Впрочем, готов допустить, что 3 кабельтова являются опечаткой «Морского сборника». Но 8 кабельтовов во всяком случае остаются.

Что характерно, о 8 кабельтовых говорит в своем рапорте от 16 мая 1905 года № 583 на имя командира Владивостокского порта и командир прорвавшегося сквозь Цусиму крейсера «Алмаз» флигель-адъютант, капитан 2-го ранга Иван Иванович Чагин^{285}. Мы знаем, что этот человек обладал глазомером прекрасного моряка и наблюдательностью профессионального разведчика.

Про 8 кабельтовых говорят все офицеры с «Суворова», в частности флагманский штурман полковник Филипповский, который специально наблюдал за этим по службе^{286}.[339] И даже, как видим, контр-адмирал Небогатов.

Последнее неудивительно: не понимая суть замысла Рожественского, а потому не видя в сокрытии и искажении этого факта особого смысла, он просто сообщает очевидное, чтобы по пустякам не подрывать свою репутацию классного специалиста-моряка. 

Факт, а не мнение

Тяга к обвинению во чтобы то ни стало адмирала Рожественского просматривается почти по всему тексту Заключения и Мнения, на чем далее остановимся подробнее. На случае же с передачей командования я остановил внимание читателя уже сейчас потому, что здесь можно уличить как Небогатова, так и Следственную Комиссию в искажении конкретного факта, а не просто в неверном мнении.

Тут конкретная ложь, как, скажем, ложь капитана 1-го ранга Доценко в его пасквиле на капитана 1-го ранга Руднева о возможности «Варяга» идти с 23-узловой скоростью в день битвы у Чемульпо[340]. Факт. Упрямая вещь. Помните поговорку: «Солгавший раз, кто поверит тебе?» Но случай с передачей командования Небогатову гораздо серьезней, чем несуществующие 23 узла скорости у «Варяга». В конце концов, Доценко — не Следственная Комиссия. Может, он просто о битве при Чемульпо ничего и не знает толком, а написать захотелось. С кем не бывает. 

Не позже, чем в 6 часов вечера 14 мая

Поскольку Небогатов несомненно знал о передаче ему командования эскадрой и сознательно не выполнил боевой приказ, то мы уже сейчас можем частично ответить на вопрос: когда стал предателем контр-адмирал Небогатов?

Именно: контр-адмирал Н.И. Небогатов доказано стал предателем не позже 6 часов вечера 14 мая 1905 года.

А то, что о передаче командования знали и также скрыли этот факт небогатовские флаг-капитан и флаг-офицеры, так услужливо поднявшие на следующий день белый и японский флаги на русском флагманском броненосце, говорит о том, что подбор чинов в штаб Небогатова был отнюдь не случаен.

На совести Небогатова и его штаба лежит гибель «Александра III» и «Бородино», поскольку броненосец «Император Николай I», подняв флаг Командующего эскадрой, еще в 6 часов обязан был встать во главе эскадры и нести полную ответственность за нее.

На Небогатове лежит вина, в конечном итоге, и за уход части крейсеров в Манилу, поскольку он никак себя не заявил как полновластный Начальник эскадры. На нем лежит гибель в ночных боях «героических стариков»: «Адмирала Нахимова», «Сисоя Великого», «ВладимираМономаха» и «Наварина».

Символичен следующий момент в показании о бое прапорщика Александра Ша-мие с флагманского броненосца Небогатова «Император Николай I»: «В это время перевернулся “Александр III”. На его киле стояло несколько человек. Мы, обгоняя вышедший из строя броненосец “Бородино”, волной своего хода смыли их»^{287}.

Так что, почему Небогатову вечером 14 мая выгодно было сделать вид, что он ничего не знает о передаче командования — это очевидно. Либо шкуру берег, либо спецзадание выполнял.

А вот какое и чье задание выполняла Следственная Комиссия, злостно обманывая Государя Императора и моряков своими заключениями и мнениями?!

Поставив этот вопрос здесь, вернемся к нему в Части пятой. А сейчас продолжим рассказ капитана 2-го ранга Блохина с того места, на котором прервали — с пресловутой передачи командования Небогатову.

Дивно и ужасно

«Дивно и ужасно было смотреть в это время боя на броненосец “Князь Суворов”: без трубы, почти в сплошном пожаре, броненосец двигался отдельно от остальных судов, изредка бросая свои снаряды неприятелю из уцелевших орудий.

Незадолго до захода солнца броненосец “Император Александр III”, имея крен, отстал от линии броненосцев и, опрокинувшись, затонул. Страшно горел броненосец “Бородино”; его скоро постигла участь броненосца “Император Александр III”. Он опрокинулся и, работая винтами, быстро ушел под поверхность воды. Место броненосца “Бородино” занял броненосец “Орел”». 

Флагманы покидают эскадру

«При заходе солнца из-за линии японских судов показались отряды минной флотилии, очевидно, собираясь с наступлением темноты броситься в атаки. Наши броненосцы, круто изменив курс, легли приблизительно на зюйд-вест.

В это время крейсера наши следовали в кильватер крейсеру “Олег”; курс был норд-вест 23°. Наши миноносцы и транспорты теперь собрались и держались соединенно с крейсерами. Все 9 миноносцев (кавторанг Блохин подчеркивает в показании, что лично пересчитал все миноносцы. — Б.Г.) и минные крейсера шли в кильватерной колонне с левой стороны крейсеров, держась почти вплотную к ним; транспорты… шли слева и немного сзади крейсеров, стараясь держаться тоже в линии кильватера.

Стало быстро темнеть. На “Олеге” подняли сигнал “следовать за мною”, и “Олег” начал уклоняться к зюйду. Машины “Донского” работали полным ходом, но держаться за “Олегом” и “Авророй” наш старый крейсер, конечно, не мог и скоро начал заметно отставать. В начале 10 часа расстояние до крейсера “Аврора” настолько увеличилось, что при сгустившейся мгле мы совершенно его потеряли и, таким образом, отделились от Командующего крейсерами[341]. Последний замеченный на “Донском” курс, когда можно еще было видеть “Аврору”, был зюйд-вест 10°.

Немного впереди и вправо от нас был виден силуэт крейсера “Владимир Мономах”: он, вероятно, тоже потерял адмирала. Около 10 часов “Мономах” вдруг бросился влево, и на “Донском”, чтобы избежать столкновения и пропустить “Мономаха”, пришлось положить лево на борт (разошлись чрезвычайно близко).

“Мономах” проскочил мимо нашего тарана и скрылся в темноте, и почти в ту же минуту в его направлении послышалась оживленная стрельба. Немного позднее вдоль левого борта “Донского” прошел встречным курсом крейсер “Светлана”, на наш оклик со “Светланы” ответили и спросили в мегафон: на “Донском”, “не знаете ли где…” — последнее слово нельзя было разобрать, но, вероятно, Капитан 1-го ранга Шеин (голос был Командира “Светланы”) желал знать, где был адмирал[342]; от нас успели крикнуть “не знаем”, и “Светлана” скрылась».

На прорыв

«…Теперь, когда мы оказались одни, Командир для выяснения дальнейшей задачи крейсера собрал на мостике совет. На этом совете единогласно было решено прорываться во Владивосток. В 10¹/₂ часов взяли курс норд-ост 45°, стараясь обойти и оставить с левой стороны какие-то суда, которые временами светили прожекторами и стреляли. Ночью появились и стали держаться за кормой “Донского” два миноносца; скоро показался и третий, который шел некоторое время тоже соединенно с нами…