– Господин министр, вы позволите задать несколько вопросов вашим помощникам?

Сначала комиссар обратился к Флёри:

– Полагаю, что во время визита Пикемаля вы находились в вашем кабинете?

– Я не знал, что…

– Хорошо, но теперь-то вы знаете. Где вы находились в тот момент?

Флёри указал на двустворчатую приоткрытую дверь.

– Это ваш кабинет?

– Да.

Мегрэ пошел взглянуть на кабинет.

– Вы были там одни?

– Не могу сказать. Я редко остаюсь там один. Посетители идут один за другим. Часть из них, самых важных, принимает министр, остальных – я.

Мегрэ подошел к другой двери, непосредственно соединяющей кабинет Флёри с приемной.

– Посетители проходят через эту дверь?

– Как правило, да. За исключением тех случаев, когда они сначала побывали у министра, а потом были перенаправлены ко мне.

Зазвонил телефон. Пуан и мадемуазель Бланш переглянулись, после чего она сняла трубку.

– Нет. Господина министра нет на месте…

Она слушала с остановившимся взглядом. Только сейчас комиссар заметил, что и она валится с ног от усталости.

– Все то же? – спросил Пуан, когда она повесила трубку.

Мадемуазель Бланш прикрыла глаза.

– Она говорит, что ее сын был…

– Замолчите.

Пуан повернулся к Мегрэ.

– Телефон не умолкает с полудня. Несколько раз я сам подошел. Большинство говорят одно и то же: «Попытаешься замять дело о Клерфоне – тебе конец!» С вариациями. Некоторые даже называют свои имена. В основном родители погибших детей. Одна женщина с надрывом кричала в трубку: «Вы же не собираетесь покрывать убийц! Если вы не уничтожили доклад, обнародуйте его, чтобы вся Франция знала…»

Под глазами у министра залегли глубокие тени, кожа посерела от постоянного недосыпа.

– Президент моего предвыборного комитета в Ла-Рош, старый друг моего отца, знающий меня с тех времен, когда я пешком под стол ходил, позвонил мне сегодня, сразу после первой радиопередачи. Открыто ни в чем не обвинил, но чувствовалось, что он сомневается. «Мы здесь ничего не понимаем, сынок, – с грустью сказал он. – Мы знали твоих родителей, думали, что и тебя знаем. Даже если многие от этого пострадают, ты обязан сказать все, что тебе известно».

– Скоро у вас будет возможность это сделать, – пообещал Мегрэ.

Пуан живо поднял голову, чтобы убедиться, что не ослышался, и неверящим взглядом посмотрел на комиссара:

– Вы правда так думаете?

– Теперь почти уверен.

Флёри стоял, облокотившись на небольшой столик с изогнутыми ножками. Мегрэ протянул министру фотографию Бенуа, тот непонимающе посмотрел на нее.

– Кто это?

– Вы его не узнаете?

– В первый раз вижу.

– Он не приходил к вам на этой неделе?

– Если он приходил на прием, его имя должно быть записано в регистрационной книге. Она в приемной.

– Мадемуазель Бланш, не соблаговолите показать мне свой кабинет?

Флёри, стоявший поодаль, не мог видеть, кто изображен на фотографии. Мегрэ заметил, что помощник министра нервно грызет ногти. Кажется, он сохранил эту дурную привычку с детства.

Дверь в кабинет секретарши, одностворчатая, находилась прямо рядом с дверью в кабинет Флёри.

– Сюда вы удалились, когда пришел Пикемаль и министр попросил вас оставить их наедине?

Секретарша напряженно кивнула.

– Вы закрыли за собой дверь?

Снова кивок.

– Вы могли слышать, что говорится у министра, отсюда, из своего кабинета?

– Только если бы я прижалась ухом к двери и собеседники говорили достаточно громко. Тогда да, возможно.

– Вам приходилось так делать?

– Нет.

– Вы никогда не подслушиваете?

Она предпочла ничего не отвечать. Возможно, она подслушивала, когда Пуан принимал хорошенькую женщину, которую она расценивала как потенциальную угрозу?..

– Вам знаком этот человек?

Мадемуазель Бланш ждала этого вопроса, так как, в отличие от Флёри, успела разглядеть фотографию.

– Да.

– Где вы его видели?

Она ответила тихо, чтобы остальные не слышали:

– В соседнем кабинете.

И она указала на перегородку, отделявшую их от кабинета Флёри.

– Когда?

– В тот день, когда приходил Пикемаль.

– После его визита?

– Нет. До.

– Он стоял или сидел?

– Он сидел, положив шляпу на колени. Во рту у него была сигара. Мне не понравилось, как он на меня смотрел.

– А после вам приходилось его встречать?

– Да. Потом.

– То есть когда Пикемаль ушел, он все еще был здесь? Иными словами, он пробыл в кабинете помощника министра все то время, пока длился визит Пикемаля?

– Полагаю, что да. Во всяком случае, он был там до и после. Вы думаете…

Кажется, она собиралась сказать что-то про Флёри, поэтому комиссар шепнул ей:

– Тише!.. Идемте…

Когда Мегрэ вернулся в большой кабинет, Пуан бросил на комиссара укоризненный взгляд, будто заранее заступался за свою секретаршу.

– Господин министр, вам сегодня еще понадобится ваш помощник?

– Нет… А что?

– Я бы хотел с ним переговорить.

– Здесь?

– У себя, если можно. Господин Флёри, не соблаговолите ли пройти со мной?

– У меня встреча за ужином, но если это необходимо…

– Звоните и отменяйте встречу.

Флёри покорился. Оставив дверь в свой кабинет открытой, он позвонил в «Фуке».

– Боб?.. Это Флёри. Жаклин уже пришла? Еще нет?.. Уверен?.. Когда придет, скажи, чтобы начинала ужинать без меня. Да… Я, скорее всего, не успею к ужину. Да, попозже… До скорого.

Лапуан посматривал на Флёри краем глаза. Пуан растерянно смотрел на Мегрэ, явно желая потребовать у того объяснений. Комиссар как будто ничего не замечал.

– Господин министр, какие у вас планы на вечер?

– Я сегодня должен был стать почетным гостем на банкете, но предпочел сам отказаться, пока меня об этом не попросили.

– Может статься, что я позвоню вам с новостями. Скорее всего, посреди ночи.

– В любое время…

Флёри появился в дверях в шляпе и пальто, и вид у него был такой, будто на ногах он держится исключительно в силу привычки.

– Вы готовы? Лапуан, идем?

Они молча спустились по большой лестнице, направились к машине, которую припарковали у тротуара.

– Садитесь… Лапуан, на набережную.

По дороге не было сказано ни слова. Флёри два раза открывал рот, но так ничего и не спросил. Ногти он грыз постоянно.

На пыльной лестнице Мегрэ пропустил его вперед. Потом провел в свой кабинет, где первым делом направился к окну и закрыл его.

– Можете снять пальто. Располагайтесь.

Затем комиссар сделал знак Лапуану, тот вышел вслед за ним в коридор.

– Будешь сидеть с ним, пока я не вернусь. Скорее всего, просидеть придется долго. Несколько часов.

Лапуан покраснел.

– У тебя что, свидание назначено?

– Ничего.

– Позвонить можешь?

– Да.

– Если она захочет прийти сюда и составить тебе компанию…

Лапуан отрицательно покачал головой.

– Закажешь в закусочной сандвичи и кофе. Не своди с Флёри глаз. Не позволяй ему звонить кому бы то ни было. Если он начнет задавать вопросы, ты ничего не знаешь. Хочу, чтобы он немножко потомился в собственном соку, понимаешь?

Это был классический прием. Лапуан, успевший немало поучаствовать в расследовании, все равно не понимал, что у шефа на уме.

– Иди, составь ему компанию. Про сандвичи не забудь.

Затем комиссар прошел в инспекторскую, где обнаружил Жанвье, не успевшего уйти домой.

– Есть планы на вечер?

– Ничего особенного. Только жена…

– Ждет? Позвонить ей можешь?

Мегрэ сел за стол, снял трубку с другого телефона, продиктовал номер Катру.

– Это Мегрэ. Прости, что снова беспокою. Слушай, я тут кое-что припомнил. Рыболовные крючки на глаза попались, вот я и… Я как-то раз случайно встретил Бенуа в субботу на Лионском вокзале. Он явно ехал на рыбалку. Что?.. Заядлый рыбак, говоришь?.. А ты не знаешь, где он обычно рыбачит?

Теперь Мегрэ чувствовал себя уверенно. Он точно знал, что напал на верный след, и ничто не могло его остановить.