11 августа
Сделал изгородь со столбами и колючей проволокой. По этому поводу было много печальных острот с Сашей Медведевым. Сегодня он уехал в Москву. Хочу покрасить бак изнутри — для холодной воды в бане. Пахнет дымом — кажется, горят торфяные болота. Во всяком случае, запах горящего торфа. А мы еще не застраховали дом. И баню. Молодцы! В такую-то жару.
Нельзя здесь жить. Так изгадить такую замечательную страну! Превратить ее в холуйскую, нищую, бесправную…
13 августа
Стали сниться сны. Это какой-то сдвиг в связи с медитациями: но какой?
Уже живу итальянскими проблемами. А вдруг все сорвется, не разрешат? Это будет ужасно. Никак не могу решиться на помощь Г[алины] Б[режневой]. Уж очень много страшных вещей наговорили о ней.
Сегодня после многонедельной жары дождь с самого раннего утра. Это хорошо. Но очень болит голова и знобит. М. б. оттого, что чем-нибудь отравился.
Почему-то много думаю об Антониони. Несмотря ни на что, он лучший итальянский режиссер нынче. У Феллини открытый и демонстративный темперамент. Это его существо.
Только бы вышло с итальянцами! А если открыть наобум Евангелие?
«1) Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник; 2) А входящий дверью есть пастырь овцам: 3) Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени, и выводит их…»
(От Иоанна, гл. 10)
Не о моем ли намерении это сказано? О Господи… Интересно, удастся ли вспомнить план сценария «Ностальгии»? Попробую:
1. Madonna del Parto.
2. Холл гостиницы «Duepalme». Воспоминания и «переводы».
3. Комната без окон. Евгения. Колодец. Разговоры. Сон.
4. Горчакова будят. У бассейна. Доменико.
5. У ручья. Письмо Березовского. Адрес Доменико.
6. Верхнее Баньо Виньони. Дом «Конец Света» без хозяина.
7. Фьюмичино. Ссоры с Евгенией у Доменико. «Папа, это конец света?..»
Вот и забыл!
8. Здесь последняя сцена с Евгенией. Монолог, истерика, ссора и примирение.
9. Разрушенный монастырь. У костра. Стихи. Сон.
10. Кьюздино. Разрушенный собор. Голос Господа.
11. Бассейн без воды.
12. Рим. В холле гостиницы перед отъездом в Россию.
13. Евгения. Звонок по телефону. Друг Евгении.
14. Смерть Доменико.
15. Смерть Горчакова.
16. Луна. Или туман.
17. Кьюздино. Собор и дом Горчакова.
Хорошо бы было снять Луну на студии, в павильоне.
Все-таки образ жизни, ее размеренность, независимость и одиночество способны дать необходимый покой. Надо искать покой. Надо серьезно заняться медитацией (вот опять я мыслю итальянскими категориями), буддизмом. А как было бы замечательно жить где-нибудь в Италии или в Швейцарии, а на отдых уезжать на Цейлон; пока просто приглядеться.
Да, не помню, говорил ли я о концепции Гурджиева? Я не поверил ей, т. к., будучи агностиком, столкнулся с «универсальной» концепцией конструкции вселенной и роли в ней человека. Я не верю всезнайкам. Я допускаю веру, но не знание. А Гурджиев предлагает прямо-таки «метод» существования на основе конструкции, ясной автору от самого начала до самого конца, — что является бессмыслицей в рамках нашего причинного бесконечного мира.
Пока все по этому поводу. Несмотря на отсутствие аргументов, мысль должна быть ясна.
14 августа
«Ностальгия».
— Все-таки для сцены со свечой в Пустом бассейне не хватает причины. Его, Горчакова, причины.
— Потом сцена — заключительная — с Евгенией в Баньо Виньони — слишком длинная и не емкая.
— М. б. Flashback — воспоминания Доменико вовсе не его воспоминания? А это Горчаков выводит свою семью из дома?
Не очень хорошо, но стоит подумать.
Почему в литературе, драматургии, кино используются гораздо чаще сюжеты, где человек побеждает. Понятно, что такое развитие соответствует соотнесению с сопереживанием, но сопереживание им и остается, даже если герой потерпит поражение. История неудачи тоже могла бы родить что-то новое в искусстве.
Очень болит спина. Лежу целый день. Наверное, мне нельзя было купаться.
Шри-Ланка
Тараната
Тайробан (Бейн)
Серендип…
Гурмыз (рус.)
Цейлон (лат.)
Борись со стереотипами.
Истины не существует самой по себе — она в методе. Она — в пути.
Путь.
17 августа Москва
В воскресенье (вчера) приехал в Москву с Володей Блиновым. Дома никого не оказалось. Никакой Ольги. (Мина Яковлевна сказала, что слышала, как поздно ночью кто-то выходил из нашей квартиры.) Ночевал у Лоры и Тони. Очень плохо себя чувствую не дома (старость?). Сегодня Ольги тоже нет. Араик привез пленку из Ленинграда и оставил ее в квартире. Значит Ольга знает, что он должен войти за ней, чтобы отнести в монтажную. Значит она должна была сидеть дома. А если Араик сказал, что мы с ним приедем во вторник? Оставил записку в дверях с телефоном Лоры, чтобы та или иная дуреха немедленно позвонили. Я устал и чувствую себя разбитым.
Были с Тонино у Гавронского. Попросили его позвонить в «Совинфильм» и поторопить с советским вариантом контракта.
Стоит или не стоит говорить с Г. Б. насчет Андрюши? Я склоняюсь к тому, что стоит. Только осторожно. Поскольку говорить с ней буду не я, то и ручаться трудно за то, что все кончится благополучно. Но пока Г. Б. единственный шанс.
18 августа
Двое суток не мог попасть в квартиру. Ну, Ольга, доберусь я до тебя! Устал. Нигде не могу спать хорошо. Только в своей постели. И один.
19 августа
Я не живу. Уже много месяцев я жду. Жду… жду… Боже, помоги!
20 августа
Ольги до сих пор нет. Ольга Арсеньева говорит, что видела ее в воскресенье, но я не верю, т. к. цветы некоторые засохли так, будто их не поливали неделю.
Не могу найти кольца. И черный бумажник. Куда-то подевались майки. В общем, беспокоюсь ужасно.
Вера и искренность при «разговоре» с будущим зрителем — вот единственный критерий этих отношений. Других нет и быть не может.
22 августа
Ольга нашлась. Говорит, будто была больна у Тоси в Наре. Араика до сих пор нет. Я ужасно беспокоюсь о Ларисе. Сидим без денег, и очень беспокоюсь также об Андрюшке. Ведь ему скоро в школу. Надо подготовиться: комната, брюки.
До меня дошли слухи, что у Солоницына не так уж всё в порядке. Его врач говорит, что в течение года после операции можно ждать всего — и плохого, и хорошего. И что это только начало болезни.
Тоска, тоска…
У Сеньки плохи дела в смысле поступления в институт. Кажется, и на этот раз не попадет никуда. А Рыкаловы — Рыкаловы это просто болтовня. Болтливый генерал Рыкалов. Трепач.
23 августа
Отчего же мне так плохо? Отчего такая тоска? Раньше я хоть сны видел и находил в некоторых надежду. А сейчас я и снов не вижу. Страшно, как страшно жить!
Ностальгия.
После Письма Березовского — довесок какой-то перед посещением Дома «Конца Света».
Ностальгия. Лампочка лопается в костре (стихи).
Боже, какая тоска! Никогда не чувствовал себя таким одиноким!
24 августа
Ровно неделя, как я сижу в Москве (вернувшись из деревни) и жду Араика, которому должен был по его просьбе помочь смонтировать его «картину». Но о нем ни слуху ни духу. Ни звонка, ни телеграммы, ничего. Что за чудовищное хамство! Неужели я из-за чьей-то бестактности должен сидеть в душном городе, не видеть Андрюшу…
Сизов последнее время не упускает возможности сказать что-либо (при свидетелях) против моих убеждений, не соглашаться или возражать мне, когда я говорю на худсовете… Он, видимо, решил не брать сторону кого бы то ни было, с тем, чтобы его нельзя было бы упрекнуть в попустительстве. Лёня Нехорошев тоже заметил это в отношении к себе.
