Однако в камере не возникало эротического напряжения. Устроители уже было подумали, что надо было выбрать помещение поменьше. Подопытные были тщательно отобраны. Согласно документам оба подопытных должны были проявить друг к другу значительный эротический интерес.

Откуда это было известно?

И., дочь советника в Брауншвейге, родилась в 1915 году, то есть ей было 28 лет, замужем за арийцем, закончила гимназию, изучала историю искусств в университете. В нижнесаксонском городке Г. считали, что ее связывают неразрывные узы с другим участником эксперимента, неким П., год рождения 1900, без профессии. Ради П. она рассталась с супругом, брак с которым был для нее спасительным. Она последовала за своим любовником в Прагу, потом в Париж. В 1938 году удалось схватить П. на территории рейха. Несколькими днями позднее И. в поисках П. появилась в рейхе и была также задержана. В тюрьме, а позднее в лагере они неоднократно пытались встретиться. Отсюда и наше разочарование: им наконец позволили, а они не захотели.

Были ли подопытные против эксперимента?

В принципе они были послушны. То есть я бы сказал: они добровольно приняли участие в опыте.

Получили ли заключенные достаточное питание?

За некоторое время до начала опыта выбранные для него лица получали усиленное питание. И вот они уже два дня находились в одном помещении, и при этом никаких попыток сближения. Мы дали им белковое желе из яиц, которое они жадно проглотили. Обер-шарфюрер Вильгельм приказал окатить обоих из садового шланга, после этого их, трясущихся от холода, снова отправили в камеру, но и потребность в тепле не свела их вместе.

Боялись ли они вольнодумства, во власти которого оказались? Или они полагали, что это испытание, в котором они должны показать свои моральные качества? Может, несчастье заключения пролегало между ними, как высокая стена?

Знали ли они, что в случае беременности тела обоих будут анатомированы для исследования?

Невероятно, чтобы подопытные знали об этом или хотя бы предполагали нечто подобное. Руководство лагеря давало им разного рода положительные заверения относительно возможности выживания. Я думаю, они просто не хотели. К разочарованию прибывшего собственной персоной обергруппенфюрера А. Цербста и сопровождавших его лиц, эксперимент не был проведен, поскольку все средства, включая насилие, не привели к положительному результату. Мы прижимали их друг к другу, медленно согревали их, растирали алкоголем и давали алкоголь внутрь (красное вино с яйцом), давали есть мясо и пить шампанское, мы меняли освещение, но ничто не вызывало у них возбуждения.

Действительно ли были использованы все средства?

Я могу гарантировать, что было испробовано все. Среди нас был обер-шарфюрер, кое-что в этих делах понимавший.

Он последовательно пробовал все, что обычно действует наверняка. Не могли же мы войти сами и попытать счастья, потому что это было бы нарушением законов о расовой чистоте. Ни одно из испробованных средств не оказало должного воздействия.

Испытывали ли мы сами возбуждение?

Во всяком случае, больше, чем сидевшие в камере; так это выглядело. С другой стороны, нам бы это запретили. Так что я не думаю, что мы испытывали возбуждение. Скорее беспокойство, поскольку опыт не удавался.

Не было никакой возможности добиться от подопытных ясной реакции, так что опыт пришлось прервать. Позднее его повторили с другими лицами.

Что произошло с подопытными?

Упрямые подопытные были расстреляны.

Значит ли это, что в определенной точке несчастья любовь не может возникнуть?

В нас заключено НЕЧТО, желающее играть. Это НЕЧТО нельзя успокоить американским календарем, в котором отсчет начинается с нуля: каждый месяц начинается новая жизнь. Не терпит это НЕЧТО и строгой (и заслуживающей доверия) ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТИ: нас, людей, прочно держит в когтях предшествующая история, и путь к эмансипации лежит через все адские огни прошлого.

Это НЕЧТО считается «необузданным». И оно «самоутверждается». Оно зорко следит за тем, чтобы ни одна вещь не совпадала со своим определением. Истории о приватизированном фронтовом театре, опере, критической теории, человеческом зоопарке и «трусости как матери жестокости».

Вот спешит оперная певица. Сегодня вечером она поет партию Тоски. Из-за маленького роста она носит туфли на высоких каблуках.

В себе она носит, не замечая того, мелкое чувство по имени СЕЙЧАС УПАДЕШЬ. Оно лежит в глубине, под страстной преданностью, желанием убийства в безвыходной ситуации, неотделимыми от роли Тоски, оно перекрыто чувствами Аиды, о которых она пела в прошлый сезон. И все же на его стороне власть, сила и родословная.

Когда мы еще были рептилиями, мы не знали чувств, для нас существовало только действие. Покой — ожидание — нападение или бегство.

Потом наступил ледниковый период. Когда на голубой планете стало очень холодно, мы часто с тоской вспоминали о первобытных морях с температурой 37 градусов. Мы научились обладать чувствами, то есть говорить: слишком жарко, слишком холодно.

Различать и испытывать томление по чему-либо: вот что могут чувства. Все остальное — комбинация этих способностей.

Родители моих родителей были простыми крестьянами. До Рождества Христова — 64 миллиона предков. Каждый из этих предков родня тому лазавшему по дереву существу, к которому и восходят все родословные и чьи чувства, такие как хочется спать, вкусно, сейчас укушу, ой-ой и проч., в конце концов возводят свою ГЕНЕАЛОГИЮ к той единственной паре: жарко/холодно.

Скажем, ребро Адама было непомерной тоской, возникшей, когда стало холодать. Тридцать семь градусов в теплых водах первобытных морей. Забыть этого мы не могли, мы вспоминали об этом в стужу, этот огонек мы зажигали у себя внутри. Прародителями этих ощущений были колебания цветов атомов. В таком случае музыка древнее чувства[68].

В примечании к строфе 80 четвертой песни байроновского «Дон Жуана» содержится следующая история. Антониелла Фраполли, дочь миланских аристократов, была похищена пиратами и увезена в Алжир. Находясь в неволе, она создает в 1805 году театральную труппу. Она уговаривает алжирского ден-Бея участвовать в постановках. Когда в порту Алжира появляется европейский корабль, Антониелла сочиняет пьесу, действие которой устроено таким образом, что она и ее труппа по приказу ден-Бея, до последней минуты полагающего, что он играет театральную роль, должны взойти на корабль. Побег удается[69].

Этот рассказ, полагает доктор Й. Фогль, заканчивается благополучно по трем причинам, которые ВСЕ ВМЕСТЕ И СОСТАВЛЯЮТ ПОНЯТИЕ ИСКУССТВА: в нем есть притворство, игра («маска», «театр»); действие обрывается на своем завершении (принцип «happy end»: мы не знаем, что происходит после спасения); участники находятся под угрозой, то есть они собирают ВСЕ СИЛЫ («прифронтовая полоса»).

Такие предпосылки удачи не часто сходятся вместе. Таким образом, утверждает доктор Фогль, ИСКУССТВО — большая ЦЕННОСТЬ, ДОВЕРЕННАЯ ЧЕЛОВЕКУ.