Разговаривали с Москвой. А[нна] С[еменовна] чувствует себя лучше. А в ОВИРе им дали анкеты — заявление на выезд (это в ответ на мое шведское приглашение). Уже Андрюше дали в школе очень хорошую характеристику. Что бы это значило? Неужели они действительно хотят наших тихо выпустить? Ольга с Андрюшей ездили в Суздаль, в гости к Максимилиану. Все кончилось грандиозным скандалом. Макс чуть не подрался с кагэбэшниками, а нашим беднягам пришлось вернуться в Москву. Но главное — это ОВИР!

Карло из Francfourt'а позвонил с тем, чтобы встретиться и переговорить о проекте «Гофманианы».

Звонил из Флоренции новый художественный директор. Предложил в 1986 году ставить во Флоренции «Игроков».

Уже два дня снятся какие-то странные сны. Снова: озеро с монастырем. Сизов, подписавший мне мое заявление об увольнении. Россия, церкви, Костин… Но не в деталях дело. Все вообще очень многозначительно.

Вчера был в магазинах и с отвращением искал одежду, чтобы было в чем ехать в Стокгольм. К счастью, ничего не купил.

Натан Федоровский рассказал, что его маме в Ленинграде в свое время тоже дали (благодаря приглашению) анкету для того, чтобы съездить к сыну в Берлин. Но потом отказали. Так что то, что нашим дали возможность подать заявление, вряд ли значит что-нибудь.

Сегодня утром звонил из Нью-Йорка Эрнст Неизвестный. Рассказал, что о нем выходит книга и что какой-то продюсер хочет по ней сделать фильм. И он сказал этому продюсеру, что фильм этот может сделать лишь Тарковский. Я вяло ответил, что с удовольствием прочту эту книгу. Но впечатление от разговора осталось какое-то ужасно неприятное.

Вчера было договорено о выступлении перед публикой о кино: 13 и 14 февраля.

Вчера был Карло из Франкфурта. Они хотят знать мои требования — оплата сценария и режиссуры, чтобы решить, могут ли они делать фильм. Надо также поработать над сценарием, чтобы составить смету по «Гофманиане». Договорились о переводчике и специалисте-администраторе. Не хватает времени.

2-го лечу в Стокгольм, затем в Париж, чтобы покончить с французской актрисой на роль Юлии.

Несколько дней тому назад звонила Анна-Лена и сказала, что летит в Японию ради денег для «Жертвы». Неужели до сих пор они не нашли денег?!

Итальянцы готовы нам дать документы для путешествий. Что касается паспортов (и гражданства тем самым), то Андреотти переговорит с коллегами: можно ли обойтись без формальностей и не ждать несколько лет. А нам, может, очень удобно было бы жить без гражданства. Вот только проблема с семьей — не помешает ли это? Формигони обещал организовать и поставить вопрос нашей семьи на европейском парламенте. Что там в ОВИРе?

В Москве оказалось, что характеристика Андрюшина не нужна, т. к. его оформлять должны на постоянное жительство, а Анну Семеновну только на полгода. Ольга не оформляется. Мы хотим ее фиктивно выдать замуж. Лучше, если она будет кончать институт. Во всяком случае, решили ее не включать в заявление об отъезде. Оля с Андрюшей сейчас в Суздале, в гостях у Максимилиана. Я попросил Андрюшу поговорить с Максимилианом — рассказать ему обо всех овировских перипетиях. Завтра они идут в ОВИР подавать заявление. Если из этого что-нибудь получится, то Данечку следует перевезти с Максимилианом.

Все, конечно, лопнуло. Документы от наших в ОВИРе не приняли: неправильно составлено приглашение. Надо новое:

1. В УВИР СССР, а не в ОВИР.

2. Если на постоянное жительство, то должна быть справка о моем праве жить в Италии.

3. Должно быть заверено сов. консулом.

Берлин — ужасный город. Надо отсюда уезжать как можно скорее. На фестивале Де Хадельн меня обхамил как это можно было бы ожидать где-нибудь в Москве. Улетаю первым (Лара — после 4-го) в Стокгольм.

Андрей Тарковский в Берлине

Виделся с Тули. Договорились о «Летучем Голландце».

С немцами полная неясность в смысле наших немецких возможностей.

Нашелся Андрюша Яблонский. У него плохие дела и дома и с работой (ЮНЕСКО).

Виделся с Карло — сделали работу для сметы (за нее они заплатят 10 тыс. нем. марок). Он говорит, что адвокатесса много запросила: 150 тыс. долл. за сценарии и 350 тыс. долл. за режиссуру плюс суточные, телефон, кварт, отопление и прочее.

Я уже снова в Стокгольме. Болен — «глубокий бронхит». В Берлине сделали с Ларой важное дело: были в гостях у Ирины Пабст и познакомились у нее с ее подругой — женой Шпрингера, который подарил нам книгу о своей жизни с трогательной надписью. Они хотят нам помочь. Я думаю, это серьезно.

До сих пор неизвестно, когда надо лететь в Италию за документами. Получили приглашение от президентши Исландии. Там организовали комитет тоже. В Париже уже узаконен комитет, организованный Филиппо. Есть статус и деньги. Все говорят, что нам необходим статус и немедленно.

Мальчика (для фильма) пока нет. Вернее — еще нет. Это очень меня беспокоит.

Берлин очень плохо на мне сказался. Ужасный город.

Нашелся Макс. Шелл. Был тяжело болен — бронхит, как и у меня. Передал 10 тыс. [рублей] нашим. Теперь важно, чтобы он выполнил свое намерение сходить к нашему начальству. 26-го Макс будет в Берлине. Видимо, Ларисе придется задержаться в Берлине до встречи с ним.

Да, забыл вчера: Ольга Суркова прислала ужасное письмо — полное хамства, претензий и проч., и проч. Надо отвечать, но очень не хочется.

В. Максимов рассказал, что у Ю. П. Любимова отобрали театр в Болонье. Так будто бы прямо и заявили: «И мол, вы теперь в ином положении, чем были раньше (т. е. не советский), и поэтому мы вынуждены вам отказать». Невероятно. Но еще невероятнее то, что Евтушенко приглашен в Голливуд как режиссер (!?), актер (!!??) и будет по своему сценарию ставить «Три мушкетера», где ему предназначена роль Д'Артаньяна (!!!???). Что-то даже не верится! Какой-то фарс и бред. Женя, конечно, сам очень лезет. И с его пронырливостью в нынешней политической ситуации это возможно. Даже если американцы знают, что фильм провалится.

Да, а жизнь хоть и можно изменить, — вернее, ее облик, — карма остается кармой. Т. е. независимой от нашего желания.

Вчера позвонила из Берлина Лариса и сказала, что Черненко помер. На его месте теперь — Горбачев. Горбачев — это надолго. И если он имеет тенденцию к сволочизму, то мы пропали.

Я в Стокгольме. Только что звонил Васе Аксенову, хочу, чтобы В. Боровский «не пропал зря». Он последний специалист по русской опере.