Я во дворце, как вы слыхали, Метельщицей была И под часами в этой зале Лет сорок провела. Иную ночь не спишь И, притаясь, глядишь, Как ходит красный человечек: Глаза горят светлее свечек. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Представьте в ярко-красном франта, Он кривонос и хром, Змея вкруг шеи вместо банта, Берет с большим пером. Горбатая спина, Нога раздвоена. Охрипший голосок бедняги Дворцу пророчит передряги. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Чуть девяносто первый минул, Он стал нас посещать И добрый наш король покинул Священников и знать. Для смеху мой чудак Надел сабо, колпак; Чуть задремлю я левым глазом, Он Марсельезу грянет разом. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! И раз мету я, как бывало, Но вдруг мой кавалер Как свистнет из трубы: «Пропал он, Наш добрый Робеспьер!» Парик напудрил бес, Как поп с речами лез, И гимны пел Верховной Воле, Смеясь, что вышел в новой роли. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Он сгинул после дней террора, Но вновь явился вдруг, И добрый император скоро Погиб от вражьих рук. На шляпу наколов Плюмажи всех врагов, Мой франтик вторил тем, кто пели Хвалу Анри и Габриели. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Теперь, ребята, дайте слово Не выдавать вовек: Уж третью ночь приходит снова Мой красный человек. Хохочет и свистит, Духовный стих твердит, С поклоном оземь бьет копытом, А с виду стал иезуитом. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Перевод В. Левика Под соломенною крышей Он в преданиях живет, И доселе славы выше Не знавал его народ; И, старушку окружая Вечерком, толпа внучат: — Про былое нам, родная, Расскажи! — ей говорят. Пусть была година злая: Нам он люб, что нужды в том! Да, что нужды в том! Расскажи о нем, родная, Расскажи о нем! — Проезжал он здесь когда-то С королями стран чужих, Я была еще, внучата, В летах очень молодых; Поглядеть хотелось больно, Побежала налегке; Был он в шляпе треугольной, В старом сером сюртуке. С ним лицом к лицу была я, Он привет сказал мне свой! Да, привет мне свой! — Говорил с тобой, родная, Говорил с тобой! — Через год потом в Париже На него я и на двор Поглядеть пошла поближе, В Богоматери собор. Словно в праздник воскресенья, Был у всех веселый вид; Говорили: «Провиденье, Знать, всегда его хранит». Был он весел; поняла я: Сына бог ему послал, Да, ему послал. — Что за день тебе, родная, Что за день сиял! — Но когда Шампанье бедной Чужеземцев бог послал И один он, словно медный, Недвижим за всех стоял, Раз, как нынче, перед ночью, В ворота я слышу стук… Боже, господи! воочью Предо мной стоит он вдруг! И, войну он проклиная, Где теперь сижу я, сел, Да, сюда вот сел. — Как, он здесь сидел, родная, Как, он здесь сидел? — Он сказал мне: «Есть хочу я!..» Подала что бог послал. «Дай же платье просушу я», Говорил; потом он спал. Он проснулся; не могла я Слез невольных удержать; И, меня он ободряя, Обещал врагов прогнать. И горшок тот сберегла я, Из которого он ел. Да, он суп наш ел. — Как, он цел еще, родная, Как, еще он цел?! — Вот он! Увезли героя, И венчанную главу Он сложил не в честном бое На песчаном острову. Долго верить было трудно… И ходил в народе слух, Что какой-то силой чудной К нам он с моря грянет вдруг. Долго плакала, ждала я, Что его нам бог отдаст, Да, его отдаст… — Бог воздаст тебе, родная, Бог тебе воздаст! Перевод Аполлона Григорьева В продажу негров через море Вез португальский капитан. Они как мухи гибли с горя. Ах, черт возьми! какой изъян! «Что, — говорит он им, — грустите? Не стыдно ль? Полно хмурить лбы! Идите кукол посмотрите; Рассейтесь, милые рабы». Чтоб черный люд не так крушился, Театр воздвигли подвижной, И вмиг Полишинель явился: Для негров этот нов герой. В нем все им странно показалось. Но — точно — меньше хмурят лбы; К слезам улыбка примешалась. Рассейтесь, милые рабы. Пока Полишинель храбрился, Явился страж городовой. Тот палкой хвать — и страж свалился. Пример расправы не дурной! Смех вырвался из каждой груди; Забыты цепи, гнет судьбы: Своим бедам не верны люди. Рассейтесь, милые рабы. Тут черт на сцену выступает, Всем мил своею чернотой. Буяна в лапы он хватает… К веселью повод им другой! Да, _черным_ кончена расправа; _Он_ стал решителем борьбы. В оковах бедным снится слава. Рассейтесь, милые рабы. Весь путь в Америку, где ждали Их бедствия еще грозней, На кукол глядя, забывали Рабы об участи своей… И нам, когда цари боятся, Чтоб мы не прокляли судьбы, Давать игрушек не скупятся: Рассейтесь, милые рабы. Перевод М. Л. Михайлова вернуться Красный человечек. — Песня впервые напечатана в 1828 г., то есть незадолго до падения режима Реставрации, и является предсказанием этого падения. В примечании, принадлежащем Беранже, говорится: «Народное поверье гласит, что существует красный человечек, появляющийся в Тюильри каждый раз, когда его обитателям грозит несчастье». …чтоб творец Для Карла спас венец! — Речь идет о Карле X, вскоре свергнутом с престола революцией 1830 г. …добрый наш король. — То есть Людовик XVI, казненный во время революции, в 1793 г. …Пропал он, Наш добрый Робеспьер! — В этой строке отразилось неодобрительное отношение Беранже к революционному насилию, в том числе к политике террора, проводимой Робеспьером. …хвалу Анри и Габриели. — Речь идет о короле Генрихе IV и его фаворитке Габриель д'Эстре. |
