С этими словами он быстро пошёл вперёд, а свинопас и шут молча последовали за ним. Однако Вамба не мог долго молчать.
- Сдаётся мне,- сказал он,разглядывая перевязь и рог,которые всё ещё держал в руках,- что я сам видел, как летела стрела, выигравшая этот славный приз, и было это совсем недавно.
- А я,- сказал Гурт, - готов поклясться своим спасением, что слышал голос того доброго йомена, который выиграл приз, и слышал я его и днём и в ночную пору, и месяц состарился с тех пор никак не больше чем на три дня.
- Любезные друзья мои,- обратился к ним йомен,- теперь не время допытываться, кто я и откуда. Если мне удастся выручить вашего хозяина, вы по справедливости будете считать меня своим лучшим другом. А как меня зовут и точно ли я умею стрелять из лука получше пастуха, и когда я люблю гулять, днём или ночью, - это всё вас не касается, а потому вы лучше не ломайте себе голову.
- Ну, попали мы в львиную пасть!- шёпотом сказал Вамба своему товарищу. - Что теперь делать?
- Тсс! Замолчи, ради бога!- сказал Гурт.- Только не рассерди его своей дурацкой болтовнёй, и увидишь, что всё кончится благополучно.
Глава XX
Осенний вечер мрачен был,
Угрюмый лес темнел вокруг,
Был путнику ночному мил
Отшельнической песни звук.
Казалось, так душа поёт,
Расправив звучные крыла,
И птицей, славящей восход,
Та песня к небесам плыла.
«Отшельник у ручья святого Клементия».
Слуги Седрика, следуя за своим таинственным проводником, часа через три достигли небольшой поляны среди леса, в центре её огромный дуб простирал во все стороны свои мощные ветви. Под деревом на траве лежали четверо или пятеро йоменов; поблизости, освещённый светом луны, медленно расхаживал часовой.
Заслышав приближение шагов он тотчас поднял тревогу;спящие мигом проснулись,вскочили на ноги, и все разом натянули луки. Шесть стрел легли на тетиву и направились в ту сторону, откуда слышался шорох, но как только стрелки завидели и узнали проводника,они приветствовали его с глубоким почтением.
- Где Мельник? - было его первым вопросом.
- На дороге к Ротерхему.
- Сколько при нём людей?-спросил предводитель,ибо таково было,по-видимому, его звание.
- Шесть человек,и есть надежда на хорошую поживу,коли поможет Николай- угодник.
- Благочестиво сказано! - сказал Локсли. - А где Аллен из Лощины?
- Пошёл на дорогу к Уотлингу- подстеречь приора из Жорво.
- И это хорошо придумано,- сказал предводитель. - А где монах?
- У себя в келье.
- Туда я пойду сам,- сказал Локсли, - а вы ступайте в разные стороны и соберите всех товарищей.Старайтесь собрать как можно больше народу, потому что есть на примете крупная дичь,которую трудно загнать,притом она кусается. На рассвете все приходите сюда, я буду тут… Постойте,- прибавил он.- Я чуть было не забыл самого главного. Пусть двое из вас отправятся поскорее к Торклистону,замку Фрон де Бефа. Отряд переодетых молодцов везёт туда несколько человек пленных. Наблюдайте за ними неотступно. Даже в том случае, если они доберутся до замка, прежде чем мы успеем собраться с силами, честь обязывает нас покарать их. Поэтому следите за ними хорошенько, и пусть самый проворный из вас принесёт мне весть о том, что у них делается.
Стрелки обещали всё исполнить в точности и быстро разошлись в разные стороны.Тем временем их предводитель и слуги Седрика, глядевшие на него теперь с величайшим почтением и некоторой боязнью, продолжали свой путь к часовне урочища Копменхерст.
Когда они достигли освещённой луною поляны и увидели полуразрушенные остатки часовни,а рядом с нею бедное жилище отшельника, вполне соответствующее строгому благочестию его обитателя, Вамба прошептал на ухо Гурту:
- Коли тут точно живёт вор,стало быть,правду говорит пословица: «Чем ближе к церкви, тем дальше от господа бога». Я готов прозакладывать свою шапку, что это так и есть. Послушай-ка, что за песнопение в этой келье подвижника.
В эту минуту отшельник и его гость во всё горло распевали старинную застольную песенку с таким припевом:
Эх, давай-ка чашу, начнём веселье наше,
Милый мой, милый мой!
Эх, давай-ка чашу, начнём веселье наше.
Ты, Дженкин, пьёшь неплохо - ты плут и выпихова!
Эх, давай-ка чашу, начнём веселье наше…
- Недурно поют, право слово!- сказал Вамба, пробуя подтянуть припев. - Но скажите на милость, кто бы мог подумать, что услышит в глухую полночь в келье отшельника такой весёленький псалом.
- Что же тут удивительного,- сказал Гурт.- Всем известно, что здешний причетник- превесёлый парень; он убивает добрую половину всей дичи, какая пропадает в этих местах.Говорят,будто лесной сторож жаловался на него своему начальству, и, если отшельник не образумится, с него сорвут и рясу и скуфью.
Пока они разговаривали,Локсли что было силы стучался в дверь; наконец отшельник и его гость услыхали этот стук.
- Клянусь святыми чётками,- молвил отшельник,внезапно оборвав свои звонкие рулады,- кто-то стучится! Ради моего клобука, я не хотел бы, чтобы нас застали за таким приятным занятием. У всякого человека есть недоброжелатели, почтеннейший Лентяй; чего доброго, найдутся злые сплетники, которые гостеприимство, с каким я принял усталого путника и провёл с ним часа три ночного времени, назовут распутством и пьянством.
- Вот ведь какая низкая клевета!- сказал рыцарь.- Мне хотелось бы проучить их как следует. Однако это правда, святой причетник, что у всякого человека есть враги. В здешнем краю есть такие люди, с которыми я сам охотнее стал бы разговаривать сквозь решётку забрала, чем с открытым лицом.
- Так надевай скорее на голову свой железный горшок, друг Лентяй, и поспешай, как только можешь. А я тем временем уберу эти оловянные фляги. То, что в них было налито,бултыхается теперь в моей башке.А чтобы не слышно было звяканья посуды, потому что у меня немного руки трясутся, подтяни ту песню, которую я сейчас запою. Тут дело не в словах. Я и сам-то не больно твёрдо их помню.
Сказав это, он громовым голосом затянул псалом: «Из бездны воззвал…» - и принялся уничтожать следы пиршества. Рыцарь, смеясь от души, продолжал облекаться в свои боевые доспехи, усердно подтягивая хозяину всякий раз, как успевал подавить душивший его хохот.
- Что у вас за чёртова заутреня в такой поздний час?-послышался голос из- за двери.
- Прости вам боже,сэр странник,- отвечал отшельник,из-за поднятого шума, а может быть, и спьяну не узнавший голоса,который,однако, был ему очень хорошо знаком. - Ступайте своей дорогой, ради бога и святого Дунстана, и не мешайте мне и праведному собрату моему читать молитвы.
- Не с ума ли ты сошёл,монах?- отвечал голос снаружи.-Отопри,это я,Локсли!
- А-а! Ну ладно, всё в порядке! - сказал отшельник, обращаясь к гостю.
- Это кто же такой?- спросил Чёрный Рыцарь. - Мне нужно знать.
- Кто такой? Я же говорю тебе, что друг, - отвечал отшельник.
- Какой такой друг?- настаивал рыцарь.- Может быть, он тебе друг, а мне враг?
- Какой друг-то?- сказал отшельник.- Это, знаешь ли, такой вопрос, который легче задать, чем ответить на него. Какой друг? Да вот, коли хорошенько сообразить, это тот самый добряк, честный сторож, о котором я тебе давеча говорил.
- Понимаю,- молвил рыцарь, - значит, он такой же честный сторож, как ты благочестивый монах. Отвори же ему дверь, не то он выломает её.
Между тем собаки,сначала поднявшие отчаянный лай, теперь как будто узнали по голосу того,кто стоял за дверью. Они перестали лаять, начали царапаться в дверь и повизгивать, требуя,чтобы пришедшего скорее впустили. Отшельник снял с двери засовы и впустил Локсли и обоих его спутников.
- Слушай-ка, отче,- сказал иомен, войдя и увидев рыцаря,- что это у тебя за собутыльник?
