Повесить бы следовало эту Комиссию, говоря по совести, в полном составе. Не взирая на адмиральские лысины и седины! Тогда, глядишь, на ее Мнении не воспиталась бы новая «небогатовская» порода военачальников, не моргнув глазом сдавших в феврале 1917-го Престол и Отечество. По большому счету и нас с вами. А при хорошем и наглядном примере, может, и призадумались бы.

Пришла пора удовлетворить любопытство читателей и попытаться описать самое яркое явление отечественной или даже мировой военно-морской мысли последних ста или более лет. Не понятое, кажется, до сих пор почти никем.

Среди стандартных обвинений в адрес адмирала Рожественского, как проигравшего по своей вине Цусимский бой, одними из главных являются два следующих.

1. Адмирал Рожественский предоставил адмиралу Того перед боем свободу радиообмена между судами его эскадры, имея возможность препятствовать этому, чем значительно облегчил задачу японцев.

2. Он отказался от ведения не только стратегической, но и тактической разведки, поставив свой разведочный отряд в хвост эскадры на подходе к Корейскому проливу, где служба разведчиков была наиболее уместна.

Вполне исчерпывающе на эти обвинения ответил уже в наши дни в своих прекрасных работах Вячеслав Чистяков — «инженер», как обычно именуют его авторы в морских погонах, вероятно, не одну битву выигравшие для русского флота, чтобы он — флот этот — чувствовал себя хозяином в наши дни в Мировом океане.

Однако задолго до «Четверти часа в конце адмиральской карьеры» нашелся человек, который в Петербурге 1906 года уже ответил на эти обвинения в адрес Адмирала. Звали его Борис Яковлевич Гинцбург, и был он тоже инженером.

Очевидные ошибки Гинцбурга, содержащиеся в его ответе Кладо и прочим, носят непринципиальный характер и базируются на двух моментах:

1. Гинцбург не знал и не мог знать, как большинство не знает и не желает знать и сейчас, о многосотократном огневом превосходстве японского флота над русской эскадрой. О нем не знал до самой смерти сам адмирал Рожественский, хотя внимательно прочитавший его рапорты и показания читатель наверняка заметил, что Адмирал ощущал, что дело не чисто!

2. Как всякий русский интеллигент, Гинцбург больше верил «прогрессивному» предателю Кладо и прочей не менее прогрессивной сволочи, чем «реакционному» Адмиралу, пытаясь совместить в своих трактовках несовместимое.

Несмотря на это прозрения Бориса Яковлевича нельзя не признать опередившими свое время, как примерно тогда же озвученную «специальную теорию относительности». Изложил их Гинцбург сперва в статьях в газете «Наша жизнь» (от 23 и 24 февраля 1906 года в номерах 377 и 378), а затем в брошюре «К разъяснению загадок в Цусимском бою»^{349}. Любопытно, что В.Я. Крестьянинов, обнаруживающий знакомство с работой Гинцбурга тем, что эпиграф к своей книге о Цусиме он взял именно из его брошюры, ограничился только им, без каких-либо иных полезных последствий для своего военно-исторического творчества.

Свои выводы Гинцбург сделал, проанализировав приведенные обвинения Адмиралу в статьях Кладо в газете «Новое время» и ответ на эти и другие обвинения самого адмирала Рожественского в его письме в редакцию «Нового времени», напечатанном 21 декабря 1905 года в № 10693. Поскольку это письмо нигде не воспроизводится, приведем текст его здесь, как всегда, немного структурировав для выделения основных тем и мыслей.

Письмо адмирала Р. в редакцию «Нового времени»

«Милостивый государь!

С разрешения Морского Министра прошу вас напечатать нижеследующее: В № 10691 сотрудник вашей уважаемой газеты Н.Л. Кладо, отвечая на ряд статей, появившихся в газете “Молва” за подписью г. Вл. Семенова, говорит»: 

Смешение в кучу?

«“Строй русской эскадры при Цусиме представляет единственный пример смешения в одну громоздкую и неповоротливую кучу броненосцев, крейсеров и транспортов с установлением для всех общего эскадренного хода”[376].

“Эскадра была застигнута врасплох из-за плохой разведочной службы, из-за того, что японским крейсерам была предоставлена свобода телеграфного сношения с адмиралом Того, хотя этому можно было помешать, имея на «Урале» аппарат огромной силы”.

В подтверждение заключений о причинах, повлекших за собою гибель русского флота в бою под Цусимой, г. Кладо приводит выписку из газеты “Times”: “Русские построили свою эскадру в ошибочный ордер, ожидая противника с правой стороны, когда он неожиданно появился с левой”.

Соображения заканчиваются нижеследующими словами из донесения адмирала Того: “Утро и день были очень туманны, так что дальше чем за пять миль ничего не было видно, но благодаря прекрасной службе разведочных судов и несмотря на то, что неприятель был от меня в расстоянии 20 миль, я был так хорошо осведомлен о его положении, как будто он находился в поле моего зрения. Я решил поэтому начать нападение на передовые суда левой колонны”». 

На самом деле

«Ввиду вышеизложенных заметок нахожусь вынужденным заявить, что русская эскадра состояла:

1. Из трех отрядов броненосных судов, в каждом по четыре корабля.

Эти три отряда к началу боя были построены в одну кильватерную колонну, противопоставленную одной кильватерной колонне японцев, состоявшей из четырех эскадренных броненосцев и восьми броненосных крейсеров.

2. Из отделения двух легких крейсеров с четырьмя миноносцами. Это отделение предназначалось для отражения атак неприятельских миноносцев и минных крейсеров и занимало место параллельно строю броненосных судов со стороны, противоположной неприятельским главным силам, вне перелетов снарядов и на высоте задних кораблей строя.

3. Из крейсерского и разведочного отрядов, в составе которых было семь крейсеров, в том числе два старых броненосных. На Командующего крейсерами была возложена защита четырех транспортов, из которых три имели слабое артиллерийское вооружение. Кроме этого назначения Командующему крейсерами предоставлялось пользоваться обстановкой для действия против кораблей, отделившихся от главных сил неприятеля.

До боя крейсера и транспорты держались позади броненосцев, а с обнаружением главных сил неприятеля, то есть за полчаса до первого выстрела, сделан был сигнал “транспортам и конвоирам уходить вправо”, что они и исполнили, удалившись до момента первого выстрела, по крайней мере, на четыре мили от места действия главных сил.

Нашему крейсерскому отряду пришлось иметь против себя сначала четыре, потом восемь и, наконец, тринадцать неприятельских крейсеров. Ко времени такого сосредоточения неприятельских крейсерских отрядов нашим броненосцам, теснимым главными силами японцев, пришлось пройти между линиями сражающихся крейсеров, и в этот момент, действительно, имела место скученность как наших, так и японских броненосцев и крейсеров, но из этой скученности — только вследствие таковой — наши крейсера вышли не уничтоженными превосходными силами сосредоточившихся крейсерских отрядов неприятеля.

4. Из отряда пяти миноносцев, состоявших в распоряжении Командовавшего крейсерами, для охраны самих крейсеров и транспортов от минных атак.

Таким образом, русская эскадра вступила в бой под Цусимой не в виде громоздкой и неповоротливой кучи, а отдельными отрядами, по мере сил согласованными и противопоставленными таковым же отрядам неприятеля». 

2-я эскадра не была застигнута врасплох

«Русская эскадра не была застигнута врасплох: Командующий эскадрой накануне боя приказал с рассветом так изменить походный порядок, чтобы облегчить построение боевого порядка.