____________________

* казённая смета – в переводе с русского языка – бюджет

____________________

Туман, пришедший с Майна, стелился рванными полосками. Средь унылых плохо освещённых улочек жилых кварталов в этот ранний час было безлюдно. Длинная очередь усталых, понурых людей протянулась кривой змейкой, начинаясь у подъездных ворот шарикоподшипникового завода. В очереди стояло тягостное молчание, люди кутались в плащи, думали о своём, завистливо провожали взглядами счастливчиков, что спешили к заводской проходной. В этот предрассветный час у ворот собралось не менее трёх сотен человек, из тех кто ещё не потерял окончательно надежду найти работу. Не постоянную работу, вакантных рабочих мест на заводе года три как не было, а временную – на один всего день, чтоб хоть к вечеру свести концы с концами и принести жалкие гроши своим семьям.

Пауль Зиммель стоял в центре очереди, место занимать пришлось часов с пяти, да и то, как оказалось поздно. Кто поопытней, занимали очередь с трёх утра. Зиммелю было холодно, старые тяжёлые ботинки лопнули у самой подошвы, заляпанные по колено брюки совершенно не годились для осени, потёртая фетровая шляпа не могла помочь даже от дождя. Прохудившийся плащ, бывший некогда довольно приличным предметом гардероба, спасал от небесной хляби, но не от холода и сырости. Не спасал от сырости и связанный женой свитер, надетый на давно заношенную рубашку. Зиммель клевал носом, только не аккуратные тычки соседей не давали уснуть и рухнуть наземь.

Подъездные ворота открылись ровно в семь. Очередь заволновалась, загудела на разные голоса, но порядок не нарушился. Люди дисциплинированно остались на своих местах, с надеждой глядя на вышедшего в сопровождении двух привратников крепкого мордатого мейстера. Зиммель как и соседи вытянул шею и привстал на цыпочки, боясь пропустить хоть слово. Мейстер не спешил. Он вытащил из папки лист бумаги и громко объявил, что на сегодня требуются всего одна команда на погрузку ящиков в третьем пакгаузе, и добавил, что оплата будет в зависимости от выполненной нормы, пять тысяч марок за сто ящиков. Словно волна прошла по очереди от его слов. Соседи вокруг Зиммеля заволновались, проклиная на все лады и мейстера и хозяина завода. Шептались, что ящики по шестьдесят килограмм и таскать их не на три метра придётся. Очередь роптала, но никто не расходился, у людей просто не было выбора, не попадёшь в список, останешься голодным.

Зиммель прикусил губу, прислушиваясь к тихим разговорам вокруг. Из возмущений, замешанных на проклятьях и оскорблениях, он понял, что максимум что светит сегодня заработать – несчастные сто тысяч. Сумма могла порадовать ещё на прошлой неделе, но сегодня за эти деньги можно купить разве что две хлебных буханки и несколько штук самых дешёвых сигарет. Инфляция с мая опять пустилась в галоп, если так пойдёт, депутатам мюнхенского бундестага вновь придётся проводить деноминацию где-нибудь в декабре, когда банкноты с семью нулями будут просто валяться на улицах. Было уже такое осенью тридцать первого, когда стреляли в эту стерву Цеткин и ныне председательствующую в нижней палате бундестага.

Зиммель сплюнул от злости, помянув проклятьем депутатов-политиканов. Дармоеды и враги. Да и какой толк от бундестага? Что он представляет? Социалистическую Германию? Этот жалкий огрызок из южных земель Рейха? Да и что тут есть от социализма? Рейх давно растащен предателями и оккупантами. Слетелись как падальщики на умирающую в горниле гражданской войны страну, войны, которую сами же и подожгли. Коминтерн учёл ошибки 1918-1919 годов, планомерная подготовка новой революции шла на протяжении 20-х, но особенно после 1924-го с приходом в России к власти Русского Народного Союза. В том, что Коминтерн – детище Англии и заокеанских кругов, Зиммель не сомневался, насмотрелся на коминтерновцев в гражданскую. Очень уж англичане и французы опасались роста влияния в Рейхе национал-социализма, родственного победившему в России. А когда благодаря предателям вскрылась заложенная фон Зектом и Кутеповым программа тайного военного сотрудничества, действия Коминтерна приобрели неожиданный размах. Настолько неожиданный, что ни полиция, ни армия не смогли вовремя ничего поделать. КПГ во главе с Тельманом в мае 1930-го разогнало правительство и провозгласило новую политику, опираясь на возрождённые в 1929-м Вильгельмом Пиком отряды Союза Спартака. Мелкие стычки штурмовых отрядов НСДАП, рейхсвера с до зубов вооружёнными коммунистами начали перерастать в затяжные сражения. В страну начали пребывать отряды и даже целые бригады интернационалистов, часть гарнизонов перебила офицеров и перешла на сторону спартаковцев, в итоге за две недели весь Рейх был охвачен беспорядками и войной. Только в августе наметился перелом благодаря энергичным мерам ещё в мае вернувшегося из отставки фон Зекта. Когда же всем стало очевидно, что победа спартаковцев невозможна, последовала интервенция Антанты. В декабре английские, французские, польские и бельгийские войска перешли границы, за два месяца захватили треть страны. С началом интервенции многие коммунисты начали сражаться против Антанты и плевать им было на революцию и на все прежние идеалы. В этих коммунистах проснулись чувства патриотов Германии и зачастую они сражались плечом к плечу с бывшими врагами – с националистами и армией. Но силы оказались не равны. Антанта победила и принудила Рейх на вторую позорную капитуляцию. Противопоставить им было нечего. После версальского мира Рейхсмарине не мог тягаться с Грандфлитом, практически пеший рейхсвер не мог противостоять англо-французским танкам и авиации и многочисленным дивизиям поляков и колониальных войск Британии и Франции. Мароканцы, зуавы, индусы, алжирцы и даже канадцы с австралийцами превосходили силы рейхсвера в шесть-семь раз. Если бы не русские корпуса, прошедшие через Восточную Пруссию к Берлину, судьба Рейха оказалась бы ещё печальнее. Но русские спасли только от тотальной оккупации. Воевать с Антантой у России сил не было. Фон Зект подписал капитуляцию 20 февраля 1931-го и вскоре скончался от инфаркта. Интервенты оторвали от страны новые куски, всё им земель после проклятого восемнадцатого мало. Вшивой Польше позволили всю Западную Пруссию и часть Восточной оттяпать, шляхетским дикарям было мало Данцига, Верхней Силезии и Познани. На юге Восточной Пруссии, где поляки теперь, и в Познани коренных германцев не осталось почти, поляки активно выдавливают оттуда немецкое население. Миллионы беженцев по всей стране, миллионы голодных и нищих. На коммунистическом юге у кого получается денег скопить, не инфляционных марок, а фунты или франки, те стараются на пароходах страну покинуть. Кто в Россию бежит, кто в САСШ, а кто и Южную Америку. Галлы не удовлетворились Лотарингией и Эльзасом и окончательно отхапали Саарский угольный бассейн. А бритты получили военно-морскую базу в оккупированном Шлезвиге. Но это было бы полбеды, Великая Германия всё равно воспряла бы. Но бывший Рейх оказался поделён на Север и Юг. На Севере военное правительство генерала Бломберга, на Юге, включающем всю Баварию, Баден-Вюртемберг и Рейнланд, власть оккупантов. Юг поделён на оккупационные англо-французские зоны. Уже полтора года Родину пачкают своим присутствием иностранные гарнизоны.

Очередь продвигалась. Счастливчики называли свои фамилии, которые мейстер записывал на листе, и проходили в ворота.

– На сегодня команда набрана, – объявил мейстер, пряча список в папку.

Очередь взбудоражилась, словно став единым живым существом. Послышались злые шепотки и тяжёлые стоны. Стоящие позади всё ещё напирали, но привратники опустили шлагбаум, готовясь закрыть ворота.

– Герр мейстер! Пожалуйста! Герр мейстер! – вдруг заголосил сосед Зиммеля, сутулящийся давно не бритый трудяга с грубым обветренным лицом. – Герр мейстер! Запишите меня! Ради моей семьи! Запишите…

Мейстер на него даже не взглянул, развернулся и зашагал прочь. И тогда проситель как куль осел на землю, потупил взор и застыл. Пауль Зиммель тронул его за плечо, потормошил, но тот перестал обращать на окружающее всякое внимание. Зиммель оставил его, похоже он сломался. Сам Зиммель вот так унижаться не смог бы. Чтоб просить эту свинью мейстера? Да лучше остаться голодным! Рука Пауля сама полезла в карман и нащупала мелкую банкноту в 20 000 марок. От злости Зиммель заскрежетал зубами, сам-то он обойдётся, но семья? Как смотреть в глаза Гретхен? Что сказать ей и голодным дочерям?