— Цзунг, — сказала Миранда, — британцы тоже принесли в Индию закон и порядок, давным-давно. По-твоему, индийцы их обожали? Или горько плакали, когда британцы покидали бывшую колонию?

Делила снисходительно кивала, хотя лед и пламя все еще давали знать о себе в ее голосе:

— Два совершенно разных случая. Несколько тысяч англичан правили сотнями миллионов индийцев. Сейчас же в Северной Америке китайцев почти ровно столько же, сколько абори… людей североамериканского происхождения.

— По-твоему, им от этого легче?

— По-моему, ты несправедлива. Твои слова несправедливы.

Миранда упорно стояла на своем:

— Цзунг, ты — китаянка, ты — хань. Тебе не понять.

— Но ты тоже китаянка-хань!

Миранда покачала головой.

— Нет, я — американка. И Кастор — тоже, но он этого не понимает. — Она поднялась, направляясь к двери, добавила на ходу: — И разговор окончен.

Индия все явственнее проявляла признаки беспокойства. Космический корабль пришельцев с каждым днем приближался. Подготовка к полету шла своим чередом. Ракета-носитель и капсула корабля были испытаны, баки заправлены топливом.

И на корабле установили оружие.

Из тех, кому предстояло лететь, об этом знали только Делила и Чай Говард. Кастора не подпускали к кораблю, пока шла установка вооружения, остальных «американцев» — тоже. Кастор был недоволен и постоянно ворчал, но только потому, что любопытство притягивало его к кораблю; у Фенг Миранды были те же самые причины возражать, которые она высказывала в отношении всего, что задумали китайцы-хань. «Вы украли нашу космическую программу!» — выкрикнула она в лицо Делиле, а Делила ядовито парировала: «Нет у вас никакой программы, потому что „вас“ самих нет, не существует в природе! К тому же у тебя нет ни подготовки, ни полезных навыков — ты была бы бесполезным грузом!»

— Ты утверждала уже один раз, что я не выдержу испытаний на перегрузку, а я выдержала! Я выиграла у Чай Говарда двадцать юаней, потому что оказалась выносливей! На несколько «же» его обставила!

— С Говардом я поговорю! — отрезала Делила. — Ступай и займись делом!

Наконец взошло солнце великого дня.

К собственному изумлению Цзунг Делила поняла, что испытывает страх. Космический полет, в конце концов, это не воздушная прогулка в спортивном самолете. Полет в космос — это прыжок в неизвестность, это вторжение на враждебную человеку незнакомую, поражающую воображение своими размерами территорию; здесь в опасности оказывается любой, даже если он инспектор народной полиции; груз ответственности (и страха) перед тем, что предстояло — встречей с неведомыми существами в приближающемся корабле, — наводил ужас. Словно в полусне Делила позволила ассистентам скафандровой мастерской облачить ее в космическое одеяние, приладить на нужные места неудобные трубочки санитарных систем и прочие коммуникации, надеть себе на шею воротник-кольцо, сопрягающий костюм со шлемом.

Как все быстро происходило! Из скафандровой — в Белую комнату, потом в лифт, где рядом, такие же молчаливые, застыли в своих скафандрах Чай и Кастор. Она взглянула на них, но не увидела человеческих лиц так же, как и они не могли видеть ее лица, лишь непрозрачные, фильтрующие свет забрала шлемов. Они молчали, зато техники тараторили без умолку, отдавая приказы и указания: «В эту дверь, пожалуйста!», «Займите ваше место, пожалуйста!», «Поднимите руку, я хочу проверить, свободно ли она двигается…»

А потом снизу ударила могучая сила, невыносимая тяжесть навалилась на грудь и живот, и наступил момент тошнотворного страха, почти паники, а после него — безудержного веселья, ликования, какого Делила в жизни, наверное, не переживала.

Они вышли в космическое пространство. Шесть секунд стартового ускорения — это сорок километров вверх, потом — сброс ускорителей и топливных баков, и у Делилы не было времени сообразить, что происходит, а Кастор, опьянев от восторга, что-то орал и не мог остановиться. Они вышли в космическое пространство. Безволосые обезьяны, надменно презревшие планету, породившую их! Чай Говард, ты все-таки олух! Что же ты молчишь, как рыба? В этот миг триумфа… Делила потянулась к своей приборной панели…

Она услышала голос Чай Говарда, но донеслись его слова не из соседнего кресла, где сидела облаченная в скафандр фигура, а из динамика космической связи с наземным центром управления:

— Цзунг! Мелкинс! Арестуйте ее! Сейчас же! Расстреляйте ее! Она меня оглушила и заняла мой скафандр!

Делила и Кастор повернули головы, разглядывая фигуру, сидевшую в центральном кресле.

— Я же говорила, что полечу в космос! — мстительно взвизгнула Фенг Миранда.

Повернуть обратно они, разумеется, никак не могли. Вариант с возвращением исключался.

«Арестовывать» Миранду было просто смешно, хотя Делила и сделала это без промедления. Но какой смысл «арестовывать» человека, если ему некуда сбежать?

Но весь гнев, все возмущение и отчаяние они выплеснули на девушку, дав волю чувствам и не только — расквашенный кулаком Делилы Мирандин нос еще кровоточил, когда на экране появился корабль чужих. Если бы в потасовку не вмешался Кастор и не разнял их, дело не ограничилось бы разбитым носом. Он удачно блокировал предплечьем рубящий удар Делилы, и ему повезло увернуться от ответного удара ногой, — по всем правилам карате, — который нанесла Миранда.

— Дуры! — рявкнул он. — Если вы друг друга прикончите, куда я дену ваши трупы!

Делила несколько секунд тяжело дышала — больше, чем на несколько секунд нельзя было рассчитывать, кто-то обязан пилотировать корабль, иначе все они погибнут и миссия провалится.

— Я с тобой потом разберусь! — процедила она сквозь зубы и сосредоточила все внимание на пульте управления.

К сожалению, «позже» означало неопределенно долгий срок. Просто времени не оставалось. Времени у них было даже меньше, чем они рассчитывали, потому что Миранда лишила корабль важного козыря — корабельного «пушкаря», которым, по предварительному замыслу, предстояло быть Чай Говарду. Спрятанное вооружение сразу же оказалось выведенным из игры, рассчитывать на него не приходилось — ведь Делила не могла одновременно управлять кораблем и оружейной системой, да еще краем глаза присматривать за маневрами этой зловредной сучки Миранды, да и за Кастором тоже, на всякий случай, и одновременно с этим, — что оказалось сложнее всего, — думать, рассчитывать, планировать, быть наготове к неожиданностям (опасным, ужасным неожиданностям), которые, — кто знает? — приготовил для них корабль пришельцев. Мысли Делилы метались, как птица с подбитым крылом, которую настигает птицелов; и вдруг времени не осталось, вообще не осталось, потому что корабль чужаков возник на радарном экране, а секунду спустя Кастор пронзительно вскрикнул от радости, потому что заметил в иллюминаторе по правому борту светящуюся точку корабля.

Ничего полезного о пришельце радар не сообщил; цифровой индикатор на полях экрана выдал его массу (где-то три сотни метрических тонн) и размеры (самое малое, сорок метров в длину), и еще они узнали его форму — больше всего корабль напоминал банку консервированных фруктов, по бокам торчали какие-то непонятные металлические штуковины. Визуальный контакт оказался еще бесполезнее, если не считать, что они увидели цвет корабля — странный, призрачно-фиолетовый, с сиреневым оттенком. Делила выхватила из предохранительного кармана с мягкой прокладкой бинокль и навела на чужака. За спиной ее Миранда и Кастор требовали своей очереди посмотреть, и Миранда объясняла, как она очутилась в корабле, и Кастор умолял Делилу дать ему на секундочку бинокль, а в динамике связи истерически захлебывался Чай Говард, бомбардируя экипаж приказами и вопросами. Делила всех их исключила из сферы своего внимания. У нее забот был полон рот — держать корабль на курсе, следить за пультом, а все, что оставалось, поглощали окуляры бинокля.

Корабль был сделан из металла, но корпус его потерял зеркальный блеск. Тридцать лет полета сквозь разряженный газ и пыль межзвездных пространств на околосветовой скорости притушили блеск, усеяли корпус оспинами. Вид у корабля был зловещий. Он напоминал цистерну для каких-нибудь малоприятных жидких отходов или один из первых примитивных образцов ядерного оружия. Форма у него была скорее бочкообразная, чем цилиндрическая; то здесь, то там торчал какой-нибудь покрытый шрамами стабилизатор или на удивление чистое и яркое параболическое зеркало (потому что большую часть полета зеркало провело в безопасности своего гнезда, защищенное от пылевой эррозии). Поскольку корабль приближался под определенным углом, на радарном экране он выглядел короче, чем был на самом деле — длина его достигала целых ста метров.