- Ну хорошо, Исаак,- сказал Эймер,- давай сюда свои письменные принадлежности. А впрочем, нет. Я скорее останусь целые сутки без пищи, чем возьму в руки твоё перо. Однако где же мне взять другое?

- Если ваше преподобие не побрезгает воспользоваться чернильницей еврея, перо я вам сейчас достану,- предложил Локсли.

Он натянул лук и выстрелил в дикого гуся,летевшего в вышине над их головами впереди целой стаи, которая направлялась к уединённым болотам далёкого Холдернесса. Слегка взмахивая крыльями, птица, пронзённая стрелой, упала на землю.

- Смотрите-ка, приор,- сказал Локсли,- тут вам такое множество гусиных перьев, что всему аббатству в Жорво на сто лет хватит, благо ваши монахи не ведут летописей.

Приор уселся и не спеша сочинил послание к Бриану де Буагильберу. Потом тщательно запечатал письмо и вручил его еврею, говоря:

- Это будет тебе охранной грамотой и поможет не только найти доступ в прецепторию Темплстоу, но и добиться освобождения дочери. Только смотри предложи хороший выкуп за неё,потому что,поверь мне,добрый рыцарь Буагильбер принадлежит к числу тех людей, которые ничего не делают даром.

- Теперь,приор,- сказал главарь,- я не стану задерживать тебя. Напиши только расписку Исааку на те шестьсот крон,которые назначены за твой выкуп.Я сам получу их с него,но если я услышу,что ты вздумаешь торговаться с ним или оттягивать уплату, клянусь пресвятой Марией, я сожгу твоё аббатство с тобой вместе,хотя бы мне пришлось за это быть повешенным десятью годами раньше,чем следует.

Приор менее охотно принялся писать расписку,но всё-таки написал, что взятые заимообразно у Исаака из Йорка шестьсот крон он обязуется возвратить ему в такой-то срок честно и непременно.

- А теперь,-сказал приор Эймер,- я попрошу возвратить мне мулов и лошадей, отпустить на свободу сопровождавших меня преподобных отцов, а также выдать мне обратно драгоценные перстни, бриллианты, равно как и дорогое платье, отобранное у меня.

- Что касается ваших монахов,сэр приор,- сказал Локсли,- мы их, конечно, тотчас отпустим, потому что было бы несправедливо их задерживать. Лошадей и мулов также отдадут вам, дадим и немного денег, чтобы вы могли благополучно доехать до Йорка.Было бы жестоко лишать вас средств для этого путешествия.Но что до перстней, цепочек, запонок и прочего, вы должны понять, что мы народ совестливый и не решимся подвергать ваше преподобие искушению праздного тщеславия. Ведь вы давали обет отказаться от мирской суеты и от всех мирских соблазнов,так зачем же мы будем искушать вас, возвращая вам перстни, цепочки и иные светские украшения?

- Подумайте хорошенько,господа, над тем, что вы делаете!- сказал приор. - Ведь это значит налагать руку на церковное имущество. Эти предметы, и я не знаю, какие бедствия могут вас постигнуть за то, что вы, миряне, прикасаетесь к ним своими руками.

- Об этом я позабочусь, ваше преподобие,- вмешался отшельник из Копменхерста, - я сам буду носить эти вещи.

- Друг или брат мой,- сказал приор в ответ на такое неожиданное разрешение своих сомнений,- если ты действительно принадлежишь к духовному сословию, прошу тебя серьёзно подумать об ответственности,какую ты понесёшь перед своим епархиальным начальством за участие в событиях нынешнего дня.

- Э, друг приор,- возразил отшельник,- надо тебе знать,что я принадлежу к очень маленькой епархии. В ней я сам себе начальник и не боюсь ни епископа Йоркского, ни аббатов, ни приора из Жорво.

- Стало быть, ты не настоящий священник,- сказал приор - а просто один из тех самозванцев, которые беззаконно присваивают себе священное звание, кощунствуют над богослужением и подвергают опасности души тех, кто получает от них наставления: lapides pro pane condonantes iis, то есть камни им дают вместо хлеба, как говорится в писании.

- Да у меня,- сказал отшельник,- башка лопнула бы от всей этой латыни,если бы её помнить, а потому она помаленьку и вылетела из моих мозгов. Что же касается того,чтобы избавить свет от тщеславия и франтовства таких попов,как ты, отобрав у них перстеньки и прочую нарядную дребедень, так я нахожу, что это вполне законное и похвальное дело.

- А я нахожу,что ты наглый самозванец!-воскликнул приор вне себя от гнева. - Отлучаю тебя от церкви!

- Сам ты вор и еретик!- заорал отшельник, также взбешённый.- Я не намерен переносить твои оскорбления,да ещё в присутствии моих прихожан!Как не стыдно тебе порочить меня, своего собрата? Ossa ejus perfringam, - я тебе все кости переломаю, как сказано в Вульгате.

- Ого!- воскликнул Локсли.- Вот до чего договорились преподобные отцы! Ну, монах, перестань. А ты, приор, сам знаешь, что не все свои грехи замолил перед богом, так не приставай больше к нашему отшельнику. Слушай, отшельник, отпусти с миром преподобного аббата - ведь он уже заплатил выкуп.

Йомены кое-как разняли разъярённых монахов, которые продолжали перебраниваться на плохом латинском языке. Приор выражался более гладко и свободно, но отшельник превосходил его силой и выразительностью своей речи. Наконец приор опомнился и сообразил, что роняет своё достоинство, вступая в споры с разбойничьим капелланом. Он позвал своих спутников, и они вместе отправились в дорогу, безо всякой пышности, но более сообразно апостольскому званию, чем при начале своего путешествия.

Локсли оставалось получить у еврея какое-нибудь обязательство в том,что он уплатит выкуп за себя и за приора. Исаак выдал за своей подписью вексель в тысячу сто крон на имя одного из своих собратий в Йорке, прося, кроме того, передать ему некоторые товары, тут же в точности обозначенные.

- Ключ от моих складов находится у брата моего Шебы,- проговорил он с глубоким вздохом.

- И от сводчатого подвала также? - шепнул ему Локсли.

- Нет, нет… Боже сохрани!- сказал Исаак.- Недобрый тот час, когда кто-либо проникнет в эту тайну!

- Со мной ты ничем не рискуешь,- сказал разбойник,- лишь бы по твоему документу можно было действительно получить обозначенную в нём сумму. Да что ты, Исаак, окаменел, что ли? Или совсем одурел? Неужели из-за потери тысячи крон ты позабыл об опасном положении своей дочери?

Еврей вскочил на ноги.

- Нет,Дик, нет… Сейчас я пойду! Ну,прощай, Дик,- сказал он затем.- Не могу назвать тебя добрым, но не смею, да и не хочу считать злым.

На прощание предводитель разбойников ещё раз посоветовал Исааку:

- Не скупись на щедрые предложения, Исаак, не жалей своей мошны ради спасения дочери. Поверь, если и в этом деле станешь беречь золото, потом оно отзовётся тебе такой мукою, что легче было бы, если бы тебе его влили в глотку расплавленным.

Исаак с глубоким стоном согласился с этим.

Он отправился в путь в сопровождении двух рослых лесников, которые взялись проводить его через лес и в то же время служить ему охраной.

Чёрный Рыцарь, всё время с величайшим интересом следивший за всем, что тут происходило, в свою очередь начал прощаться с разбойниками. Он не мог не выразить своего удивления по поводу того порядка, какой он видел в среде людей, стоящих вне закона.

- Да, сэр рыцарь,- отвечал йомен,- случается, что и плохое дерево даёт добрые плоды, а плохие времена порождают не одно лишь зло. В числе людей, оказавшихся вне закона, без сомнения есть такие, которые пользуются своими вольностями с умеренностью,а иные,быть может, даже жалеют,что обстоятельства принудили их приняться за такое ремесло.

- И, по всей вероятности,- спросил рыцарь,- я теперь беседую с одним из их числа?

- Сэр рыцарь,-ответил разбойник,-у каждого из нас свой секрет.Предоставляю вам судить обо мне как вам угодно. Я сам имею на ваш счёт кое-какие догадки, но очень возможно, что ни вы, ни я не попадаем в цель. Но так как я не прошу вас открыть мне вашу тайну, не обижайтесь, коли и я вам своей не открою.

- Прости меня,отважный йомен,- сказал рыцарь, - твой упрёк справедлив. Но может случиться, что мы ещё встретимся и тогда не станем друг от друга скрываться. А теперь, надеюсь, мы расстанемся друзьями?