Вряд ли Пикемалю удалось бы сбежать. Соседнее помещение оказалось глухой кладовкой.

– Что вам от меня нужно? Ордер есть? – произнес Бенуа, пытавшийся сохранять спокойствие.

– Нет.

– В таком случае…

– В таком случае ничего! Садись. И вы, Пикемаль. Ненавижу разговаривать с людьми, которые стоят.

Комиссар взял в руки одну карту, потом другую.

– Учил Пикемаля играть в белот на двоих?

Скорее всего, так оно и было. Пикемаль принадлежал как раз к тому сорту людей, которые к картам даже не прикасаются.

– Бенуа, присаживайся за стол.

– Мне нечего сказать.

– Прекрасно. Тогда говорить буду я.

На столе стояла бутылка вина и всего один стакан. Пикемаль, не игравший в карты, наверняка не пил и не курил. Интересно, спал ли он с женщинами? Возможно, и женщин в его жизни никогда не было. Сейчас смотритель мрачно и настороженно, будто загнанное в угол животное, рассматривал комиссара.

– Давно ты работаешь на Маскулена?

Откровенно говоря, здесь, в этом домике, Бенуа выглядел куда более уверенно, чем в Париже. Возможно, потому, что чувствовал себя на своем месте. В душе он так и остался крестьянином. В свое время он наверняка был «первым парнем на деревне». Жаль, что решил попытать счастья в большом городе, его судьба могла бы сложиться совсем иначе. Все его хитрости и мелкие пакости были уловками наивного крестьянина, попавшего на городскую ярмарку.

Чтобы придать себе уверенности, Бенуа налил себе выпить и насмешливо спросил:

– Я вам не предлагаю, конечно?

– Спасибо, не стоит. Итак, Маскулену нужны такие люди, как ты. Хотя бы для того, чтобы проверять информацию, поступающую к нему из разных источников.

– Продолжайте.

– Получив письмо Пикемаля, он быстро сообразил, что наступил его звездный час. Если он правильно разыграет эту карту, получит возможность шантажировать чуть ли не половину политиков в этой стране.

– Что вы говорите!

– То и говорю.

Мегрэ, зажав трубку в зубах, медленно прогуливался от двери к камину, время от времени останавливаясь то перед Бенуа, то перед Пикемалем. Жанвье, присев у краешка стола, внимательно слушал.

– Меня только сбивало с толку, почему, встретившись с Пикемалем и своими глазами увидев отчет, Маскулен отправил его к министру общественных работ.

Бенуа самоуверенно улыбнулся.

– И лишь недавно, увидев у Маскулена фотостат, я все понял. Бенуа, давай я буду рассказывать все в хронологическом порядке, а ты меня поправь, если что. Итак, Маскулен получает письмо Пикемаля. Как человек осторожный, он обращается к тебе и просит проверить информацию. Ты выясняешь, что информация стоящая, что автор письма действительно может иметь доступ к отчету Калама. И тут ты сообщаешь Маскулену, что знаком с человеком, непосредственно работающим с министром общественных работ, с главой его кабинета и личным помощником. Кстати, где вы с ним познакомились?

– Это вас не касается.

– Не важно. В любом случае, этот человек сейчас сидит в моем кабинете и нам с ним еще предстоит долгий разговор. Флёри, бедолага, вечно нуждается в деньгах. Вот только он имеет доступ в такие круги, куда таким… таким, как ты, доступ закрыт. Думаю, ему случалось раз или два получать кое-какую информацию о своих друзьях и знакомых с твоей помощью. Не бесплатно, конечно.

– Продолжайте.

– А теперь попытайся понять. Если бы отчет оказался у Маскулена на руках, у него не было бы другого выхода, кроме как немедленно обнародовать его, спровоцировав скандал. Ведь Пикемаль человек по-своему честный, почти фанатик. Чтобы заставить молчать, его пришлось бы убить. Такой скандал, конечно, прославил бы Маскулена, но ненадолго. Это совсем не так интересно, как, припрятав отчет, сколь угодно долго держать на коротком поводке всех, кого он компрометирует. Я долго не мог прийти к этой мысли. Маскулен слишком подл, чтобы я мог запросто представить себя на его месте. Итак, Пикемаль отправляется к мадам Калам, у которой когда-то заметил копию отчета, кладет документ в портфель и бежит к Маскулену, на улицу Д’Антен. Когда он прибывает к месту назначения, тебе уже не нужно за ним следить, ты знаешь, что последует дальше. Поэтому ты отправляешься в министерство общественных работ, где Флёри приглашает тебя в свой кабинет. Я уж не знаю, под каким предлогом, но Маскулен задерживает Пикемаля, а тем временем юный секретарь снимает копию с отчета. После чего депутат, как и полагается «честному человеку», отправляет Пикемаля к лицу, уполномоченному заниматься такими делами, а именно к министру. Все верно?

Пикемаль, весь сжавшись, буравил комиссара глазами. Его обуревали противоречивые эмоции.

– Когда Пикемаль отдает бумаги Пуану, ты по-прежнему сидишь в кабинете Флёри. Потом тебе остается лишь выяснить у помощника министра, как и где легче всего «перехватить» отчет. Итак, благодаря «честности» Маскулена отчет Калама может быть обнародован. Но благодаря тебе Огюст Пуан, министр, на котором лежит вся ответственность, не может представить его палате депутатов. У нашей истории есть настоящий герой – Маскулен. И есть злодей, которого обвинят в том, что он уничтожил документ, чтобы спасти свою шкуру, а заодно и своих дружков: некий Огюст Пуан, чья единственная вина в том, что он честный человек и отказывается пожимать грязные руки. Неглупо, а?

Бенуа налил себе еще один стакан вина и принялся медленно пить, с сомнением поглядывая на Мегрэ. Он будто играл в белот и теперь размышлял, какую карту сейчас лучше разыграть.

– Вот, в общем-то, и все. Флёри рассказал тебе, что его начальник понес отчет на бульвар Пастер. Ты побоялся идти туда ночью, из‑за консьержки, и дождался утра, когда она вышла за покупками. Что Маскулен сделал с отчетом? Сжег его?

– Меня это не касается.

– Впрочем, это не важно, ведь у него осталась копия. И этого достаточно, чтобы шантажировать множество людей, причем весьма влиятельных.

Потом Мегрэ понял, что не надо было так упорно подчеркивать, какой властью обладал Маскулен. Возможно, тогда Бенуа избрал бы другую тактику? Может, и нет, но это был упущенный шанс.

– Как и ожидалось, разразился скандал. Многие люди по самым разным причинам искали пропавший документ, среди них некий Табар, который первым вспомнил о роли Калама в этой истории и упомянул о профессоре в своей газетенке. Ты ведь знаешь эту крысу, Табара? Он, конечно, гнался не за властью, а за звонкой монетой. Лаба, наверняка работающий на Табара, вертелся вокруг мадам Калам, пытаясь что-нибудь разнюхать. Может, он видел, как от нее выходил Пикемаль?.. Не знаю. Наверное, мы никогда этого не узнаем. Но это и не важно. Лаба отправил одного из своих людей к вдове, потом к секретарше министра… Честное слово, вы напоминаете мне кучу отловленных раков, которые копошатся в ведре. В любом случае, и другие люди начали задаваться вопросом о том, куда подевался отчет.

Комиссар намекал на улицу Сосэ. Естественно, что, как только президента предупредили об отчете, он отдал распоряжение Совету национальной службы безопасности начать по возможности тайное расследование. Вышло почти смешно. В результате три группы полицейских рыскали по Парижу в поисках пропавшего отчета, но каждая со своей целью.

– Слабым звеном оставался Пикемаль. Окажись он на официальном допросе, еще неизвестно, какую информацию он мог бы выдать. Это твоя была идея – привезти его сюда? Или Маскулена? Молчишь? Ну и молчи. Это ничего не меняет. Как бы там ни было, Пикемаль должен был на время исчезнуть. Уж не знаю, как ты подступился и что ему наврал. Обрати внимание, я ни о чем его не спрашиваю. Он сам заговорит, когда захочет. Вернее, когда поймет, что оказался пешкой в руках двух негодяев, одного большого и другого помельче.

Пикемаль вздрогнул, но ничего не сказал.

– У меня всё. Как ты сейчас наверняка заметишь, мы находимся на территории, которая вне моей юрисдикции, а значит, я поступаю совершенно незаконно.

Мегрэ помолчал и коротко бросил:

– Жанвье, давай наручники.