Господин Искариотов Добродушнейший чудак: Патриот из патриотов, Добрый малый, весельчак, Расстилается, как кошка, Выгибается, как змей… Отчего ж таких людей Мы чуждаемся немножко? И коробит нас, чуть-чуть Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Подвернется где-нибудь. Чтец усердный всех журналов, Он способен и готов Самых рьяных либералов Напугать потоком слов. Вскрикнет громко: «Гласность! гласность! Проводник святых идей!» Но кто ведает людей, Шепчет, чувствуя опасность: «Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда». Без порывистых ухваток, Без сжиманья кулаков О всеобщем зле от взяток Он не вымолвит двух слов. Но с подобными речами Чуть он в комнату ногой Разговор друзей прямой Прекращается словами: «Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда». Он поборник просвещенья; Он бы, кажется, пошел Слушать лекции и чтенья Всех возможных видов школ: «Хлеб, мол, нужен нам духовный!» Но заметим мы его Тотчас все до одного, Сговорившиеся ровно: «Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда». Чуть с женой у вас неладно, Чуть с детьми у вас разлад Он уж слушает вас жадно, Замечает каждый взгляд. Очень милым в нашем быте Он является лицом, Но едва вошел в ваш дом, Вы невольно говорите: «Тише, тише, господа! Господин Искариотов, Патриот из патриотов, Приближается сюда». Перевод В. Курочкина Есть божество; довольный всем, склоняю Пред ним без просьб я голову свою. Вселенной строй спокойно созерцаю, В ней вижу зло, но лишь добро люблю. И верит ум мой будущему раю, Разумных сил предвидя торжество. Держа бокал, тебе себя вверяю, Всех чистых сердцем божество! Приют мой прост, бедна моя одежда, Как друг, верна святая бедность мне; Но здесь мой сон баюкает надежда И лучший пух мне грезится во сне… Богов земных — другим предоставляю: Их милость к нам — расчет иль хвастовство. Держа бокал, тебе себя вверяю, Всех чистых сердцем божество! Земных владык законами и властью Не раз играл здесь баловень судьбы. И вы, божки, игрушкой были счастью, Пред ним во прах склоняясь, как рабы! Вы все в пыли. Я ж чист и сохраняю В борьбе за жизнь покой и удальство. Держа бокал, тебе себя вверяю, Всех чистых сердцем божество! Я помню дни, когда в дворцах Победы У нас цвели искусства южных стран. Потом на нас обрушилися беды, И налетел нежданный ураган. Мороз и снег принес на миг он краю, Но льда у нас непрочно вещество… Держа бокал, тебе себя вверяю, Всех чистых сердцем божество! Угроз ханжи страшна бесчеловечность: «Конец земле и времени конец! Пришла пора узнать, что значит вечность… На Страшный суд восстань и ты, мертвец! Кто грешен — в ад! Дороги нет уж к раю: Порок сгубил земное естество…» Держа бокал, тебе себя вверяю, Всех чистых сердцем божество! Не может быть! Не верю в гнев небесный! Всего творец — всему опорой бог! Он дал любви дар творчества чудесный И ложный страх рассеять мне помог. Ко мне — любовь, вино, друзья! Я знаю, Что вправе жить живое существо! Держа бокал, тебе себя вверяю, Всех чистых сердцем божество! Перевод И. и А. Тхоржееских В самой страсти цепь привычки Я с трудом ношу И на крылья вольной птички С завистью гляжу. Сколько воздуха, простора, Недоступного для взора, Свод небес открыл! Я летал бы скоро-скоро, Если б птичкой был! Завещала б Филомела Тайну звуков мне; Птичка б весело запела В дикой стороне, Где пустынник, в чаще бора, Не спуская с неба взора, Братьев не забыл… Я летал бы скоро-скоро, Если б птичкой был! Знойной страстью бы гремели Песни по полям; Поселяне бы хмелели В честь красавиц там. Я бы с неба в дни раздора Всем несчастным без разбора В звуках радость лил. Я летал бы скоро-скоро, Если б птичкой был! Огласил бы казематы Звонкий голос мой, И, мечтаньями объятый О стране родной, Накануне приговора Хоть на миг бы цепь позора Узник позабыл. Я летал бы скоро-скоро, Если б птичкой был! Чуя в воздухе страданья И потоки слез, Я бы на берег изгнанья Мира ветвь принес. Царь Саул бы в звуках хора Дух унынья и раздора И свой гнев забыл. Я летал бы скоро-скоро, Если б птичкой был! Только злых не усладил бы Пеньем никогда, Разве птичку подстрелил бы Бог любви; тогда, Покорясь ему без спора, Я на зов родного взора, Из последних сил, Полетел бы скоро-скоро, Если б птичкой был. Перевод В. Курочкина вернуться Господин Искариотов. — Дословное название: «Господин Иуда». Жизненным прототипом этого сатирического образа, вероятно, послужил некий шевалье де Пиис (участник «Современного погребка»), который, по словам Беранже, «состоя когда-то на службе у графа д'Артуа (будущего короля Карла X. — С. Б.), затем не менее старательно воспевал по очереди все революционные правительства», а при Реставрации сделался полицейским шпионом-провокатором. |
