В груди скатался большой ком, но я обещала не плакать себе в последние минуты. Я улыбнулась. Просто улыбнулась и постаралась за одну секунду вспомнить все, что было между нами за эти годы. Все хорошее и плохое. Грустное и веселое. Он подарил мне частичку жизни, о которой я мечтала. И поэтому мне не о чем жалеть.

- Ну тогда, пока, - на выдохе сказала я.

- Да… Пока.

Он открыл мне дверь, и я сделала шаг из его квартиры. С ней мне тоже приходилось расставаться, хоть мы и не были знакомы очень долго.

- Принцесса, - он окликнул меня старым прозвищем, и я тут же обернулась на него, - будь счастлива, - Жак потрепал меня рукой по голове, как в старые времена, как тогда.

Это легкое пожелание, легкое прикосновение. Он вложил в них все то, что хотел сказать. Для нас нет большей ценности, чем счастье близкого человека. И можно давать сотни советов, которые сводятся только к одному пожеланию.

Я сдавленно кивнула ему и начала медленно спускаться с этой лестнице, отдаляясь от него с каждым шагом. Да, теперь это расстояние будет безвозвратно увеличиться.

- Жак, - я обернулась к нему лицом, приготовься навсегда исчезнуть из вида его глаз, - ты гений.

Стоило мне сказать это, как его глаза закрылись, а улыбка стала настолько широкой, что на щеках появились ямочки, которые я прежде никогда не видела. Он тихо засмеялся, и я поняла, что он счастлив. А главное, что счастлива я.

А затем… Затем я просто исчезла. Ушла. Растворилась.

Таким был наш конец.

Наш самый последний конец.

Эпилог.

Я вернулась в Москву, и жизнь продолжила свое мирное течение. Уроки фотографии, сдача школьных экзаменов, встречи с Линой. Плакала ли я? Я совру, если скажу что нет. Я плакала, почти каждую ночь, зарываясь глубоко в подушку, плакала. Я все думала, а если бы… Думала о том, как могло бы все повернуться. В конечном итоге эти мысли ни к чему меня не приводили. Наши совместные фотографии становились все более измятыми в моих руках, а его лицо постепенно растворялось в памяти.

Ася уехала, и мы с Вадимом остались одни. Два разбитых сердца. Наверное, это и послужило причиной тому, что я прожила с ним всю последующую жизнь. Мы поженились, создали семью, наблюдали, как взрослеют наши дети и скрывали ото всех, что этот брак основан на любви, но не нашей. Все эти счастливые годы, он продолжал любить Асю, а я продолжала любить Жака. Мы не говорили об этом, не обсуждали это.

Помню, как следила за Жаком еще какое-то время. Читала бесконечные статьи в интернете, смотрела телевизионные программы с его участием. Год от года он становился все успешнее. Весь мир знал его имя, но менее одиноким он этого не стал. Вадим видел, как я делала это. Как смотрела на того, кого люблю через призму журналистов и телевизионных сценариев. Поэтому это пришлось прекратить. Это было несправедливо. Я делала это, осознавая, что у моего друга никогда не будет такой же возможности наблюдать за той, что он любит, со стороны.

Это была счастливая жизнь. Мне не о чем жалеть. Все это вспомнилось мне так подробно лишь потому, что жизнь этого человека недавно прервалась. Помню, как включила сморщенными от морщин руками, телевизор и услышала, как диктор говорит о его смерти. Во Франции состоялась его последняя выставка. Выставка, которую он так и не успел открыть. Мне говорили, что там был снимок. Он назывался «Ее последнее и единственное фото» и датировался именно тем самым днем много лет назад. Но на снимке не было совершенно ничего. Ирония в том, что самый знаменитый фотограф мира попросту забыл снять крышку. Снять крышку… Такая мелочь. Быть может я и не все знала. Быть может тем утром, он так нервничал и переживал, что впервые совершил такую оплошность. Возможно, он не был эгоистом. Возможно эта история вообще не об односторонней любви.

О чем бы она ни была. Главное то, что она не о разнице наших возрастов. Нас ведь это никогда не волновало. Я не боялась тянуться к тому, что выше меня.

Благодаря нему, я и сейчас этого не боюсь.

Что касается фотографии - в 2020 году Жак получил пулитцеровскую премию за художественную фотосъемку, я же получила ее ровно через девять лет. И несмотря на это судьба ни разу не свела нас вновь.