— Завидую вашей силе духа, Алла… — Алешка опять осекся — отчество так и просилось следом за именем.

— Так-так, привыкайте! — Алла ловко управлялась с рыбой, лежавшей в раковине.

— Как у вас хорошо получается, — отметил Алешка.

— Да, привычка, знаете ли, почти сорок лет на кухне, несмотря на академическое образование.

— А что вы больше всего любите готовить?

— Больше всего? Гм-м, дайте-ка подумать. Пожалуй, больше всего мне нравится утка с яблоками и минога в чае.

— Минога? В чем? — удивился Алешка.

— Да, в чае. Я как-нибудь приготовлю. Минога отваривается в чае, потом заливается чайным желе, и получается просто превосходно.

— Послушайте, ловлю вас на слове. В воскресенье приедут родители, а с ними наши друзья, Брахмановы. Можно устроить праздник.

— Превосходная идея, но я бы немного изменила условия.

— Как это?

— Почему так мало народа? Я бы хотела познакомиться со всеми вашими друзьями. Я люблю, когда в доме много народу. Давайте пригласим кого-нибудь еще.

— Без проблем.

Алешка стоял на дорожке за воротами дачи. Вкуснейший ужин, приготовленный Аллой Георгиевной, давно уже был съеден. Часы показывали начало первого ночи. Лина так и не приехала. Ни к ужину, ни после него. И не позвонила. Ее телефон в доме бабушки молчал, отзываясь продолжительными гудками. Алешка волновался: что с ней могло случиться? Почему так поступает с ним? Почему заставляет его волноваться?

Алешка вернулся в дом, заперев за собой двери и ворота. Опять посмотрел на телефон, но тот безнадежно молчал. Алешка снял трубку, глядя на нее, как дети на взрослого, прося сладостей. Но телефон не знал жалости. Он был безучастен, не отвечал за поступки людей, за их равнодушие и разочарования. Алешка решил дождаться утра и отправиться в город — разыскивать Лину.

Не раздеваясь, улегся наконец в постель. Задремал тяжелым, нервным сном, просыпался почти каждые пятнадцать минут, снова заставляя себя уснуть, чтобы скоротать время до утра. Сновидения появлялись и исчезали, они были неясны и неприятны. Алешка ворочался с бока на бок, зарывался в подушки и наконец-то провалился в бездну. Без эмоций, чувств и сновидений.

Его разбудил телефонный звонок. Он как безумный вскочил с постели и схватил трубку.

— А-а-алле, Лина, где ты? — закричал он, не дожидаясь ответа.

— Алеша, — услышал он ее спокойный голос. — Я подозревала, что ты не спишь, поэтому и звоню сразу, как только сошла с поезда.

— Какой поезд? Где ты? Я с ума схожу, а ты… Да где ты?

— Я в Москве. Извини, что не позвонила вчера, но не хотела, чтобы ты ехал со мной. Я скоро вернусь, не волнуйся.

Алешка не успел сказать и слова, как в трубке зазвучали короткие гудки. Ничего не в состоянии возразить, он только ругал себя последними словами, кусал от досады губы, одной рукой прижимая трубку к уху, а другой стуча по стене и разбивая в кровь костяшки пальцев.

Чья-то сильная рука перехватила вдруг его уже прилично окровавленный кулак. Спокойный голос с еле заметным акцентом отрезвил:

— Не надо, мальчик, ты же мужчина.

Станислав Янович стоял рядом, в его лице светилась строгая уверенность и добрая серьезность. Это помогло Алешке справиться с эмоциями: он взял себя в руки и уже спокойнее проговорил:

— Она уехала, она в Москве, я поеду за ней.

— Нет, Алеша, ты должен уважать ее желания. Если бы она хотела сейчас быть с тобой, она бы не уехала.

— Не понимаю, почему? Почему она не хочет, чтобы я был рядом? Я же люблю ее, и она меня любит, я уверен в этом.

— Она действительно любит тебя, но, видно, ей надо сейчас побыть одной.

— Я еду, — упрямо повторил Алешка.

Он положил трубку и тут же снова поднял ее, набрал номер телефона Андрея Какошина. После третьего гудка в трубке послышался заспанный бас журналиста:

— Если это не пожар или наводнение, я вас убью.

— Пожар, — ответил Алешка. — Проснись наконец, ты мне нужен!

Возникла пауза, Андрей что-то соображал, потом спросил:

— Извините, я не расслышал, кому я нужен?

— Ты что, пьяный?

— Нет, я только что лег, — рявкнул Какошин.

— Тогда вставай. Ты можешь поехать со мной в Москву? Или дай мне свою машину.

— А где горит? — продолжал недоумевать Андрей.

— Кретин, как тебя держат в твоей газете! Лина в Москве, — продолжал горячиться Алешка.

— Корнилов, это ты? — наконец сообразил Андрей.

— Да я, я. Кто же еще может разговаривать с тобой столько времени?

Андрей сделал вид, что не заметил Алешкиной грубости, он почти проснулся и уже начал кое-что соображать. Минуту поколебавшись, он наконец произнес:

— Я доеду до тебя, а в столицу погонишь сам. Я не спал всю ночь, могу уехать не туда. Лады?

— Я люблю тебя, папарацци.

— Предпочитаю традиционные сексуальные отношения, — окончательно проснулся Андрей.

Алешка быстро собрал кое-какие вещи в своей комнате и спустился вниз. Из кухни выглянула Алла Георгиевна.

— Алеша, вы должны позавтракать, — проговорила она тоном, не терпящим возражений.

— Спасибо, у меня нет аппетита, — постарался отвертеться Алешка.

— Возражения не принимаются, — услышал он за спиной голос с акцентом: Станислав Янович подошел к нему и похлопал ладонью по спине. — Проходите, проходите, молодой человек. Силы вам ох как еще понадобятся.

Алешка уже почти сдался, но вдруг у ворот засигналил гудок автомобиля, и он рванул было на улицу, но Станислав Янович движением руки остановил его.

— Я позову вашего коллегу, ему тоже не помешает подкрепиться. И Алла соберет вам что-нибудь в дорогу.

— Хорошо, — сдался Алешка, полез в карман джинсов, чтобы достать оттуда карманные часы, вытянул их за браслет, начал заводить и услышал, как что-то звякнуло, стукнувшись об пол.

Алла с Алешкой одновременно наклонились, чтобы поднять упавшего на пол «ангела» на цепочке.

— Что это? — спросила удивленно Алла. — Откуда у вас эта вещь?

— Нашел во дворе… после смерти Орловых. Валялась возле огорода.

Алла смотрела на «ангела» повлажневшими вмиг глазами, удивленно и подавленно молчала. Алешка истолковал ее немоту как крайнюю степень восхищения прелестным ювелирным украшением.

— Красивый, правда? — спросил он, разделяя вкус женщины.

— Очень, — задумчиво проговорила Алла. — А вы знаете, чей он?

— Нет, может быть, Ольги Степановны. Лина его своим не признала, но и ей и мне этот кулон почему-то показался невероятно знакомым.

Алла так же задумчиво покачала головой и вернула украшение Алешке.

Мелькая рядами деревьев с обеих сторон, дорога убегала назад. Алешка уверенно вел машину со скоростью, на которую «Москвич» Андрея был еще способен. Владелец его похрапывал на заднем сиденье. Это даже хорошо, что он спит и не мешает думать, а думал он о Лине, о Москве, родителях, об Орловых. Думал обо всех сразу одновременно. Мысли переплетались и плавно перетекали одна в другую, соединяясь и образуя немыслимо причудливые, иногда просто уродливые симбиозы. Все звенья этой бесконечной цепи казались ему неразрывно связанными и, более того, замкнутыми в круг. Таким образом, его мысленный путь начинается там же, где и заканчивался.

Алешка увидел мигающую красную лампочку на панели управления: топливный бак взывал о помощи, а несколько минут назад он заметил вдали синий таблоид с изображением бензоколонки. А вот впереди показалась и сама заправочная станция. «Москвич» въехал под бело-голубой навес с красивой надписью «Славнефть», притормозил у одной из колонок. Подойдя к кассе, Алексей оплатил тридцать литров бензина, заправил бак и снова уселся в машину.

Андрей уже не спал — сидел и с аппетитом уплетал бутерброды, вынимая их из пакета, который дала им в дорогу Алла Георгиевна.

— У, обжора! — проворчал Алешка и включил зажигание.

— Каждому свое, — с полным ртом прошамкал журналист, — кому девушки, кому булочки.