— Да? Правда? — Мелфай помялся в нерешительности. — Послушай, Эльмика… не могла бы ты… э-э, если у тебя это так хорошо получается… как бы это сказать?..

— Хочешь, чтобы я поупражнялась с тобой? — девушка произнесла это без хихиканья и игры глаз. Кажется, она была настроена серьёзно.

— Да, пожалуйста… если можно, — Мелфай прикусил язык.

— Ладно. Сходи за учебным посохом и приходи сюда. Я скоро вернусь.

Не веря в такую удачу, Мелфай бросился со всех ног к мастеру магических посохов, по дороге выдумывая повод, чтобы задержаться с Эльмикой подольше.

Через полчаса он сосредоточенно выводил концом посоха очертания степного орла. Эльмика уверяла, что фигуру бегущего зверя создать легче, но Мелфай сознательно начал с самого сложного. Присутствие сероглазой юной магессы придавало ему особого рвения.

Эльмика недолго рассказывала ему теорию о магических преобразованиях стихии ветра в видимые фигуры. Всё это он слышал на уроках. Но одно дело слышать, а другое — когда твоей рукой водит симпатичная особа, одно присутствие которой придаёт больше сил, чем все вспомогательные чары, какие только знал Мелфай.

— Открою тебе один секрет, — сказала Эльмика шёпотом. — Я ни с кем ещё им не делилась…

Несколько месяцев назад Мелфай, робкий в своей тайной влюблённости, отвернулся бы от неё в сильном смущении, но сейчас смотрел на неё смело и с благодарностью за доверие.

— Итак, представь. Фигура — это твоё желание. Сильное, горячее, страстное. Ты ждал его исполнения много лет. Хорошенько представь его. И продержи в мыслях несколько секунд. А потом — вложи его в мыслеобраз и представь: сейчас оно исполнится! Ну, попробуй.

Мелфай кивнул: он уже слышал, что сильные желания являются хорошим внутренним стимулом для несложных магических приёмов, но удивился, что их можно применять и в такой сложной науке, как магия фигурных элементов.

— Ну как, загадал? Представь себе свой триумф на летнем испытании, — подсказала Эльмика.

Но перед взглядом её серых глаз Мелфай не мог мечтать о чём-то подобном. Он увидел в своём воображении Эльмику, представил себя с нею на берегу Лазурного залива: они вместе любовались красивым закатом и обнимали друг друга за талию.

Прочувствованная картина аккуратно легла в заготовленный мыслеобраз — контуры степного орла вспыхнули сероватой искрой и, перед тем как исчезнуть, взмахнули крыльями.

— Надо же! Уже получается! — воскликнула Эльмика. — Тренируйся каждый день. Будь уверен, твой орёл скоро воспарит!

— Ты поможешь мне завтра? — Мелфай забеспокоился, что девушка сейчас уйдёт и неизвестно когда ему снова представится случай с ней встретиться.

— Если смогу. Ну, до встречи, — улыбнулась на прощанье юная магесса.

На четвёртом занятии с Эльмикой степной орел Мелфая таки воспарил ввысь. Ни управлять им для обзора, ни использовать в качестве оружия юный маг не умел, но был бесконечно счастлив. Эльмика похвалила его, и это было самое приятное.

Появления Яннеса он не заметил.

— Недурно, недурно, мой друг, — проговорил Яннес, важно покачивая седой бородкой. — Это ты, Эльмика, его научила? Толковый из тебя будет учитель.

— Спасибо, — девушка смущённо склонила голову. — Мне пора, меня ждут. Тренируйся, Мелфай, но не переусердствуй.

Мелфай улыбнулся ей вслед. Настроение омрачилось. Похоже, Эльмика испугалась, что Яннес всем расскажет о её возне с новичком. Своим неожиданным появлением Яннес разлучил их, и теперь, возможно, Эльмика станет избегать новых встреч.

«И, может быть, этого и хотел Яннес!»

Негодующая мысль ударила в голову, наполняя сердце обидой.

«Он наблюдал за нами! И, конечно же, наблюдал за мной и раньше!»

— Я помешал тебе? — словно издеваясь, спросил Яннес.

— Ты… ты следил за мной? — с сухостью, которая лишь чуть-чуть прикрывала клокочущую обиду, произнёс Мелфай.

Казалось, Яннес прекрасно понимает, что чувствует его ученик, но не хочет подавать вида.

— Я обязан за тобой следить. Ты под моей опёкой.

— Опёкой? — обозлился Мелфай ещё больше. — А зачем она здесь, в Доме Гильдии? Что мне здесь угрожает?

— Пока ты не получил личный посох, опёка необходима, — проговорил как ни в чем не бывало Яннес, прежде чем пойти прочь.

Мелфай решительно шагнул следом за ним.

— А как насчёт моей свободы? Свободы, о которой столько сказано в анналах серой магии? Почему я не могу быть свободным ни здесь, ни за пределами этих стен?!

— Если тебя интересует учение серых магов о свободе, поговори с архимагом Кассиафатом, — проронил Яннес, удаляясь. — Если же хочешь поговорить об Эльмике, то приходи послезавтра в полдень в мою рабочую комнату.

Мелфай замер на месте, остолбенев. Гнев остыл неожиданно быстро.

Ни о какой свободе в этот день он больше не думал.

О неприятных событиях в лагере наёмников старались не вспоминать. Путь четырёх друзей потянулся тропами Спящей сельвы через густые заросли вечнозелёных кустов и молодых деревьев. Идти лесными тропами было куда приятней, чем месить снег по морфелонским дорогам. Марк всё ещё побаивался солимов, но Никта заверила, что вдали от морфелонских застав они встречаются редко. Главное, идти тихо и не болтать. Последнее явно относилось к Сурку, норовившему рассказать, как он чуть было не поймал коварную чародейку, напавшую на лагерь наёмников. Однако он оказался на диво послушным, смиренно признав за хранительницей старшинство, и шёл молча. Марк тащил на спине подаренную Лесным Воинством меховую палатку — ночи в сельве были холодными, — а когда уставал, ношу принимал Сурок. В этой палатке друзья и ночевали, заворачиваясь каждый в свой плащ. Марк и Сурок караулили по очереди, поддерживая огонь. В лесу постоянно мелькали тени волков, слышалась тяжёлая поступь разбуженного медведя. Обитали здесь хищники и посерьёзней, однако к горящему костру никто не приближался.

Грибов и ягод в эту пору почти не было: довольствовались сушёными дарами леса, варили кашу в прихваченной запасливым Сурком кастрюльке. Кроме того, морфелонец захватил кучу снеди из лагеря: хлеб, сыр, ячменные лепёшки и копчёное мясо. Никта умудрялась находить орешки и коренья.

Через три дня исполинский лес кончился — начался реденький лесок Предлесий. Здесь снег и холод имели куда больше власти, чем в сельве. Отряд Марка попал в настоящую зиму. Снег, правда, был неглубок, да и тропы здесь часто протаптывали охотники и лесорубы.

До Мелиса оставалось пять дней пути.

Два дня прошли в мучительном ожидании. Мысленно Мелфай пытался оправдать Яннеса, дескать, серый маг сильно занят, если отложил разговор на послезавтра. Но подспудно Мелфая терзала мысль, что колдун нарочно затянул время, чтобы испытать терпение ученика.

Наконец-то этот день настал! Комната Яннеса, размещённая в одной из боковых башен Дома Гильдии, была круглой и просторной. У окна стоял полумесячной формы стол с многогранным кристаллом на подставке, а посреди комнаты красовался выгравированный на полу круг, словно миниатюрная арена для состязаний.

— Приятно видеть каких успехов ты достиг, Мелфай! — произнёс Яннес почти торжественно. — Магия фигурных элементов — наука сложная, хрупкая и строптивая. Даётся она немногим, и вовсе не по причине обделённости того или иного человека магическим даром. Наука эта требует взаимодействия таких противоположных чувств, как холодная воля и горячая страсть. Мало кому удается удержать эти душевные стихии в единстве.

— Мне помогала Эльмика, — сухо ответил Мелфай.

— Намёк понятен. Конечно же, ты пришёл ко мне не за разъяснениями природы магии фигурных элементов. Садись.

Они оба сели за полумесячный стол. Глянув на кристалл посреди стола, Мелфай почувствовал, что он завораживает взгляд и любоваться им можно очень долго — полезная штука, когда не хочется смотреть собеседнику в глаза.

— Итак, Эльмика. Что мы знаем об Эльмике, — деловито заговорил Яннес. — Дочь серой магессы и морского купца, обладателя двух торговых кораблей и права голоса в Гильдии Золотого Динара. Очень способная девушка, одна из тех избранных, кого приняли в Школу Гильдии в пятнадцать лет, заметь, на год раньше, чем положено. За три года учёбы она достигла таких успехов, каких большинству учеников не удаётся и за шесть лет. Смышлёная, дружелюбная, слегка вздорная и своенравная, но это ей к лицу. Весьма лакомый кусок для многих ухажёров. Пожалуй, я бы и сам посостязался за её руку и сердце, если бы не имел привязанности к иной особе.