- Я понял! - закричал Белироган. - Я понял и стану полезным. Не надо меня вешать!

 - Х-мм, - Ленкорион испытующе посмотрел на приговоренного. - Ты уверен, что понял?

 - Уверен! - Белироган попытался снять с шеи петлю, но Олькондор не дал ему это сделать. - Уверен, - еще громче закричал Белироган. - Клянусь Священной Олеандровой рощей и многоцветным мостом радуги! Я все понял. Не надо меня вешать!

 - Сегодня такой важный день... - Ленкорион внимательно оглядел свой небольшой отряд, как бы хотел убедиться, что они тоже все поняли. - Хочется быть добрым... Хорошо, я решил помиловать тебя, Белироган. Олькондор, сними с него веревку.

 Вот так Вождь снова удивил всех. И порадовал. Он не стал казнить Белирогана.

 А Ленкорион больше не смотрел, ни на помилованного, ни на своего адъютанта.

 - Я уже сказал вам, что сейчас наступил наш звездный час: мы, эльфы, можем вернуть былую свободу... - продолжил он свою речь.

 Ленкорион напомнил о предопределении эльфов, стать владыками всей земли. Затем плавно перешел к рассказу об отряде Каланта, о неисчерпаемых сокровищах, что хранятся в башне дракона, и о том, как они, эльфы, сумеют завладеть этими сокровищами. И нарисовал картину жизни будущего государства, основателями которой они станут...

 Ленкорион говорил негромко, но каждая его мысль, находила отклик у членов небольшого отряда. Все-таки эльф, даже если он на время оторвался от своего леса, и жил в городе, все равно остается эльфом.

 - Мы восстановим былое величие нашего народа, вернемся к древним священным обычаям. К нам возвратится наша царица, прекрасная и вечно молодая Эльсениор. Это будет царство свободных и независимых эльфов. Эльфы станут жить в довольстве и уделять свое время наслаждениям. Каждый будет настолько свободен, насколько он этого захочет, и владеть не менее чем тремя рабами. А вы, как основатели нового государства, будете пользоваться особым почетом и привилегиями. Привилегиями будут пользоваться также ваши потомки. Вас ждет великое будущее в великом царстве эльфов.

 Вот так закончил свою речь заведующий канцелярией бургомистра, а в будущем, вполне возможно, Великий Вождь всех эльфов.

 С общего согласия, отряд отправился в путь на рассвете, когда жители Геликса еще спят. Впереди, на могучем сером Фамогусте, ехал славный рыцарь Калант по прозвищу Сокрушитель Троллей. Он был без шлема, все могли лицезреть его молодое мужественное лицо и решительные карие глаза. На рыцаре, был короткий голубой камзол с костяными пуговицами, просторные, не стесняющие движения ярко-розовые брюки и неизменные красные полусапожки с блестящими стальными шпорами. Слева на поясе красовался тяжелый меч Калибур, а правой рукой он придерживал боевое копье. Кристалл Мультифрита на вершине копья был укрыт от посторонних глаз чехлом, который вечером соорудил монах. Шлем, щит и доспехи рыцаря, а также нехитрое имущество, которое он пожелал захватить с собой, лежали в экипаже, который следовал за ним.

 Хромой каретник Шовкр выдал Бурксту лучшее из того, что имел. Это была не повозка, и, во всяком случае, не телега. Из уважения к Ордену, Шовкр, в погашение своего долга, совершенно бескорыстно, передал монаху во временное владение лучшее свое творение: что-то вроде открытой кареты с мягкими сидениями для четверых, специальным местом для кучера, и большим закрытым кузовом, где можно было разместить багаж. Кузов этот, как нельзя более, пришелся кстати: вместе с доспехами рыцаря в него погрузили все съестное, и десяток больших кувшинов пива, что прислал Гонзар Кабан. А, кроме того, Хозяин таверны достал где-то для принцессы большой пакет халвы. "Самая лучшая зарубежная халва, - сказал Кабан. - С орехами и изюмом. Такую халву делают какие-то хитрые иностранцы на дальних островах и едят ее только самые знатные деспоты". Буркст прихватил несколько шерстяных одеял. Здесь же находились и две большие сумки набитые всякой всячиной, принадлежащей магу и монаху.

 Развалившись на мягких подушках сидения, в экипаже удобно устроился Великий Маг Мичигран. Он надвинул на глаза шляпу, закутался в широкую мантию и подремывал. Перед дальней дорогой и опасной битвой, маг решил расслабиться, набраться сил и энергии. Кроме того, он не хотел, чтобы его увидел кто-нибудь из многочисленных приятелей, который мог совершенно случайно оказаться в это время на улице. Рядом лежал неизменный посох, незаменимый его помощник во всех магических и некоторых не магических действиях.

 На облучке, возвышающимся над экипажем, с вожжами в руках, гордо восседал монах Буркст. Доверенный самого Координатора. Дубину свою гном пристроил рядом, возле ног. Маленькому гному нравилось, что он сидит высоко и может смотреть на всех, даже на развалившегося, на мягком сидении мага, сверху вниз.

 Они ехали по улицам тихо и спокойно. Буркст отметил, что указание их пресветлости выполнено: путешественники отправились в дорогу тайно и никого не потревожили.

 Но, оказывается, что спали в городе не все. Когда маленький отряд проезжал по Фабричной улице, в одном из домов отворилось окошко, из него выглянул широкоплечий рыжебородый человек в желтой рубахе расстегнутой до самого живота. Он проводил взглядом отряд, довольно ухмыльнулся и тотчас же исчез. А вскоре бесшумно отворились ворота, и со двора выкатила телега, которую легко тащила крупная пегая лошадь с черным пятном на лбу. На телеге, с вожжами в руках, сидел все тот же рыжебородый, который и рубаху уже успел застегнуть на все пуговицы, и натянуть на голову шапчонку, а за ним еще один рыжебородый, но помоложе первого и в синей рубахе - его младший брат. Соблюдая приличную дистанцию, телега двинулась за экипажем, которым правил монах. На Мерзлячей улице к ним присоединились еще две телеги: на первой сидел тощий, угрюмый гоблин, со свежим синяком на правой скуле, вторую заполнил выводок гномов - не-то пятеро, не-то семеро. Все молодые, розовощекие, с короткими бородками. На Разваляйке обоз увеличился еще на четыре телеги, а на Песковатике, аж на целых шесть. Так и ехали. Когда отряд Каланта выбрался на улицу Сторожевую, ведущую к воротам, за ним тянулась колонна телег в двадцать. А может быть и больше.

 Среди тех, кто последовал за отрядом Каланта, были люди, гномы и гоблины. Но не было ни одного эльфа, ни одного тролля. Городские эльфы обленились и так рано не вставали. Тролли, конечно, не спали. Тролли вообще почти не спят. Но они также не приняли участие в этом неожиданном походе. Тролли глядели вслед телегам и пытались сообразить, куда это и зачем ринулся народ. А одновременно соображать и идти тролли не могли.

 Когда маленький отряд рыцаря приближался к городским воротам, наперерез ему бросился высокий худощавый эльф. Он был одет по последней моде, принятой у чиновников города: в зеленую рубашку с красным галстуком-бабочкой, красные штаны в обтяжку, короткие мягкие сапожки цвета опавших листьев и голубой жилет. Но без желтого камзола и без головного убора, что считалось у чиновников верхом неприличия. На поясе эльфа болтался длинный и узкий кинжал в серебряных ножнах.

 - Стойте! Стойте! - вопил эльф, бросаясь под ноги лошади рыцаря.

 Фамогуст презрительно фыркнул, повернул голову и посмотрел на хозяина, спрашивая: "Растоптать нахала или остановиться?"

 - Подожди, - велел Фамогусту рыцарь. - Чего тебе надо? - спросил он у эльфа.

 - Спасите меня! - потребовал тот. - Меня хотят убить!

 Благородный рыцарь не мог оставить в беде ни одно живое существо, не делая при этом различия: человек просит у него защиты, гном, гоблин или даже эльф. Калант, наверно, остановился бы даже для того, чтобы помочь лепрекону. По всем рыцарским правилам, ему следовало немедленно поддержать угнетенного, наказать обидчика и восстановить справедливость. Но собравшемуся в столь важный поход рыцарю не хотелось отвлекаться на другие мелкие дела.

 - Прости меня, но я выполняю сейчас обет и не могу заняться ничем посторонним, - сообщил он эльфу. - Когда я вернусь из этого похода, я непременно помогу тебе.