О Баланджаре времен его процветания рассказывает Мовсес Каланкатуаци, описавший миссионерскую поездку албанского епископа Исраэла в Варачан (он же, вероятно, Баланджар) в 684 году. Хронист называет Варачан «великолепным городом», а жителей его «несчастным, но приветливым народом». Несчастье варачанцев проистекало от того, что они «по северной холодной глупости своей вздорные и ложные верования, скверные языческие обряды свои» считали истинными. «Они забавлялись, резвились, пускались в пляски и предаваясь скверным поступкам, погружались в мрачную мерзость…» Кроме того, жители города были преданы «похотливым желаниям, присущим Афродите». Впрочем, стараниями святого епископа варачанцы очень быстро познали свет истины: теперь они «украшали себя святостью и скромностью» и стали предаваться постам, «забыв прежнюю прожорливость, которую святой епископ благодатью своих светлых наставлений соскреб с их умов».

Что же касается «колдунов и ворожеев, вместе с главными жрецами», епископ Исраэл «повелел некоторых из них сжечь на кострах на перекрестках дорог и улиц, чтобы показать [всем], как бессильно суетное колдовство, а некоторых бросил в темницы, и, [таким образом], вся страна избавилась от суетных верований». Кроме того, святой муж отобрал у язычников золотые амулеты и «на глазах у всех своими руками мял и скручивал их, придавая им вид креста, и тем самым показал всем свою праведность». Впрочем, праведность его и так не подлежала сомнению, ведь потому он и был отправлен к язычникам, что «благопристойной жизнью и мудростью души он истинно отличался среди всех остальных и умел завоевывать души других и не преступал заветов покорности и любви».

Тогда же было сожжено капище и вырублена священная роща. Епископ особо озаботился об уничтожении «дуба, с пышной кроной», который «был как бы главой и матерью всех остальных высоких, покрытых густой листвой деревьев» и считался «дарителем жизни и всех благ»^{182}.

Так жил Варачан (Баланджар) и его обитатели во второй половине VII века. Город этот называют первой столицей Хазарии. В то же время существует мнение, что населяли его в основном потомки дохазарских, прежде всего сармато-аланских, народов и что город сначала был резиденцией местных правителей, а уже позднее — хазарских каганов^{183}. Не случайно ат-Табари различает жителей города и тюрок (то есть собственно хазар), которые пришли к ним на помощь во время нападения арабов.

Если Баланджар действительно, как считает Магомедов, соответствует городищу Чир-Юрт, то стоит отметить интересные факты, обнаруженные археологами. Рядом с городом были раскопаны погребальные сооружения трех типов, — по-видимому, они принадлежали трем разным этническим группам: аланам, болгарам и господствующему народу — хазарам. Захоронения последних (в курганах) были самыми богатыми. На кладбище, в подтверждение рассказа Каланкатуаци, стояли две небольшие христианские церкви VIII века^{184}.

Мовсес Каланкатуаци называет жителей Варачана гуннами — правда, гуннами раннесредневековые историки могли называть кого угодно. Каланкатуаци подчеркивает, что владыка Варачана, «доброжелательный великопрестольный князь Алп-Илитуер», не был владыкой всей Хазарии, хотя и приходился последнему зятем. Хронист пишет о нем: «…Он снискал себе великолепное имя доблестное, совершив многие подвиги храбрости в Туркестане при хакане хазиров, он снискал любовь хакана, и тот выдал за него свою дочь». Кроме того, в Хазарии христианство никогда не было государственной религией. Что же касается Алп-Илитуера, он, «поняв, что отечественные верования скверны и отвратительны», приказал разрушить древние капища и запретил жертвоприношения языческим богам.^{185}

М.И. Артамонов предполагает, что Варачан был столицей «Гуннского царства» — страны гунно-болгар, находившейся в вассальной зависимости от Хазарского каганата. Что же касается второго названия этого города или даже всей страны — Баланджар, — это слово, возможно, появилось из-за ошибки переписчиков, которые неточно передали имя Болгар. В таком случае Баланджар — это страна гунно-болгар. Ее жители пользовались определенной независимостью от хазар: они могли вести переговоры с соседними государствами и даже самостоятельно поменять религию. Тем не менее они признавали главенство хазарского кагана^{186}.

Впрочем, вся эта путаница и полная неопределенность в вопросе о том, кто населял Баланджар и чья это была столица, еще раз подчеркивает: словом «хазары» средневековые авторы могли называть самые разные народы, обитавшие на северо-западных берегах Каспия, а потом и на территории Хазарского каганата. И не исключено, что сама постановка вопроса о том, кто из них был прав, а кто ошибался, не имеет смысла.

Другим городом, который тоже называли столицей Хазарин, был Семендер (Самандар). Новосельцев переводит его название как «Белый дворец» и считает, что это тот же самый город, что и упоминаемый арабами хазарский ал-Байда (ал-Бейд), название которого тоже означает «Белая» (правда, ал-Байду, в отличие от Семендера, многие исследователи помещают в устье Волги). Масуди пишет, что Семендер был столицей Хазарии до того, как ее перенесли в Итиль. Скорее всего, этот город заменил взятый и разрушенный арабами Баланджар (Варачан). Где стоял Семендер, также до сих пор не известно, вероятно, где-то на севере Приморского Дагестана^{187}.

М.Г. Магомедов считает, что Семендер находился на месте современного поселка Тарки на окраине Махачкалы — здесь обнаружены остатки города хазарского времени. Несмотря на солидное название «город», с архитектурой у его жителей дела обстояли, по нашим меркам, неважно: они жили не только в деревянных строениях, но и в юртах^{188}.

Географ и путешественник X века Ибн Хаукаль писал: «В хазарской стороне есть город, называемый Самандар, он между (хазарской стороной) и Баб ал-Абвабом [то есть Дербентом], были в нем многочисленные сады; говорят, что содержали (они) около 40 тысяч виноградников… А населяли этот город мусульмане, группы приверженцев [других] религий и идолопоклонники… И были в Самандаре мечети, церкви и синагоги…» Правда, это описание относится к концу существования города, ко временам, когда он уже не был столицей каганата, — вскоре ему предстояло пасть под натиском русов в 968/969-м или, возможно, в 965 году. По этому поводу Ибн Хаукаль лаконично сообщает: «Пришли на него русийи, и не осталось в городе ни винограда, ни изюма»^{189}.

Интересно, что еще в середине XX века некоторые ученые не верили в то, что в районе Семендера и Дербента могли расти сады и виноградники. Но палеоботанический анализ почв в окрестностях Дербента и поселка Тарки (предполагаемого Семендера) показал: в хазарское время здесь действительно разводили виноград. Жители этих мест были знакомы с искусственным орошением^{190}. А на Чир-Юртовском городище (возможный Баланджар) отпечатки зерен на сырцовых кирпичах рассказали археологам, что здесь разводили и собирали разные сорта пшеницы, ячменя и винограда, клевер, люцерну, щавель, лекарственные травы… Кроме того, в хазарских городах этого времени найдено немало ям для хранения зерна и жерновов для его помола. По-видимому, недавние кочевники со второй половины VII века уже активно занимались земледелием^{191}.