— Не горюй, Фенг, — позлорадствовала Делила. — До Земли каких-то пятьдесят восемь часов! — И была вознаграждена испепеляющим взглядом, который метнула в нее девушка.

Делила быстро проверила остальных подопечных. Многолицый, все еще с закрытыми глазами, спокойно лежал в своем кресле. Юпитер-янки аккуратно отстегивал ремни, не забывая поглядывать с опаской на остальных членов экипажа. Кастор… о, Кастор! Кастор сиял, как солнечный зайчик. В путаных, сложных чувствах, которые Кастор вызывал у нее, была изрядная доля материнской заботы, и сейчас радость, сиявшая в глазах Кастора, согрела сердце Делилы.

— Делила, пожалуйста! — взмолился он. — Можно я на минутку возьму управление на себя?

— Пилотировать больше нечего, — терпеливо объяснила она. — До первой коррекции курса мы почти два часа летим свободно.

Но дело, разумеется, было не в управлении кораблем. Кастору не терпелось ощутить власть, силу, которую Давал послушный его пальцам корабль. Иллюзию силы.

Ему хотелось увидеть самого себя капитаном могучего космического лайнера, выполняющего срочное и рискованное задание, чтобы потом, до конца жизни, он время от времени мог мысленно извлекать эту картинку из тайников памяти и любоваться.

— Ну ладно, почему бы и нет? — уступила она. — Сначала вызови Центр Управления, доложи.

— Сию секунду! — воскликнул Кастор, с готовностью исполняя поручение. Наземный контроль ответил сразу же; они ждали доклада. На экране появилась сама Большая Полли.

— Ваши курс и скорость — в норме, — сообщила она. — Поздравляю с удачным стартом!

Забавно, подумал Кастор, по лицу ее не скажешь, что она радуется нашему успеху. Пухлый подбородок выставлен вперед, слова цедит, как старый скряга, словно затаила какую-то обиду. Дуется, должно быть, что сама не попала в экипаж и не полетела с нами, решил Кастор и тактично заметил:

— Это мы вас поздравляем, Полли. И, прошу вас, передайте нашу горячую благодарность бригаде пусковой петли и всем, кто принимает участие в этом историческом событии.

— Обязательно, — лаконично ответила губернаторша и наклонилась к урню Джачу, который, встав на задние лапки, что-то прочирикал ей на ухо. — Да, хорошо. — Она выпрямилась. — Вас, очевидно, заинтересует сводка последних новостей?

— Еще бы, — включилась в разговор Делила, хмуро глядевшая на экран.

— Так вот… — Полли опять нагнулась к урню. — Джач передает, что в общей сложности у вас остается девять часов и двадцать минут до входа в зону действия переходника. Потом — переход, и вы окажетесь в двух днях пути от Земли.

— Все это мы уже рассчитали, — громко объявила Делила.

— Ну, мы подтверждаем, на всякий случай. Потом… секунду… десять часов спустя за вами последует первая волна вторжения. В ней идут тяжелые дальнодействующие…

— Мы знаем, — фыркнула Делила. — Мы план сто раз проходили. — Чем дальше, тем мрачнее становилось ее лицо. Она вопросительно взглянула на Кастора, затем обратилась к экрану:

— В данный момент мы наблюдаем, как флот выстраивается в атакующий порядок. Есть у вас еще что-нибудь важное?

— Ах, да, — сказала губернаторша. — Получили передачу с земного разведчика. Похоже, китайцы вновь запускают корабли. Погодите минутку… — Она кивнула урню, потом лицо губернаторши с экрана исчезло, появилась картинка космического пространства. Пространство пространством… нет, поняла Делила, перед ними явно Земля — вот, совершенно явственно, очертания Африки. Голос губернаторши сказал:

— Мы рассчитали время встречи, и раньше, чем через пятьдесят часов, они близко к разведчику не подойдут, не успеют. Но на случай, если они припасли для нас сюрприз, — какое-нибудь новое оружие — мы отводим разведчик прочь от Земли. Под прикрытием зондов-шпионов, они, может быть, вновь отвлекут внимание…

— Дважды китайцев не проведешь на зондах, — насмешливо сказала Делила, внимательно глядя на изображение. Верно, вот они, три пульсирующие точки, выползают вверх с низкой орбиты. Она мысленно прикинула: что за корабли оставались в готовности к старту на Хайнане? Не так уж много. Едва ли они успели снарядить что-нибудь поопаснее корабля Чай Говарда. Нет, тяжелое оружие им в космос явно не поднять. Делила сказала с неохотой: — Что ж, пожалуй, вы правы. Особой опасности они не представляют, но пусть остаются на нашем экране. Продолжайте трансляцию.

— Договорились, — устало сказала губернаторша. — Как на борту, все в порядке? Как там Юпитер?

— Чувствует себя прекрасно, — удивленно ответил Кастор. — Мы на время прервем связь, ладно?

— Ладно, — сказала губернаторша, и наступила тишина.

Делила, извернувшись внутри своего кокона, оглядела остальных.

— Как, по-вашему, что это с ней? — спросила она. — Голос у нее какой-то странный. — Но Кастор ничего ответить ей не мог, и Многолицый — тоже, а Юп и Миранда, разумеется, держали язык за зубами.

Юпитер хранил гордое молчание — враги не должны догадаться о его секретном задании, — но внутри у него все пело. Мысленно Юпитер парил на орлиных крыльях славы. Еще бы, сейчас от него зависела судьба Америки! Он смело встретил пристальный взгляд Делилы, стараясь придать лицу выражение равнодушное и даже безмятежное. Но пальцы его сами собой забарабанили по саквояжу с парализаторами, который лежал рядом. Во время запуска станнеры немилосердно давили ему в бок. Синяки все еще побаливали, но даже кровоподтекам Юпитер был рад, как знакам боевой доблести. Он улыбнулся Миранде, она заговорщицки подмигнула ему. Может, стоило один станнер отдать ей? Этот вариант обсуждался перед стартом, но остальные американцы Миранде явно не доверяли. Больше одной крапленой карты в колоду не втиснуть. Миранда повернулась к Многолицему, тихо лежавшему в своем кресле рядом с ней, а Юпитер безмятежно глядел на Делилу и Кастора. Кастор осторожно, цепляясь руками, перебирался через пространство между своим креслом и Делилиным. Поскольку корабль находился в свободном полете по баллистической траектории, на борту воцарилась невесомость — вещь довольно коварная. Юпитер усмехнулся, когда Кастор, выпустив ремень, замахал руками, словно мельница, пока Делила не ухватила его…

— Юпитер! Вы, все! — Это был голос Миранды. — Что-то стряслось со стариком!

Все они, хватаясь за все, что под руку попадется, поспешно сгрудились вокруг кресла Многолицего. Делила схватила его за запястье, нащупывая пульс. Кастор оттянул вниз веко, чтобы проверить зрачок.

Пульс оказался слабым, но ровным, дыхание — тоже. Когда Кастор отпустил веко, глаз закрылся и остался закрытым.

Они удостоверились, что Многолицый жив. По всем внешним признакам он мирно спал. Но вот разбудить его никак не удавалось.

В лоскутном мозгу, когда-то принадлежавшем Фунгу Босьену, поднялась паника. Часть голосов панически вопила, часть — зловеще молчала. «Что произошло? Почему нам больно?» — нервно вскрикнула Поттер Алисия. Ангорак же Аглат, как всегда сердито, рявкнул: «Старого болвана хватил удар, должно быть! Ну и тряпка, ни на что не годен! Теперь всем нам крышка!» Су Вонму сказал же: «Товарищи, товарищи! Давайте не будем ссориться! Не время сейчас для перебранок. С нашим телом что-то стряслось — это ясно. Но давайте прежде выясним, что натворил Фунг Босьен, а потом уже будем его ругать!» А сам Фунг произнес устало: «Слушайте, заткнитесь вы все. Вы что, не понимаете — это эмболия, закупорился сосуд, а может, аневризма».

Беззвучные вскрики и гневные возгласы: эмболия! Удар! Нет, успокаивать их было делом безнадежным. Сейчас они ничего слушать не желали, не в состоянии понять, что их последняя надежда — хладнокровное спокойствие и сплоченность. Пара имплантов вообще не подавала признаков жизни. «Корелли!» — как мог громко позвал Фунг. «Хсанг!» Они не отзывались. Похоже, комитет поредел. Присутствующие же на собрании вопили все громче — если слово «вопили» считать подходящим, ведь голоса оставались беззвучными, — забыв о всяком благоразумии, заглушая друг друга, то есть царила совершеннейшая дикая неразбериха. И субличности не просто были напуганы, они кричали и от боли тоже. Череп, ставший для них общежитием, раскалывала жуткая головная боль, она накатывала волнами, и каждый раз голоса вскрикивали все громче. «Умоляю, вас, тише! — обратился к сотоварищам Фунг Босьен. — Не сходите с ума! Паника делу не поможет!» «Но что они там делают с нами?» — запричитала Поттер, не в силах разобраться в путанице ощущений, которые еще просачивались в ее сферу восприятия через органы чувств.