняв глаза от мерцающей глубины пола из призрачной кости, Синния увидела вспыхнувшие и засиявшие, блестящие, но лишённые сосредоточенности глаза Элы, как будто бы дитя увидело нечто поразительное в бесконечном пространстве перед нею. Она сидела, вытянувшись в струну, с дикими глазами, пристально глядя прямо на Синнию, но её взгляд не был, ни сфокусирован на провидице, ни направлен сквозь неё. Угол её зрения было просто невозможно определить, словно бы маленькая Эла смотрела на совершенно другой мир, чем тот, который её окружал.

Никто из сестёр Ютран не пошевелился, чтобы оказать помощь или поддержку внезапно расплакавшейся малышке в центре их круга. Они стояли, изо всех сил сохраняя спокойствие, тогда как дуновение фаэрула продолжало покачивать их мягко колеблющиеся одежды. Прикованные к месту они с отвращением заинтригованно наблюдали за необычным действом, которое разворачивалось перед ними. Ритуал Аластрины ещё никогда не совершался столь юной провидицей и никогда не проводился до тех пор, пока Совет Провидцев не объявлял новенькую подготовленной, посвящая её посредством Ритуала Тюйриан.

Невысказанное понимание пронеслось по кругу провидиц, как болезненная смесь сострадания и отвращения. Они не были невосприимчивы к страданию малышки, но что-то было в самой её сущности такое, что они находили отвратительным. Она была опасна. Она была неуравновешенна и ненормальна, и многие из сестёр Ютран соглашались, что для всех было бы гораздо лучше, если бы Владычица Айони позволила её казнить вместе с отцом в конце Династических Войн.

Однако Владычица никогда ничего не делала без серьёзного основания, и никто даже теперь не осмелится подвергнуть сомнению её предвидение. Ещё один страдальческий крик перешёл в пронзительный визг, и пол из призрачной кости начал пульсировать и трещать от энергии. Глаза Элы внезапно расширились, вокруг неё сверкали потоки ша‘эйль, струились сквозь пол и вспыхивали крошечными звёздами света, когда они проходили сквозь психические связи, оставляя призрачные прожилки, мерцающие прямо под отполированной поверхностью.

Призрачные завитки уходили сквозь настил, сплетаясь и мерцая, когда достигали ног провидиц, которые стояли неподвижно по кругу преисполненные благоговейного страха и любопытства. Ни одна из сестёр Ютран не двигалась, прикованная к своему месту собственным волнением.

В доме провидцев ничего подобного не случалось уже тысячи лет.

Видения начали колебаться и течь сквозь пол, постепенно стекая с отражений провидиц, переплетаясь и смешиваясь с потоками ша‘эйль. Сначала они были бесформенны, но подчиняясь непостижимому пути, властно притягивали взгляды провидиц вниз, вовнутрь себя, словно бы впитывались в их разумы как густая жидкость.

Мерзость, энергия варпа и сам зал составляли опьяняющую и смертельную смесь. Всё ещё стоя на границе круга, Синния пристально всматривалась в окружающую картину с непониманием и недоверием, чувствуя, как атмосфера в помещении кружится и сгущается вокруг Элы. Словно бы круглое помещение стало котлом, внутри которого кипели чувства и внутренняя энергия провидиц. Круглый зал Кольца Аластрины был построен в Блестящий Век Гуори Основателя, и его архитектура была уникальна для всего Каэлора. Призрачные кузнецы и костопевы в этот день работали вместе с ясновидцем, чтобы создать совершенное пространство, проводящее духовную энергию вокруг легендарного кольца, которое ясновидец некогда подарил Аластрине. Хотя помещение должно было усиливать энергию тех, кто стоял вокруг его центра, оно также фокусировало эту энергию в самый центр, удерживая её там, как свет внутри отражающей сферы. Из-за такой удивительной и элегантной конструкции ясновидцу удалось преподнести Дому Провидиц Ютран совершенный дар, одновременно не давая им возможность использовать какую бы то ни было энергию за пределами их собственных стен.

Синния увидела огонь прежде других. Вначале это было похоже на тлеющие в золе угольки, едва различимые в тёмноте под поверхностью пола. Затем тлеющие угли вспыхнули золотой искрой, и дыхание фаэрула там, казалось, стало тише, раздувая искру в пламя. Спустя несколько мгновений, не длиннее взмаха крыльев крошечного жука аэреб, огонь метнулся вниз, распространяясь внутрь пола с такой безудержной яростью, что Синния должна была подавить инстинктивное желание отдёрнуть свои ноги от несуществующего жара. Она заставила себя вспомнить, что это была иллюзия, лишь проекция видения Элы на совершенный проводник ментальной энергии, каким являлся материал пола.

Неясные очертания фигур извивались и корчились между огнями в агонии или экстазе, или в том и другом одновременно. Они были тёмными, как силуэты или проекции призраков, быстро поносившиеся сквозь пламя, словно потерянные дамашир — души или демоны.

Внезапно на сестёр Ютран снизошло понимание. Как одна, они затаили дыхание, поражённые видениями, которые изливались из разума юной Элы. Маленькая мерзость испускала наружу поток видений внутрь Кольца Аластрины, наполняя его сценами смерти и кровавой резни, демонеттами Великого Врага, танцующими на горящих улицах Каэлора. Видения обжигали их разумы, тогда как неистовое пламя безопасно и холодно облизывало ноги.

Синния отпрянула назад, слегка пошатнувшись под воздействием ментального заграждения. Раньше она никогда не видела картин такого насилия, разыгравшихся в этом священном помещении, и, конечно, никогда прежде ничего подобного не случалось во время Ритуала Аластрины.

Она чувствовала, что её мысли неуклонно раскаляются, до тех пор, пока она не поняла, что больше не может удерживать их. Как если бы огонь на полу был одновременно и в её голове. Мысли пылали внутри её черепа, разогревая разум, словно закипающий суп. Они начали плавиться, сворачиваясь вместе до тех пор, пока она больше не смогла отличить одну от другой, приводили её разум в состояние кружащейся психической смеси.

На одно мгновение, и впервые с тех пор, как она прошла через Испытания Менмон много лет назад, Синния чувствовала, что её душу охватил неподдельный ужас. Словно бы это дитя в действительности сжигало её личность и наполняло разум пламенем и демонами.

В неожиданной вспышке Синния ещё раз увидела образ ребёнка-слир, неподвижно сидящего в безмятежном спокойствии в самом сердце бушующей ярости. Её глаза были глубокими провалами мрака, из которых вырывался весь этот огонь. Из них потоками лились реки крови, падая каскадом на её пузырящуюся и горящую кожу. Она была не одна. Позади неё с протянутыми руками, окутанный демоническим огнём, как плащом, стоял брат Элы, Найс. Его ладони были полны крови, и глаза сияли невероятной, маниакальной тьмой.

Картина ужасных брата и сестры мелькнула на кратчайший миг, как подсознательный импульс, но невозможно сказать, была ли она реальна, видели её другие, или она всецело существовала лишь в собственном разуме Синнии. Её способность к пониманию на границах между этими измерениями потерпело почти полное фиаско.

Другой вопль страдания вырвался у сидевшей Элы, но в этот раз он сорвался на высокий, свистящий визг на грани слышимости. Этот крик, казалось, разорвал в клочья видения, наполнявшие зал, словно яркая полоса огня, прорезавшаяся сквозь стекло. Одновременно сонм картин и видений исчез из вида, вновь оставляя зал неожиданно холодным, спокойным и безмолвным, а истощённое и опустошённое отвратительное дитя в центре круга повалилось вперёд на пол.

Глаза её, наконец, закрылись.

Одна за другой сёстры Дома Ютран отвернулись от малышки и спокойно покинули помещение. Новенькая была обязана остаться, чтобы прийти в себя, используя свои собственные силы. Это было традицией ещё со времён самой Аластрины. Когда они вышли, провидицы старались производить впечатления, словно бы ничего не случилось, как если бы ритуал прошёл так, как они ожидали, словно бы вообще не произошло ничего исключительного, но ни одна из них не могла скрыть неуверенность своей походки.

Спустя небольшое время Кольцо Аластрины опустело за исключением двух безмолвных фигур. Маленькая Эла неподвижно лежала на призрачной кости. Тонкая струйка крови стекала из уголка её рта и собиралась лужицей возле жемчужно-белой щеки. Синния осталась стоять на своём церемониальном месте, почему-то не способная отвернуться и оставить мерзость одну, и пока ещё не в силах заставить себя наклониться и оказать ей помощь. Один и тот же вопрос вращался в её голове снова и снова, пока от него не затошнило.