И тут душа его встрепенулась, как будто он услышал ободряющую песню. Марк удивлённо вздрогнул, ощутив прикосновение к своим плечам ладоней хранительницы.

Он впервые испытал это странное чувство. Сквозь его отяжелевшую голову и больную грудь как будто заструился поток мелодичного ручья, рождая удивительную песню без слов. Марк сделал глубокий вдох, вдохнув воздушную лёгкость. Беззвучная песня лилась в душу, наворачивая на глаза слёзы, но не слёзы скорби или жалости к самому себе, а слёзы благодарности. Рядом есть кто-то, кто понимает, чувствует и забирает часть его бремени и боли.

— Что ты делаешь? — спросил Марк и тут же понял, что спрашивать нужно иначе. — Как ты это делаешь?

— Это невозможно объяснить, — ответила хранительница, убрав руки с его плеч.

— Она просто творит чудеса, — сказала Лейна. — Музыка и песня объясняют то, что нельзя выразить словами. Вчера она и меня исцелила.

— Ты сама себя избавила от лишних обид, Элейна, — возразила Никта.

— Ты всегда так говоришь. Но исцелять людей от боли и отчаяния — это твой дар, Никтилена. Мне рассказывали в Школе рыцарей, что существует некое таинство, именуемое Взятием чужой раны. Человек, познавший его, способен взять на себя любую рану другого человека. Ты владеешь другим, но очень похожим таинством — забираешь на себя душевные раны.

Лейна обняла подругу, положив голову на её плечо. Светло-голубые глаза плеонейки смотрели на Марка с пониманием.

— Она не верит мне. Но я очень хорошо чувствую дарования. Ещё в Амархтоне, когда мы впервые повстречались, я поняла, что она уникальна. Так сложилось, что мне тогда было очень тяжело. Никого не было рядом. Ничего не хотелось. Только сидеть и глядеть на угнетающие тучи равнодушия. И тут появилась Никта… Знаешь, над Амархтоном никогда не бывает солнца, но я увидела восход. Увидела новый день. Увидела небо. Небо в Амархтоне, представляешь? — Лейна улыбнулась. — И мне открылось… что даже в Амархтоне можно увидеть солнечный свет. Когда рядом есть человек, который чувствует тебя так, как Никта.

Марк вздохнул. Ему очень хотелось в этот момент посмотреть в глаза хранительнице, но она отвернулась, как если бы была в смущении, и пристально посмотрела на жёлтую линию горизонта. Она не слишком любила говорить о себе.

— Хранительница Никта — свершитель во время Седьмого миротворца, — вымолвил Марк, обращаясь к Лейне, но при этом глядя на закрытую прядью тёмно-каштановых волос щёку хранительницы. — Миротворец и избранная. Фабридий сказал, чтобы мы непременно держались вместе. Мы с тобой, Лейна, обязаны беречь её. Человек с таким сердцем должен совершить что-то грандиозное в этом мире.

— Она станет королевой сельвы, — произнесла Лейна с уверенностью пророка. — Она знает это, но не хочет об этом говорить. Ей кажется, что такие мечты слишком… слишком нескромны.

Хранительница не отвечала. Иолас подгонял лошадей, беспокойно оглядываясь по сторонам. Эльмика сидела, поджав ноги под себя, слушая этот разговор и не вполне понимая, о чём толкуют эти люди.

Повозка катилась всё дальше на юг, огибая кривые, дугообразные барханы. Марк разогнул плечи и воспрянул. Падать и неподвижно лежать на земле больше не хотелось.

«Всевышний, прости мне мою ненависть к Радагару. Прости мне обиду на самого себя. Я не прошу о возмездии за Фабридия. Я прошу, чтобы смерть его не была напрасной. Пусть она что-то изменит в этом мире. Не знаю что, но пусть…»

Повозка весело бежала по Старому торговому тракту, не встречая никого на пути. К полудню солнце начало припекать. Сидя в одной льняной рубашке, Марк начал клониться ко сну, а потом лёг рядом с подрёмывающей Лейной и быстро уснул. Спалось, как ни странно, хорошо. Лошади тянули повозку мягко. Невысокие, но крепкие, жёлтой верблюжьей окраски, они были хорошо приспособлены для переходов через пустыню. На месте возницы были сложены блоки прессованного овса — отличный походный корм для скота, да и для человека, если голод прихватит.

Марк проснулся под вечер. Повозка стояла на месте. Продирая заспанные глаза, Марк увидел проворную фигурку Эльмики, взбирающуюся на высокий, похожий на термитник, холм. В руках юной магессы была её тонкая магическая трость.

— Куда это она?

— Хочет узнать, нет ли за нами погони? — ответила хранительница.

— И направить своих дружков по нашему следу, — сердито буркнул Иолас, никак не желая смириться с присутствием в отряде «серой крысы».

— Она этого не сделает.

Иолас хмыкнул.

— Наивная ты, хранительница секретов. Ну ладно, поверю, что она не шпионит за нами для серых. Но тогда какого лешего она увязалась за нами? Так сильно этого Мелфая любит? Х-ха! Сегодня любит, завтра разлюбит, знаем мы эти смазливенькие мелисские мордашки. Для таких как она, что любовь, что ваш поход — забавная игра, потеха, развлечение… А чью сторону она займёт, если серые вас догонят, не догадываешься?

— Она честна с нами. Это главное, — ответила Никта, задумчиво глядя, как юная магесса колдует на холме, выводя тростью малопонятные знаки. Марк понял, что хранительница размышляет о чём-то другом.

Лейна сняла с головы повязку, обнажив огромный кровоподтёк на лбу. Попытавшись расчесать волосы, она задела его гребешком и поморщилась.

— Гнусный сарпедонец, — беззлобно проговорила она.

— Ну, хоть не остриём ударил, — сказал Марк. — А вообще, это меня винить надо. Ты ведь из-за меня схлопотала по голове.

— Ты миротворец. Тебе полагалось нас разнимать, — Лейна рассмеялась. — А если честно, я уже не сержусь. Ни на тебя, ни на Сурка. Ты выполнял своё призвание, он своё. Он служит Сарпедону и обязан подчиняться его законам.

— Ты удивительно отходчива, — улыбнулся Марк. — Ещё боль не прошла, а ты уже прощаешь своего обидчика.

— У нас в Плеонии народ незлопамятный.

Лейна подняла взгляд к уходящему солнцу. В её воспалённых, заспанных глазах по-прежнему читалась мечтательность, дугообразные приподнятые брови придавали ей немного детской наивности — взгляд девочки, постоянно удивляющейся всему вокруг.

— В Школе рыцарей говорят, что Каллирою ждут тяжёлые времена, — неожиданно сказала Лейна. — Рыцарство, такое как сейчас, постепенно упразднится. Настанет пора тайных сообществ, как Сарпедон и Двор Секуторов, — девушка вздохнула. — Почему аделиане не поймут, что перенимая методы врага, они делают себе только хуже?

— Ни одно королевство не может обойтись без тайных служб.

— Может, и так. Но зачем туда соваться хорошим людям? Я глядела в глаза Сурку, я слушала, как он говорит… Он не мог быть прирождённым шпионом и убийцей. Почему же он выбрал Сарпедон?

Марк задумался.

— Не знаю. Но вот что я думаю: во что бы превратились эти тайные службы, если бы туда не совались хорошие люди…

Эльмика неожиданно быстро сбежала с холма.

— Едем скорее! За нами — отряд магов на верблюдах. Через три часа будут здесь.

— Откуда такая точность? — кисло поморщился Иолас.

— Можешь остаться здесь. Убедишься в точности моих расчётов, — вздёрнула нос юная магесса.

— Это твои серые? — спросила хранительница, когда повозка тронулась.

На чистом лице Эльмики промелькнула обида.

— Серые. Но не мои. Это Яннес с дружками. Я уверена. Хочет услужить городскому совету.

— Ну, Яннес это не так страшно, — отозвался Марк.

На ночлег остановились только глубокой ночью, когда лошади начали спотыкаться от усталости. Иолас скормил им добрую часть овса, напоил водой из припасенных бурдюков и лишь потом разложил перед попутчиками прихваченную из дома снедь: хлеб, сыр и копчёное мясо. В походной сумке Эльмики оказались сушеные финики и флаконы с густыми эликсирами — временная замена в пустыне воды и пищи.

— Прибереги это, — сказала Никто деловито. — Нам ещё через Скалы перебираться.

Расположились между двумя барханами, надёжно укрывающими от ветра и чужих глаз. Ночи в пустыне в это время года были холодными, так что Лейне и Эльмике предоставили место для спанья в повозке.