«Сам Спаситель привёл меня к этому нищему, — подумал Марк. — Наймусь в войско, получу хлеб и крышу над головой, а как только разузнаю, где Никта — уволюсь или сбегу. Всё будет славно!»

Отыскать пункт найма оказалось легко, наёмников набирали у городских казарм, недалеко от Иерона. Марк ненадолго задержался на дворцовой площади, где у помоста толпился многочисленный городской люд. Глашатай, произносивший пафосную речь, был облачён в коричневые одежды, как храмовник, а поверх них лежала лилового цвета мантия. Марк обратился к одному горожанину, достаточно бедному на вид, чтобы снизойти до разговора с таким оборванцем, как он, и узнал, что красноречивый оратор — Глашатай Войны из замка Сарпедон. Воины этого легендарного замка верой и правдой служат морфелонскому наместнику Кивею и повсеместно призывают народ к войне против злой нечисти.

— Не будьте равнодушными, славные сыны великого народа! — взывал глашатай. — Жестокий враг рода людского засел в Спящей сельве! Мерзкое порождение Гадеса и Амартеоса — бездушная нелюдь — истребляет поселения наших соплеменников. Имя этой нелюди — солимы! Это хитрые, коварные бестии. Они никогда не вступают в честный бой, а нападают подло, из засад. Но даже этот коварный враг был бы уже повержен нашими славными воинами Дубового Листа, если бы ему не помогали гнусные изменники рода людского. Имя этим изменникам — вольные охотники, кочевые лесовики, сельвейские нимфы, а коварней всех — лесные чародеи. Подлые предатели, совершившие необратимый грех против собственной плоти, впустившие в своё тело нечистых духов сельвы! Да не смутит никого из славных сынов Морфелона человеческий облик этой нелюди! Они враги всего сущего, способные лишь осквернять и опустошать! Вступайте в ряды славного войска Дубового Листа, благородные жители королевства! Вместе мы очистим наш край от мерзкого врага!

Далее Глашатай начал описывать в жестоких подробностях преступления, совершённые нелюдями-солимами и их приспешниками в людском обличье. Понимая, что ничего дельного здесь не узнать, Марк последовал в ворота городских казарм.

Во внутреннем дворике двухэтажного каменного строения с решетчатыми окнами кучковались босяцкого вида мужчины, желающие записаться в войско Дубового Листа. Марк вспомнил, что Дубовый Лист был создан когда-то именно для лесных войн и вполне заслуженно считался элитным войском морфелонской армии. Сейчас, судя по активному найму бойцов, он отчаянно нуждался в пополнении.

Марк быстро разговорился с будущими новобранцами, прикинувшись деревенским парнем, который захотел поискать счастья в столице.

— А хорошо ли платят? — поинтересовался он.

— По пять монет в день обещают. По семь, если что-то умеешь, — пояснил угрюмый немолодой усач.

Плата была весьма неплохой. Марк вспомнил, что день работы чернорабочего в Мелисе оплачивался одним динаром, а в Морфелоне — и того меньше. Однако тут в разговор встрял толстый, бородатый мужик, уже успевший надокучить всем постоянными жалобами.

— Как же, как же! Это они поначалу такие добрые! — разглагольствовал он крикливым базарным голосом. — А как ранят тебя где-нибудь в лесах безлюдных, так никто с тобой возиться не станет. Не можешь идти — лежи, подыхай. Кто с наёмником нянчиться станет! Мы не воины Иерона, за таких как мы никто перед наместником не отчитывается. Нет твоего имени в реестре королевского войска — значит, и не было тебя. А как убьют — шиш твоей родне что-то дадут. Все заработанное тобой казначей прикарманит.

Марка эти речи ничуть не смущали. Он не собирался становиться подданным Морфелона и воевать в неспокойных провинциях во имя королевства. Его ближайшие планы касались только поиска Никты, а для этого войско, идущее в Спящую сельву, подходило как нельзя лучше.

Запись в дружину проходила здесь же в дворике. Суровый пожилой сотник в кольчуге и начищенных до блеска сапогах осматривал каждого, затем что-то коротко говорил писцу за столиком. Временами сотник требовал от наёмника показать свои умения. В воины записывали не всех. Тех, кто послабее и поглупее отправляли в обоз. Восвояси отшивали только калек, пьянчуг или известных в городе дебоширов. Хотя Марку показалось, что моральные качества будущих воинов Дубового Листа никого особо не заботят.

Похоже, сотник был недоволен тем, как проходил набор. Бои в Спящей сельве предстояли жаркие, походы тяжёлыми, а новобранцы его войска были далеко не в том благородном состоянии, какое требуется для славных побед.

— Имя или прозвище? — коротко спросил сотник, быстро осмотрев худощавую, но крепкую фигуру Марка и сразу решив, что тому самое место в строю.

— Подорлик, — ответил Марк. Называть имя Седьмого миротворца после вчерашнего не хотелось.

— Возраст?

— Двадцать пять.

— Что умеешь?

— Владею прямым обоюдоострым мечом.

Сотник кивнул стоящему рядом мечнику. Тот, ни слова не говоря, сунул Марку деревянный меч и стал в боевую стойку.

— Показывай.

Марк сбросил рыбацкий плащ, оставшись в одной рубахе до колен. Медленно провёл палкой по земле, вспоминая давние навыки. Память мгновенно отозвалась, быстро возрождая боевые техники меча, отточенные в прошлых схватках.

Он атаковал первым, как и полагалось новобранцу.

Мечник сделал ловкий обманный финт, намереваясь выбить оружие противника — приём простой, но против зелёных новичков — безотказный. Но Марк не стал дожидаться, пока тот завершит оборот, а просто крутанулся вокруг противника, обойдя его со спины. Короткий взмах — и кончик деревянного меча коснулся шеи мечника.

— Ловкий, рыболов! Гляди, как машет! — довольно загудели наёмники.

— Ещё раз! — рявкнул сотник.

Молодой мечник, вздумав отыграться за пропущенный удар, атаковал первым — чередой сильных размашистых ударов. Деревянный меч свистел с такой силой, что Марк решил не блокировать удары, а снова метнулся мимо противника и, крутанувшись, вновь оказался за спиной мечника. Палка легонько чиркнула мечника по спине. Наёмники снова одобрительно загудели.

— С кем доводилось драться? — резко спросил сотник, ничуть не подобрев.

— С арпаками, с песчаными керкопами, — поскромничал Марк. О более серьёзных противниках упоминать не стоило: не поверят.

Он уже решил, что на этом проверка умений закончится, однако пожилой сотник кликнул другого воина. Перед Марком возник молодой крепыш. Он был на голову ниже Марка, но его рост компенсировался необычной широтой плеч и сильными жилистыми руками. Каждая из них сжимала по боевому топорику на длинной рукоятке. Косо улыбаясь и щуря хитроватые глаза, парень крутанул топориками в воздухе и как бы невзначай начал обходить Марка со спины. Если бы не хитрость в глазах, он бы походил на простоватого деревенского батрака, впервые глазевшего на воинов городских казарм.

Марк сжал палку обеими руками. Против него выставили противника ловкого и опытного, который, похоже, усвоил, что главное правило настоящего боя — это отсутствие всяких правил. Широкоплечий парень подмигнул, предупреждая о своей атаке. «Ах, какое благородство! — мысленно съязвил Марк. — Легко быть благородным с двумя боевыми топорами, когда у твоего противника палка вместо меча».

Топорики просвистели с губительной скоростью. Марк крутанулся, уходя вбок. Подставлять под удар свой деревянный меч было бы глупо: переломает и дело с концом.

— Сурок, Сурок вышел, — зашептались наёмники. — Сейчас он ему уши обрубит.

Сурок? Не слишком подходящее прозвище для столь ловкого воина! Топорики ударили одновременно сверху-вниз, вспарывая воздух у самых висков. Марк отскочил, не смея контратаковать. В следующий миг ему удалось отбить один топор в сторону, но второй едва не чиркнул Марка по уху.

«Ого, так и впрямь без ушей оставит! Надо было поддаться тому мечнику. Похвастать захотел, вот и напросился».

Марк пятился, отпрыгивал и крутился. С палкой против парных боевых топоров это была единственная разумная тактика. Он чувствовал на себе десятки пар глаз. Наёмники позабыли о найме, сотник и его подчинённые о наборе, все смотрели на редкий, необычный поединок.