Чародейке не пришлось даже применять магию. Конечно, без посоха или жезла ей было бы сложно сотворить что-то губительное, но здешнего сброда она совершенно не боялась. Сегодня ей предстояла встреча с врагом сильным, хитрым, беспощадным и жестоким.

Проулок закончился тупиком. От него вели две ступенчатые лестницы — одна в старую башенку, другая — в подвальную алхимическую лавку, где тускнел слабый-слабый свет. Не раздумывая, чародейка спустилась вниз.

Внутри стоял неприятный запах подгоревшего зелья, приготовленного из тех компонентов, о происхождении которых лучше не знать. В центре комнаты были расставлены столы с гнутыми ножками, полностью заставленные склянками, костяными оберегами, амулетами, кожаными книгами, глиняными табличками с высеченными рунами и прочим магическим товаром.

Из тёмного угла, словно паук выбрался сгорбленный старик с изъеденным подбородком и губами — не иначе как впоследствии какого-то неудачного заклятия. На нём был чёрный халат, протёртый и ободранный.

— Заходи, заходи, почтенная волшебница, — тягуче заскрипел хозяин лавки, приглашая посетительницу к ближайшему столу. — Чего изволишь: эликсир здоровья, приворотное зелье, оберег от порчи, ворожильные камни…

— Мне нужен боевой жезл, — коротко отозвалась чародейка через вуаль.

Чернокнижник мгновенно всё понял, и игривая учтивость его сменилась злорадной усмешкой. Он испытывал страсть к знающим покупателям. Это не юные колдуны-самоучки, не суеверные тётки, свято верящие в силу оберегов, не наивные дурочки, искренне убеждённые, что зелье для приворота бросит полюбившегося им парня к их ногам. Нет, всю эту дребедень для дураков приходилось держать исключительно для того, чтобы Гильдия серых не прикрыла его лавочку, а его не отправили в темницу за продажу запрещённых в Мелисе черно-магических вещей. Настоящие ведьмы, интересующиеся настоящей чёрной магией, захаживали сюда редко, но каждый такой визит был для старого чернокнижника праздником. Он не боялся доносчиков, потому что сразу видел, что у человека на уме, знал, кому можно показать настоящий товар, а кому только пустить пыль в глаза.

— Для какой стихии тебе требуется жезл, почтенная? — прошепелявил чернокнижник.

— Магия тьмы. Мне нужен жезл для заклинания Духа Смерти.

Чернокнижник расплылся в безобразной ухмылке.

— Ты знаешь в этом толк! Ты задумала месть, верно?

— То, для чего он мне нужен, не влияет на цену товара, разве не так? — холодно ответила чародейка.

— Понимаю. Есть у меня одна такая вещь. Только стоит недёшево.

Старый чернокнижник удалился и не появлялся минут пять. Чародейка за это время осмотрела лавку, не найдя на виду ничего, связанного с настоящей боевой магией. Конечно, подобные вещи старый хитрец держит в таких тайниках, что вся Гильдия серых не сыщет.

Короткий боевой жезл вызвал неприятное покалывание даже у видавшей виды чародейки. Бледное дерево в полтора локтя длиной заканчивалось жутким навершием, напоминающим высушенный человеческий череп. Заключенную в нём силу голодной мести чародейка почувствовала сразу.

— Это очень дорогой жезл… — начал было чернокнижник.

Чародейка молча протянула ему на ладони два крупных изумруда. Старый колдун опешил. Затем взял трясущимися руками камни.

— Да ведут тебя божества вечного мрака, дитя тьмы! С этим жезлом ты сумеешь отомстить. Он сотворен для мести. Многими болями, скорбями и утратами сопровождалось его создание. Выпей энергию жизни из своей жертвы, дочь тьмы, выпей, и будешь отомщена и возвышена!

Лесная чародейка глотнула слюну от подступившего отвращения. В ней взыграло омерзение к чёрной магии, привитое в Спящей сельве. На миг ей захотелось отказаться от покупки. Но другого сильного оружия ей сейчас не найти. Противник очень опасен, а магия сельвы не поможет ей в этом чужом душном городе.

Она сжала древко жезла, концентрируя мысли на задуманном, и пошла прочь. Заклинания тьмы, которые она когда-то поклялась забыть, послушно возрождались в памяти.

Подул ветер с южных гор, опаляя лицо полуденным зноем. Марк был голоден, но заходить в харчевню не хотелось. Он чувствовал себя потерянным и разбитым. Он не знал куда ему идти и что делать. Одиночество, которое он пережил в Морфелоне у глухих ворот королевского дворца, теперь казалось лёгким и мимолётным.

«Надо же… я пытался обрести нового друга, а в результате потерял всех».

Он часа два бесцельно бродил по городу, останавливаясь возле харчевен, откуда доносился манящий запах шашлыка и свежего хлеба, но так и не смог войти пообедать.

«Что происходит? Вот напасть-то! Я голоден, меня мучит жажда, в кошельке полно денег, а поесть не могу».

Город бурлил слухами и пересудами. Кое-где раздавались рыдания. Ближе к пристани чувствовался запах гари после вчерашних пожарищ. На каждом углу слышался шёпот о страшном некроманте, учинившем кровавую бойню у «Морского конька». По слухам, у злосчастного трактира полегло не менее двадцати человек, осталось множество раненых, сгорели в пожаре десятки лавок и складов, многие горожане стали жертвами мародёров и грабителей — для спокойного Мелиса это было чересчур.

«…А ведь Никта права! — вдруг отчётливо понял Марк. — Я и впрямь долго обманывал себя. Ещё с Мутных озёр я старался идти лёгким путём. Меня не пугала обязанность идти в стройном ряду наёмников Дубового Листа против солимов. Я не побоялся вылазки в Раздорожную Таверну. Я боялся одного — своего призвания миротворца. Потому и обрадовался новому миротворцу…»

«Только одно препятствие мешает тебе стать сверхчеловеком — страх!»

Марк вздрогнул, ощутив озноб. Слова Саркса вырвались, как будто не из памяти, а из ближайшей лавки. Он оглянулся по сторонам, на снующих прохожих в халатах, робах, платьях, чалмах… голова закружилась.

Ему стало страшно. Теперь, пройдя столько испытаний, он как будто снова возвращался в боязливую юность, когда страшился каждого шороха, каждого чужого взгляда…

«…Страх перед Богом, перед друзьями, перед самим собой. Страх впасть в искушение, страх вины, страх позора, страх, страх, страх…»

«Замолчи! — подумал Марк. — Во имя Спасителя… всё нормально. Просто я немного растерян, и он пользуется этим».

Надо найти аделианский храм. Надо помолиться и успокоиться.

«Ты можешь сколько угодно прикрываться аделианской моралью, верой в Спасителя и прочей чушью. Но однажды, я знаю, ты взглянешь в Зеркало Мглы…»

Марк шарахнулся от дымящей жаровни с шашлычным запахом: ему почудилось, что в этом дыму восстаёт нечто призрачное и роковое…

«Зеркало Мглы…»

— Ты не запугаешь меня, — прошептал Марк вслух. Пальцы его мелко дрожали.

«Только одно препятствие…»

Губы Марка шевелились. Он стоял посреди пыльной городской дороги и пытался прошептать молитву защиты из прошлого, когда был юн, слаб и боязлив.

«…мешает тебе…»

Он бросился бежать.

«…стать сверхчеловеком!»

Задевая прохожих, отпускающих ему вслед ругательства, Марк понёсся к Цветочной улице.

«Страх!»

Старый собиратель легенд, бывший архивариус Фабридий был удивлён, увидев запыхавшегося Марка у двери своего дома. Он стразу насторожился, оглядываясь вокруг, не гонится ли за его недавним собеседником свора даймонов.

— Что случилось, мой друг? Ты от кого-то убегаешь?

— Да… — выдохнул Марк. — От себя.

Эти слова успокоили старого архивариуса. Добродушно улыбнувшись, Фабридий провёл Марка в свою заваленную рукописями гостиную и угостил чаем. Марк жадно выпил кружку и попросил ещё. Одинокий старик был рад проявить гостеприимство. Вслед за глиняным чайником он поставил перед Марком тарелку с ячменной лепёшкой и ржаными сухариками — всё, чем мог угостить нежданного гостя.

Марк грыз старые сухари с куда большим удовольствием, чем если бы обедал сейчас шашлыком в харчевне. Постепенно, слово за словом, он рассказал старому собирателю легенд всё, что произошло у «Морского конька», включая своё видение Саркса. Об этой тёмной стороне Седьмого Миротворца старик знал только из сказаний и сейчас пристально смотрел на встревоженное лицо Марка, пытаясь понять его чувства.