- Ну, у нас не все так плохо, - он едва заметно пожал широкими плечами.

- Это ты к тому, что мне не тринадцать?

- Нет, это я к тому, что я не наемный убийца.

Жак вставил фильм в дисковод телевизора и сел вместе с пультом на свою кровать, прислонившись спиной к белой стене. Немного замешкавшись, я села рядом с ним и привычно, не чувствуя никакого стеснения, положила свою голову ему на плечо. Краем глаза я заметила его нежную улыбку, от которой хотелось прижаться к нему только сильнее.

Телевизор включился и загорелся синим экраном загрузки диска. Пока аппаратура размеренно жужжала, я закрыла глаза и еле слышно поцеловала Жака в основание его шеи. Он, показалось, замер на секунду от моих действий.

- Софи, что с тобой? – спросил он, проводя, свободной от пульта ладонью по моей щеке.

Я ничего не ответила, просто коснулась его плеч своими руками и медленно перебралась к нему на колени, продолжая прокладывать ласковые дорожки поцелуев от ключиц к его подбородку.

- Софи? – еще раз спросил он, кладя руки на мою талию.

Я медленно подобралась к его лицу и приоткрыла свои закрытые прежде веки. Он был в смятении, смотрел на меня непонимающим взглядом и слегка приоткрыл рот, будто готовясь возразить что-то. Однако после нескольких секунд такого взгляда, выражение его лица смягчилось, и он медленно приблизил мое лицо к себе, вынуждая вновь закрыть глаза.

Я почувствовала ласковое соприкосновение наших губ. Все мое тело упорно жалось к нему, будто мы уже были одним целым. Откуда у меня тогда была такая смелость? Ведь в те краткие моменты, когда его руки водили по моему телу от самых бедер и до груди, я сидела на Жаке верхом. Я чувствовала, как его пальцы время от времени проникают под тонкую ткань юбки, задевая обнаженную кожу, свободную от черных чулков, и заставляя меня невольно вздрагивать от жаркого касания. Я приоткрыла свой рот, углубляя наш поцелуй. Жак подыгрывал мне, принимал любые условия, которые я ставила перед ним.

В какой-то момент я почувствовала, как его ладонь перебралась к внутренней части бедра у моей ноги, все мое тело пробила новая мелкая дрожь, и я не сдержала утробного звука, напоминающего стон. Потеряв всякое стеснение, я медленно, в такт нашим поцелуям, начала двигать бедрами поверх его тела. Руки Жака еще сильнее прижали меня к себе, пытаясь параллельно снять с меня мешающий свитер. Но вдруг, именно в тот момент, когда мои руки потянулись к ремню на его джинсах, он резко прервал наш поцелуй.

Его руки с силой отодвинули меня, а лицо выглядело ошеломленным и борющимся с самим собой.

- Софи, нет, - коротко произнес он.

- Что? – пытаясь отдышаться, спрашивала я.

- Прости, но не так.

Его голос звучал зрелым и серьезным. Глаза Жака смотрели вплотную на мое лицо, и где-то глубоко внутри я почувствовала чисто женскую обиду. «Не нравится, и ладно!» - думала я, пытаясь вырваться из его рук и уйти из этой комнаты подальше от Жака, но, несмотря на свои, слова он не отпускал меня.

- Постой, милая, это не значит, что ты мне не нравишься, - прошептал он, и я с бессилием упала на его грудь, пока руки Жака медленно водили по моей спине. - Все должно быть не так, просто… не сегодня.

На моих глазах проступили слезы обиды, но я все-таки кивнула в знак согласия и крепче прижалась к его груди.

- Как бы я хотела остаться с тобой вот так… - тихо пробурчала я, не отнимая своего лица от воротника его рубашки.

- Я тоже, Софи. Я тоже… - я почувствовала, как его руки нежно водят по моим светлым волосам. - Ты можешь остаться, если хочешь.

- Хах, как? – утирая слезы, спросила я.

- Скажешь родителям, что не можешь вернуться домой.

- И почему?

- Потоп, - с легкостью ответил он.

- Какой потоп? – я нахмурила брови и взглянула на обнимавшего меня мужчину.

- Обыкновенный потоп, всю улицу затопило.

- Жак, мы живем на соседних улицах, они бы узнали.

- Ну, значит у меня в квартире потоп, и ты просто не можешь выйти.

- Они не поверят, - едва сдерживая смех, ответила я.

- Тогда мы сами потоп, нас затопило, полностью и целиком, ни проедешь, ни пройдешь. Придется так остаться, если ты уйдешь, то кто-то из нас определенно утонет. - Печально, но с улыбкой произнес он и вновь прижал меня к себе. - Просто скажи, что ты не хочешь уходить… Хотя, постой, скажи, что я не хочу, чтобы ты уходила.

Я ничего не ответила. Жак продолжал что-то нашептывать над моим ухом, пока я молча роняла слезы на его плечо. Столько горечи было в его словах. Пока на город опускалась вечерняя тьма, мы, двое потерявшихся людей, уже в который раз прибывали в объятиях друг друга. Мы не знали, что еще делать, поэтому обнимались. Вот такая она, участь всех одиноких людей. Обниматься и тонуть. Тонуть и обниматься. И ждать. Неизменно ждать конца.

Жизнь — это не книга. В ней никто не гарантирует счастливый конец.

Филис Каст. Кристин Каст. “Соблазненная”

- Где ты была всю ночь?! – громко закричала мама, стоило мне войти в квартиру. – Знаешь, как мы волновались? Софи, уже час дня! Час дня! Мы с папой всю ночь не спали! У Лины тебя не было, из школы тебя забрал какой-то незнакомец, что за чертовщина с тобой происходит?!

Я стояла перед матерью и отцом. Мне было стыдно. Под их глазами виднелись синие, глубокие синяки: они не спали всю ночь, волновались, звонили там кому-то, пока я мирно спала в руках другого человека. Мне было стыдно за то, что они волновались, но мне не было стыдно за время, проведенное с ним.

- Мам, я была с Жаком, - тихонько сказала я, опуская глаза в пол.

- С кем? – переспросил удивленный отец.

- С Жаком. Это он забрал меня из школы, и это у него я ночевала.

Мои слова напоминали упавший в кукурузное поле самолет. С треском с визгом они вырвались в нашу размеренную семейную жизнь, рождая смуту и неразбериху.

- С Жаком… - тихо повторила мама и села на табуретку у гладильной доски в прихожей.

- И что вы у него делали? – твердым голосом спросил папа.

- Извините, я должна была предупредить вас…

- Что вы у него делали? – повторил он.

- Я не буду отвечать на этот вопрос, - уверенно сказала я опешившим родителям. – Я встречаюсь с Жаком, - еще один упавший самолет.

- Встречаешься? – мама приложила ладонь к своему лицу. - Софи, тебе шестнадцать.

- Жак – хороший человек, он ни разу не обидел меня, - я хотела звучать убедительно, но страх давал о себе знать.

- Ясно, - папа снял свою куртку с крючка и надел ее. - Так, я на работу. Вернусь вечером. И чтобы этого фотографа я здесь больше никогда не видел, увидишься с ним еще хоть раз - будешь сидеть дома до самого совершеннолетия. Я ясно выражаюсь? – отец приблизился ко мне и строго посмотрел в глаза.

Я едва заметно кивнула, и мой папа вышел из квартиры, громко хлопнув входной дверью. Мама продолжала сидеть на старой шаткой деревянной табуретке с приложенной к лицу рукой. «И что теперь делать?» - тихонечко спрашивала она у самой себя.

Я стояла еще в одежде и смотрела на потерянную мать до тех пор, пока она медленно не поднялась со стула и не подхватила с подоконника свое бежевое пальто.

- Софи, милая, я тоже пойду уже на работу… - равнодушно сказала она, - там салат в холодильнике где-то был.

Ничего более не сказав, мама едва слышно открыла дверь и исчезла за ней, не найдя сил даже закрыть ее до конца.

Постояв еще с минуту-другую перед дверью, я начала снимать ботинки и куртку с плеч. В голове неприятно шумело, а кожа лица до сих пор помнила, как ласково ее касались губами. Ни жалости, ни обиды, ни слез, только полное ощущение своей правоты и чистой совести.

Не зная, что делать вместо школы, большую часть уроков которой мне уже довелось пропустить, я медленно прошагала на кухню. На столе были развалены десятки различных листов с номерами телефонов и адресов. «Искали…» - подумала я.