Ночь они провели в вигваме микмаков. Жившие в нем индейцы знали Реми; они сначала приветствовали его на своем языке, а затем, увидев, что Солей поняла только несколько слов, перешли на французский. Темнокожая женщина принесла еду в берестяном сосуде, шкуры, разложила их на полу.

Солей так устала, что у нее закрывались глаза, пока Реми беседовал с четырьмя мужчинами-микмаками. Она не проснулась даже тогда, когда Реми скользнул к ней под меховую накидку.

Реми разбудил ее на рассвете. Индейские женщины снова принесли еду, которую Реми и Солей съели очень быстро. Сразу же после этого они заправили свои узлы и снова двинулись вдоль реки Маккензи к перешейку Шиньекто, где им предстояло покинуть английскую территорию и перейти в Канаду.

С каждым днем солнце становилось теплее, пели птицы, и казалось, счастье Солей беспредельно. Несмотря на то что уже наступил июнь, ночи стояли довольно холодные. Солей радовалась, когда удавалось провести ночь в хижине. Но больше всего ей нравилось проводить ночи вместе с Реми под открытым небом. А когда шел дождь, они были вынуждены сооружать навес из больших еловых веток, и им вдвоем было тепло и уютно.

Первый раз, когда Реми настоял, чтобы они спали обнаженными, поскольку влажная одежда охлаждала тело, Солей была возмущена.

— Так мы никогда не уснем, — сказала она, повернувшись к нему лицом.

— Не беспокойся, — прошептал Реми. — Всю остальную жизнь мы проведем во сне.

Они заметили клубы дыма еще на подходе к форту Бозежур. Слишком много дыма для дымоходов. Даже и без пояснений Реми Солей понимала это.

— Это горят дома? — спросила она.

— Похоже, много домов, — он поднял голову, принюхиваясь, а затем и Солей ощутила запах гари, когда ветер подул в их сторону. — Человек, которого мы встретили на тропе, был прав, советуя обойти Бобассен стороной.

Солей почувствовала, как забилось ее сердце. Она посмотрела в сторону Бобассена.

— Ты думаешь, это англичане?

— Англичане, — проговорил Реми, следя за дымом, — или Ле Лутр и его дикари. В любом случае, у меня нет ни малейшего желания встречаться с ними. Я знаю здесь одного поселенца, его зовут Бресли. До него еще полчаса ходьбы. Он, возможно, сможет объяснить все.

Некоторое время они шли молча. Запах дыма становился все сильнее, и вскоре у них защипало в глазах и запершило в горле.

— Тебе понравится мадам Бресли, — сказал Реми. — У них несколько малышей, и с ними живет отец, месье Бресли. Сейчас направо, вот за этой рощицей…

Его голос сорвался. Хижина была сожжена. Остались только труба и очаг посреди обуглившихся бревен. Реми шагнул вперед и ударил ногой по одному из них. Бревно с грохотом упало и покатилось. Реми выругался.

— Холодное. Это случилось несколько дней назад.

Солей заметила деревянную куклу с оторванной рукой, валявшуюся на земле… У нее засосало под ложечкой.

— Ты считаешь… они все… убиты?

— Нет. Не видно ни одного тела. С таким же успехом их могло не быть дома, — ответил Реми. — Если они и спаслись, то, полагаю, прячутся в лесу.

Солей представила людей в лесу, ночью, с маленькими детьми. Если дом был сожжен, у них нет ни одеял, ни еды…

Она почувствовала, что кто-то наблюдает за ними. Когда прошел испуг, Солей поняла, что это не индеец Ле Лутра и не английский солдат.

— Реми, — позвала она.

Реми обернулся и увидел у кромки леса старика.

— Месье Бресли, — спросил он, — что здесь произошло? Где все остальные?

— Ушли. Они все уехали на остров Святого Жана, хотя эти дьяволы и там доберутся до них.

— Бобер? — предположил Реми, но старик затряс головой и сплюнул.

— Красные мундиры, — сказал он. — Вы же идете с юга и ничего не знаете.

— Мы увидели дым.

Старик снова сплюнул.

— Форт пал. Осада длилась недели. Кончилась еда, а вокруг одни англичане. Сотни. Они сказали, что поселенцы оказывают помощь неприятелю. А Бобер и его люди для нас такие же неприятели, как и англичане. Но нет никакого смысла объяснять все это Лоуренсу. Сейчас Лоуренс контролирует Бобассен и форт Бозежур и каждого, кто захочет уехать отсюда в более безопасные места.

— А как же вы, месье? Почему вы остались?

Месье Бресли покачал головой.

— Я слишком стар, а нужно идти быстро. Одному Богу известно, что будет, если солдаты устроят облаву. Но сейчас их не видно. Мой сын не хотел оставлять меня, но я сам настоял. Мои дни в любом случае сочтены. И я не хочу продлевать их ценой жизни моих близких.

— У вас хотя бы есть еда? — спросил Реми. — Мы можем поделиться с вами.

Старик покачал головой.

— Нет, месье, хотя я и благодарю вас. Старому человеку, который не работает, не требуется много еды.

Реми помедлил, затем сказал:

— Нам нужно идти. Удачи вам, месье.

— Держитесь подальше от города и форта, — посоветовал старик. — Дым поднимается уже четыре дня, и я не думаю, что кто-либо из французов спасся. Храни вас Господь, молодой сэр и мадам.

— Храни вас господь, — прошептали они и ушли.

Запах дыма становился сильнее. Солей казалось, что у нее в горле все время стоит комок. Вокруг было тихо. Они углубились в лес. Здесь было холоднее, чем на солнце. Или холод внутри нее? Солей не могла этого понять.

Очень хотелось есть, и солнце уже стояло прямо над головой. Но Реми шел не останавливаясь. Он боялся, что они могут в любое время попасть в окружение англичан, и хотел миновать опасные места до того, как устроить привал.

Через час они услышали выстрел. Солей споткнулась и чуть не упала. Кто это был? Солдат? Беженец? Они так и не узнали. Больше выстрелов не было.

Солнце было уже слева от них и начинало садиться, когда Реми объявил привал.

— Голодна? — спросил он, снимая свой узел. — У нас есть время только на то, чтобы съесть немного холодного мяса. А затем снова в путь.

Их отдых был недолгим, и они снова двинулись через молчаливый зеленый лес.

Запах дыма больше не чувствовался. Они вновь вышли на тропу. Реми обернулся и подмигнул ей.

— Мы еще возьмем свое, — сказал он весело.

Они остановились в стороне от тропы и, не разжигая огня, стали устраиваться на ночь.

— На пути в Квебек нас ждет то же самое, что и здесь? — задала Солей мучивший ее весь день вопрос. — Мы и там будем прятаться и не разговаривать?

Реми расслабился, сбрасывая напряжение.

— Нет. Насколько мне известно, к западу отсюда англичане не жгут дома. Я полагаю, что завтра ночью мы уже сможем развести костер.

Чувство тревоги не покидало Солей даже во сне. Она с ужасом просыпалась и вздрагивала, представляя, что сделали бы английские солдаты, обнаружив их в лесу.

Тропа расширилась, и они продвигались быстрее. Навстречу им попадались беженцы, успевшие уйти из города до прихода туда войска полковника Лоуренса. Беженцы были все одинаковые, странно спокойные. Они передвигались маленькими молчаливыми группами и напоминали Солей о Луи и Мадлен, вызывая боль в ее душе. Что пришлось им испытать во время их путешествия? И как они сейчас?

В Гран-Пре Сиры продолжали вести свою обычную жизнь. Летом близнецы опять отправились в увеселительное путешествие. На этот раз они отсутствовали дольше обычного, а когда вернулись, Антуан с трудом передвигал перебинтованную ногу.

— Что случилось? — спросила Барби, не слишком беспокоясь.

Франсуа ухмыльнулся.

— Антуан вообразил, что он медведь и попал в капкан.

— Я был невнимателен, — подтвердил Антуан, — но это пройдет. Не стоит беспокоиться.

Он старался не показывать ногу, когда менял повязку, чтобы никто не обнаружил, что рана от капкана больше похожа на пулевое ранение.

А по поселку ползли слухи. Говорили, что вооруженный отряд Лоуренса в количестве более тысячи человек покорил Бозежур. Арестовано много поселенцев, даже священники. Семьи фермеров, живущих в районе Бобассена, умирали от голода. У рыбаков были отобраны и сожжены шлюпки…