- Я человек разумный,- отвечал Фрон де Беф,- и если у тебя недостанет серебра, удовольствуюсь золотом. Из расчёта за одну монету золотом шесть фунтов серебра, можешь выкупить свою нечестивую шкуру от такого наказания, какое тебе ещё и не снилось.

- Смилуйся надо мною,благородный рыцарь!- воскликнул Исаак.- Я стар, беден и беспомощен! Недостойно тебе торжествовать надо мной. Не великое дело раздавить червяка.

- Что ты стар, это верно,- ответил рыцарь,- тем больше стыда тем, кто допустил тебя дожить до седых волос, погрязшего по уши в лихоимстве и плутовстве.Что ты слаб, это также, быть может, справедливо, потому что когда же евреи были мужественны или сильны? Но что ты богат, это известно всем.

- Клянусь вам, благородный рыцарь,- сказал Исаак,- клянусь всем, во что я верю, и тем, во что мы с вами одинаково веруем…

- Не произноси лживых клятв, - прервал его норманн, - и своим упорством не предрешай своей участи,а прежде узнай и зрело обдумай ожидающую тебя судьбу. Не думай, Исаак, что я хочу только запугать тебя, воспользовавшись твоей подлой трусостью,которую ты унаследовал от своего племени.Клянусь тем,во что ты не веришь,- тем евангелием,которое проповедует наша церковь,теми ключами, которые даны ей, чтобы вязать и разрешать, что намерения мои твёрды и непреложны.Это подземелье- не место для шуток.Здесь бывали узники в десять тысяч раз поважнее тебя, и они умирали тут, и никто об этом не узнавал никогда. Но тебе предстоит смерть медленная и тяжёлая- по сравнению с ней они умирали легко.

Он снова движением руки подозвал невольников и сказал им что-то вполголоса на их языке: Фрон де Беф побывал в Палестине и, быть может, именно там научился столь варварской жестокости. Сарацины достали из своих корзин древесного угля, мехи и бутыль с маслом. Один из них высек огонь, а другой разложил угли на широком очаге, о котором мы говорили выше, и до тех пор раздувал мехи, пока уголья не разгорелись докрасна.

- Видишь, Исаак, эту железную решётку над раскалёнными угольями? - спросил Фрон де Беф.- Тебя положат на эту тёплую постель,раздев догола. Один из этих невольников будет поддерживать огонь под тобой, а другой станет поливать тебя маслом, чтобы жаркое не подгорело. Выбирай, что лучше: ложиться на горячую постель или уплатить мне тысячу фунтов серебра? Клянусь головой отца моего, иного выбора у тебя нет.

- Невозможно! - воскликнул несчастный еврей. - Не может быть, чтобы таково было действительное ваше намерение! Милосердный творец никогда не создаст сердца, способного на такую жестокость.

- Не верь в это, Исаак,- сказал Фрон де Беф,- такое заблуждение- роковая ошибка. Неужели ты воображаешь, что я, видевший, как целые города предавали разграблению,как тысячи моих собратий христиан погибали от меча, огня и потопа,способен отступить от своих намерений из-за криков какого-то еврея?… Или ты думаешь, что эти чёрные рабы, у которых нет ни роду, ни племени, ни совести,ни закона,ничего,кроме желания их владыки, по первому знаку которого они жгут,пускают в ход отраву,кинжал,верёвку- что прикажут… Уж не думаешь ли ты,что они способны на жалость?Но они не поймут даже тех слов,которыми ты взмолился бы о пощаде!Образумься,старик, расстанься с частью своих сокровищ, возврати в руки христиан некоторую долю того, что награбил путём ростовщичества. Если слишком отощает от этого твой кошелёк, ты сумеешь снова его наполнить.Но нет того лекаря и того целебного снадобья, которое залечило бы твою обгорелую шкуру и мясо после того, как ты полежишь на этой решётке. Соглашайся скорее на выкуп и радуйся,что так легко вырвался из этой темницы, откуда редко кто выходит живым.Не стану больше тратить слов с тобою.Выбирай, что тебе дороже: твоё золото или твоя плоть и кровь. Как сам решишь, так и будет.

- Так пусть же придут мне на помощь Авраам,Иаков и все отцы нашего племени,- сказал Исаак.- Не могу я выбирать, и нет у меня возможности удовлетворить ваши непомерные требования.

- Хватайте его, рабы,- приказал рыцарь,- разденьте донага, и пускай отцы и пророки его племени помогают ему, как знают!

Невольники, повинуясь скорее движениям и знакам, нежели словам барона, подошли к Исааку, схватили несчастного, подняли с полу и, держа его под руки, смотрели на хозяина, дожидаясь дальнейших распоряжений. Бедный еврей переводил глаза с лица барона на лица прислужников, в надежде заметить хоть искру жалости, но Фрон де Беф взирал на него с той же холодной и угрюмой усмешкой, с которой начал свою жестокую расправу, тогда как в свирепых взглядах сарацин, казалось,чувствовалось радостное предвкушение предстоящего зрелища пыток, а не ужас или отвращение к тому, что они будут их деятельными исполнителями.

Тогда Исаак взглянул на раскалённый очаг, над которым собирались растянуть его, и, убедившись, что его мучитель неумолим, потерял всю свою решимость.

- Я заплачу тысячу фунтов серебра,- сказал он упавшим голосом и, несколько помолчав,прибавил:- Заплачу… Разумеется, с помощью моих собратий, потому что мне придётся, как нищему, просить милостыню у дверей нашей синагоги, чтобы собрать такую неслыханную сумму. Когда и куда её внести?

- Сюда,- отвечал Фрон де Беф,- вот здесь ты её и внесёшь весом и счётом, вот на этом самом полу. Неужели ты воображаешь, что я с тобой расстанусь прежде, чем получу выкуп?

- А какое ручательство в том, что я получу свободу, когда выкуп будет уплачен? - спросил Исаак.

- Довольно с тебя и слова норманского дворянина, ростовщичья душа,-отвечал Фрон де Беф.- Честь норманского дворянина чище всего золота и серебра, каким владеет твоё племя.

- Прошу прощения, благородный рыцарь, - робко сказал Исаак, - но почему же я должен полагаться на ваше слово,когда вы сами ни чуточки мне не доверяете?

- А потому, еврей, что тебе ничего другого не остаётся,- отвечал рыцарь сурово.- Если бы ты был в эту минуту в своей кладовой,в Йорке, а я пришёл бы к тебе просить взаймы твоих шекелей, тогда ты назначил бы мне срок возврата ссуды и условия обеспечения. Но здесь моя кладовая. Тут ты в моей власти, и я не стану повторять условия, на которых возвращу тебе свободу.

Исаак испустил горестный вздох.

- Освобождая меня,- сказал он, - даруй свободу и тем, которые были моими спутниками. Они презирали меня, как еврея, но сжалились над моей беспомощностью, из-за меня замешкались в пути, а потому и разделили со мной постигшее меня бедствие; кроме того, они могут взять на себя часть моего выкупа.

- Если ты разумеешь тех саксонских болванов, то знай, что за них истребуют иной выкуп, чем за тебя,- возразил Фрон де Беф.- Знай своё дело, а в чужие дела не суйся.

- Стало быть,- сказал Исаак,- ты отпускаешь на свободу только меня да моего раненого друга?

- Уж не должен ли я, - воскликнул Фрон де Беф, - два раза повторять сыну Израиля,чтобы он знал своё дело, а в чужие не вмешивался? Твой выбор сделан, тебе остаётся лишь уплатить выкуп, да поскорее.

- Послушай,- обратился к нему еврей,- ради того, чтобы добыть этот самый выкуп, который ты с меня требуешь вопреки своей…

Тут он запнулся, опасаясь раздражить сердитого норманна. Но Фрон де Беф рассмеялся и сам подсказал ему пропущенное слово:

- Вопреки моей совести,хотел ты сказать, Исаак? Что же ты запнулся? Я тебе говорил, что я человек рассудительный и легко переношу упрёки проигравшей стороны, даже если проигравший- еврей. А ты не был так терпелив, Исаак, в ту пору, как подавал жалобу на Жака Фиц-Доттреля за то, что он обозвал тебя кровопийцей и ростовщиком, когда ты довёл его до полного разорения.

- Клянусь талмудом, - вскричал еврей, - ваша милость заблуждается: Фиц-Доттрель замахнулся на меня кинжалом в моей собственной комнате за то, что я попросил его возвратить занятые у меня деньги. Срок уплаты долга наступил ещё на пасху.

- Ну, это мне всё равно,- сказал Фрон де Беф,- для меня интереснее узнать, когда я получу своё серебро. Когда ты мне доставишь шекели, Исаак?