«Партер»:

— Ты что, спятил? Какие в прошлую зиму были метели?

— Нынче и силоса скотине не хватило.

Тедо:

— Что вы за люди, ничего хорошего замечать не хотите! По закладке силоса мы заняли второе место в районе после Акуры.

«Партер»:

— А ты забываешь, сколько соломы осталось в поле.

— Собаки и свиньи растащили!

— Под дождями сгнила!

— Арбы по ней ездили, с грязью перемешали.

Тедо:

— Нет, я этого не забываю… Но нельзя же все с одного председателя спрашивать! Вот комсомольцы стали активными. Молодежная бригада — большая сила. И газету прекрасную выпускают. В последнем номере мне многое понравилось. Но что вы все пристали к одному лишь председателю! Его ли вина, что нет теплого свинарника и свиньи мерзли всю зиму? Или что мы не успели весной позаботиться о супоросных свиноматках? Что он мог поделать, если от недостатка кормов и от холода одни свиноматки совсем не дали приплода, а другие опоросились двумя-тремя поросятами вместо двенадцати? План, говорите, не выполнили? При чем тут председатель, не мог же он сам родить поросят! И мы все должны ему помогать, а то стоим в стороне и только критикуем. На птицеферме не выполнен план по заготовке яиц. И в этом же председатель виноват? По удоям, говорят нам, отстаем. Что ж, верно! Но как не отстать, если не выполнен план по поголовью?

— Как, разве у вас план по поголовью не выполнен? В первый раз слышу! — изумился секретарь райкома.

— Вот как было дело, уважаемый Соломонич… Еле избавились мы от этого пьяницы, но дух его еще не совсем выветрился… Да, да, я говорю о председателе сельсовета.

Эрмана вытянул шею, уставился во все глаза на оратора.

— То есть о бывшем председателе, хотел я сказать. Именно по его инициативе в райком представлялись ложные сведения о количестве поголовья крупного скота в колхозе.

— Какие ложные сведения? План по удоям у вас ведь выполнен!

Шавлего заметил, как передернулся и весь напрягся дядя Нико.

— Как он у нас выполнен, сейчас объясню. В прошлом году, примерно в это же самое время, собрали всех коров, находящихся в личном владении у колхозников, и объявили, что колхоз покупает их. Три месяца доили этих коров. Ну и, конечно, перевыполнили план удоя, потому что записали вместе молоко и от колхозных коров, и от этих, закупленных. Ну, а потом колхоз не заплатил за этих коров владельцам. Да и как бы он мог заплатить — сумм-то на это не было. Через три месяца подали в райком сведения, что план по поголовью выполнен. Но владельцы коров потребовали плату за них. Ну, а колхоз, поскольку денег у него не было, взял и вернул коров хозяевам. Но уж об этом сведений никуда не представлял.

— Никому не заплатили?

— Только одному председателю. Поговаривают даже, будто бы он дважды деньги за корову получил, но не ручаюсь, что это верно. Видал кто-нибудь? Есть свидетели? Бухгалтер ничего похожего не говорил, документы ревизионная комиссия не проверяла. Мне думается, это неправда, потому что корова и сейчас у председателя и он сам пользуется ее молоком.

— Верно!

— Чистая правда!

— Взял плату.

— Получил денежки.

— И корова у него дома.

Тедо вздернул с сомнением свои густые рыжие брови.

— Вот, слышите, люди говорят… Я все же не думаю, чтобы это была правда… Нельзя же, в самом деле, всех собак на председателя вешать!

«Партер» гудел. Ничего уже нельзя было разобрать. Коварно улыбался в президиуме Надувной. На «эстраде» царило неловкое молчание.

Дядя Нико смотрел на оратора насмешливо-презрительным взглядом и тихо, с сожалением качал головой.

Тщетно призывал председательствующий собрание к порядку. Наконец встал секретарь райкома:

— Товарищи, товарищи, что это значит? Не превращайте собрание в базар! Дайте каждому высказаться! Послушайте друг друга, потерпите!

— Не хотим! Чего еще терпеть, не хотим!

— Чего не хотите? Кто там реплику подал, пусть встанет.

— И встану, думаете, побоюсь?

— Ну, так вставай. Говори, чего тебе нужно?

— А того нужно, что не хотим.

— Чего не хотите, говори!

— Не хотим, и все тут. Сами же видите, что не хотим.

— Объясни, добрый человек, чего ты не хочешь?

— Да что все переспрашиваешь, как малое дитя! Точно не понимаешь, что я говорю!

— Что говоришь, понимаю, а вот чего ты не хочешь — не знаю и не пойму.

— Добиваешься, чтобы я прямо сказал? Не хотим, и дело с концом. — И сел.

Луарсаб развел руками:

— Удивительный народ! Сами не знают, чего им нужно и чего они не хотят!

— Как не знаем, уважаемый, очень даже хорошо знаем, только вы вот все не хотите понять.

— Председателя мы не хотим, вот чего.

— Какого председателя, имени и фамилии у него нет? Или вы вообще не хотите иметь председателя?

— И имя, и фамилия его вам прекрасно известны. Так вот, мы его не хотим.

— Ладно, садитесь. Все понятно.

— Слава тебе господи!

— Уразумели наконец.

— Значит, вы не хотите, чтобы председателем вашего колхоза оставался по-прежнему Нико Балиашвили — так?

— О чем же мы все вопим битый час — уж языки вывалились! Неужели до сих пор не могли понять?

— Хорошо, поняли. Но нельзя же оставить колхоз без председателя? Надо кого-нибудь другого на место Балиашвили избрать.

— Колхоз без председателя никому не нужен, это так.

— Избирайте кого угодно, лишь бы был правильный человек.

— Хорошо. Раз вы дали отрицательную оценку работе нынешнего председателя в минувшем хозяйственном году — кстати сказать, для райкома это было не так уж неожиданно, — то ничего не остается, как освободить его. Но есть у вас взамен подходящая кандидатура?

— Сколько угодно!

— Хватит у нас людей, годных в председатели!

— Голосовать будем! Давайте голосовать!

— Придет и для этого время. А пока — райком уже позаботился о новом председателе, принял во внимание все обстоятельства и предлагает вам своего кандидата.

— Давайте предлагайте.

— Посмотрим, кого вы нам предложите.

— Тише! Слушайте, если хотите узнать.

Шум понемногу стих.

— Тут были высказаны сомнения относительно молодых кадров. А об иных было сказано, что они постарели и с работой председателя не справятся. Райком предлагает вам кандидата не старого и не молодого, члена партии в течение многих лет, человека опытного, превосходно знающего сельское хозяйство. До объединения он руководил одним из колхозов в вашем селе. Это как раз такой человек…

— Да говори уж, не томи — о ком речь? Мы ведь не гадалки, чтобы отгадывать. В селе было четыре колхоза.

Председательствующий вскочил с разъяренным лицом.

— Кто это там хулиганит? Сейчас же прогоню с собрания.

— Чего орешь, крапивный листок? Кого, ты выгонишь? Выходит, человек на общем собрании слова сказать не может? Ведь уже до рассвета досиделись! Люди устали! Поспать, отдохнуть нам нужно или нет? Что вы тянете? Ширакская дорога и то короче!

— Говори уж сразу и кончим дело поскорей!

Секретарь райкома повернулся к председательствующему, заставил его сесть.

— Товарищи, если вы будете нам мешать, собрание еще больше затянется. А вы садитесь, почтеннейший. Не вы одни устали, каждый человек чувствует себя усталым после трудового дня. И потому мы не должны мешать друг другу. Давайте терпеливо послушаем. Кандидат, о котором я вам говорю, — это Тедо Нартиашвили. Человек опытный, умный, преданный колхозу и общему делу. Один из передовиков села. В настоящее время является руководителем третьей полеводческой бригады. Только вы не поймите меня так, как будто райком навязывает вам эту кандидатуру. На все ваша воля, вы в полном праве решать как хотите. Правильно тут говорил один из ваших старейших колхозников: кого сменить, кого назначить, зависит исключительно от общего собрания. Райком, будучи досконально знаком со всеми обстоятельствами и глубоко изучив вопрос, дает просто свою рекомендацию. Личность предлагаемого кандидата райкому хорошо известна. По нашему мнению, кандидатура Тедо Нартиашвили вполне приемлема.