Лейна неожиданно нахмурилась.

— Тем, что я сбежала из дому. Отправилась в Школу рыцарей, — неохотно призналась она.

— И тебя приняли?

— Когда-то туда принимали только зрелых мужчин и только из благородных семей юга. Но с каждым годом Южному Королевству требовалось всё больше хорошо обученных воинов. Сейчас это единственная боевая школа в Каллирое, куда принимают всех: и знатных, и простолюдинов, и юношей, и девушек. Там я и училась два года. Меня удостоили звания оруженосца, — девушка усмехнулась, но в её голосе слышалась гордость своим невысоким назначением. — А после Амархтонской битвы всех нас, недоучек, отправили на службу в Амархтон. От Армии Свободы почти ничего не осталось, каждый меч был на счету. Там я познакомилась с Никтиленой. А потом мы с ней отправились странствовать по Каллирое, пока не поселились в Спящей сельве.

— А твои родные?

— Мои сёстры повыходили замуж и разъехались. Отец остался в прибрежном селении. Стар уже, на охоту ходит редко, больше рыбу удит и учит молодых моряков. А мать я похоронила перед уходом в Спящую сельву.

— Она, наверное, гордилась тобой.

— Она долго ждала моего появления на свет. Поздняя я родилась. Мама хотела ещё одну дочь, помощницу и хозяйку, отец — сына, охотника и воителя. Хочется верить, что я стала ответом на желания их обоих.

Девушка чего-то недоговаривала, возбуждая у Марка любопытство. И это «что-то» явно касалось причины, по которой она покинула родной дом.

— Так ты сбежала из дому только для того, чтобы не выходить замуж? — напрямую спросил Марк.

— Разве я неясно сказала? — чуть раздражённо ответила Лейна.

«Она слишком мало знает меня, чтобы доверять мне такие тайны», — почувствовал Марк.

— О, вот и Никтилена!

В глазах хранительницы смешались решительность и беспокойство. Подождав, пока уйдёт Лейна, она твёрдо глянула Марку в глаза, словно призывая его к мужеству, как если бы ему предстояло смертельно опасное испытание.

— Я только что говорила с лесными чародеями. С главой их самого крупного клана — Хозяйкой Леса. Она мудрая женщина, но не в её силах остудить горячие головы своих людей. Чародеи жаждут расправы над тобой. Единственная уступка, на которую они согласны — это поединок.

Марк нахмурился.

— Что ещё за поединок?

— Завтра в полдень. Между тобой и чародейкой, для которой Дальмар был близким человеком. По преданиям, в которые верят народы сельвы, когда вину обвиняемого невозможно доказать, всё решает Поединок Правды. Если ты невиновен — ты победишь. Если же виновен — победит твой противник.

Марк ощутил в груди неприятное жжение. Известие не столько встревожило его, сколько возмутило.

— Биться насмерть?

— Никаких ограничений.

— Славно! Поединок Правды! Хорошенький закон! Значит, я или сложу голову, или уже по-настоящему стану убийцей! И это всё чего ты добилась? — не удержался Марк от упрёка.

— Это единственное решение, которое устраивает и чародеев, и наших Старших. Чем бы ни закончился поединок, он устранит угрозу кровопролития между нами.

Марк прорычал что-то неразборчивое, всё больше распыляясь.

— Никта, вдумайся в то, что ты говоришь. Смертельный поединок! Во имя мира будет совершено убийство! Это Поединок Правды? Это Путь Истины?

В глазах хранительницы возник ледяной блеск.

— Тогда сделай так, чтобы этот поединок не был смертельным.

Марк покачал головой.

— Для этого я не слишком хорошо владею защитой от магии. К тому же, если мой противник будет черпать силу из своей стихии, сражаясь на своей земле…

— Поединок будет не на земле. Чародеи и Старшие решили, что он должен пройти в нейтральном месте.

— И где же?

— Наверху. На кронах титановых деревьев. В эту пору они покрыты снегом.

Марк поглядел на Никту с долей недоверия, хотя не доверять ей причин не было.

«Сумасбродство какое-то, — подумал он. — Нет, на такое я не подпишусь».

— Вот что, Никта. Есть куда более простое решение. Сегодня ночью ты отведёшь меня к моему лагерю наёмников. Для чародеев это будет означать, что я попросту сбежал. Пусть тогда требуют от морфелонцев моей выдачи сколько угодно!

Глаза хранительницы сощурились. Какое-то время она молчала. Похоже, она не ожидала отказа, и Марка это изумило: «Святые Небеса, она рассчитывала, что я соглашусь! Что она удумала? Я не раз рисковал жизнью, но рисковать вот так слепо, ради прихоти лесных чародеев?!»

— И ты готов так просто сбежать от испытания, выпавшего на твою долю? — промолвила хранительница.

Марк устало вздохнул, утомлённый взаимным непониманием.

— Никта, ты же знаешь… я согласился бы на поединок, не задумываясь, если бы от него зависела твоя жизнь, или жизнь Лейны, или тех сельвеек. Но ради чего я должен идти на это сейчас? Ради чего?

Хранительница посмотрела ему в глаза.

— Я объясню тебе, а ты постарайся понять. В сельве назревает большая война. Лесные чародеи не уйдут отсюда. Это их исконная земля и идти им некуда. С востока их теснят морфелонцы, с запада надвигается веяние, которое называют Багровыми Ветрами.

— Я слышал о них. Глашатаи Войны постоянно об этом трубят.

— Багровых Ветров никто не видел и сложно сказать, что это за напасть. Но мы видим солимов, которые укореняют селения.

— С которыми Лесное Воинство не воюет, — напомнил Марк.

— Да, не воюет. Потому что это бесполезно. Морфелонцам вбивают в голову, что чем больше они убивают солимов, тем лучшими аделианами становятся. Истина же заключена в обратном: чем больше врагов ты УБИВАЕШЬ, тем больше уподобляешься им. Неважно кто они: даймоны, солимы или люди.

Марк интуитивно хотел возразить, но тут подумал, что и впрямь никогда не задумывался над этим вопросом. Путь Истины запрещал убийства людей под любым предлогом, но уничтожение нечисти всегда оправдывалось и поощрялось среди воинов-аделиан…

— К чему ты ведёшь?

— Я не знаю, какое влияние оказывают на солимов Багровые Ветры, но точно знаю силу, которая их порождает.

— Сельва? Их называют порождениями сельвы.

— Это заблуждение. Сельва помогает людям, а не вредит.

— Тогда что?

Хранительница замолчала. Кажется, она не хотела говорить Марку правду, словно опасаясь, что тот не поверит и посмеётся над ней.

— Солимы — это людская выдумка, которая ожила. Это образ врага, созданный властями Морфелона и с радостью подхваченный жителями Спящей сельвы. В этом краю давно зрела вражда. Многие морфелонские подданные желали видеть врага, на которого можно свалить причины всех своих бед и несчастий. Годы Лесных Войн оставили тяжёлый след в людских сердцах. Люди привыкли называть нелюдью всех, кто живёт не так, как они. Лесные чародеи, вольные охотники, нимфы, бесцветные маги, повелители зверей, даже Лесное Воинство — всех их стали называть бездушной нелюдью. Людям был нужен враг: хитрый, жестокий и беспощадный. А любые выдумки склонны оживать, если их постоянно подпитывать верой. Жестокой верой. Солимы испокон веков были безобидными существами, прячущимися от людей. Они не даймоны, не элементалии и не животные. Они никогда не вредили людям. Но люди склонны создавать себе врагов из всего, чего не понимают. Людская злоба сделала солимов жестокими убийцами. И эта злоба будет порождать их больше и больше. Каждый бой с ними — это новый прилив жестокости, а значит, и новые силы для солимов.

Марк поражённо слушал.

«Вот почему солимы так быстро всему учились! Их учили сами люди. Люди хотели хитрого врага — солимы устраивали хитроумные засады. Хотели врага воинственного — солимы начали нападать даже на крупные отряды. Хотели, чтобы враг был жестоким — солимы укореняли селения».

Перед глазами снова всплыла укоренённая ферма. Проросшие сквозь людей стебли, мёртвая девочка с зелёным ростком во рту… Порождённая людской злобой нелюдь убивала всех без разбору, в том числе и тех, кто не имел никакого отношения к созданию этого лесного зла.

— Если это правда, то эта сила непобедима, — прошептал Марк.