— Так, значит, ты уже совсем взрослый, женатый, отец и зовут тебя по имени-отчеству? — полувопросительно сказал Алешка, выпуская тонкую струйку дыма.

— Да, — кивнул Славка, — может, к сожалению, а может, и к счастью. Так получилось.

— Слав, а почему школа? Ты же весь в технике был, а думал…

— Так оно и было сначала. Я поступил в «политех», закончил. А работать негде, заводы стоят. К бизнесу я… никак. А Лара закончила «пед», мы поженились на третьем курсе, Аннушку родили. Семью кормить надо было. Отец последние годы болел. Я и пошел в школу физику преподавать. Поступил заочно в пединститут, учусь и работаю. Школа у нас хорошая, гимназия. Физика-углубленка, мне, как говорят мои ученики, по кайфу. А кстати, мне в нее помог попасть Илья Сергеевич покойный…

— Да? Каким образом?

— Я в студенческие годы подрабатывал, технику чинил разную. Сложнобытовую, телевидеоаудио. Антенны ставил, тарелочки. Богатых людей тогда еще немного было, они меня друг другу и рекомендовали. Так я к Татуриным в дом и попал. Потом этот бизнес на убыль пошел, конкуренция большая, да и технику стали понадежней завозить, ломаться перестала. Мы с ним тогда часто встречались и разговаривали, умный был мужик. Он мне и сказал однажды: «Займись делом, парень, не начинай свою жизнь холуем. Голова у тебя хорошая. Иди в науку или преподавай». Я, честно говоря, его словам не придал особого значения, потом уже мне из нашей гимназии позвонили. Директор предложила место. Я согласился при условии, что возьмут и Лару. Теперь оба шкрабы, как ты говоришь. Выкопал словечко!

— Не обижайся, я любя, — попросил Алешка, похлопав Славку по плечу.

— Уговорил, — согласился Славка. — А ты как, рассказывай?

— Я, как всегда, хорошо, дважды разведен, практически не образован, страшно ленив, но практически безвреден. Познаю жизнь в различных ее проявлениях. Слушай, а что за человек был Татурин?

Славка задумался, потом произнес:

— В двух словах о нем не расскажешь. Очень неоднозначный человек. С одной стороны, очень хороший. Умный, образованный — кандидат экономических наук, веселый, общительный. Щедрый. В прошлом году организовал и оплатил теплоходную прогулку для всего класса. Лабораторию мне в школе оснастил, на уровне университетской. Компьютерный класс один из самых современных. Школьный фонд организовал, для того чтобы учителя не побирались, нам по 100 % к окладу доплачивают. Короче, золото, а не мужик. Дети в нем души не чаяли, и Ксюша и Сережка. — Славка опять на минутку задумался и продолжил: — А с другой стороны, алкоголик. И лечился, и кодировался — бесполезно. От силы неделя. И снова во все тяжкие. Он был самым богатым человеком в городе. А однажды иду я по Чеховской, там и раньше, помнишь, «мордобойка» была? Иду, гляжу, стоит его «мерс». Заглянул в машину — пусто. Зашел в пивнушку, сидит там с «синяками» и песни поет. Хотел его увести — он ни в какую, гонит меня. Еле уговорил его. Он дал денег барменше, чтобы она поила «его друзей» до утра, чтобы они не обижались на него из-за того, что ушел. Я хотел его сам отвезти. «Давайте ключи», — говорю. А он опять ни в какую: «Сам поведу!» Я никогда не видел, чтоб так машину водили, как на автопилоте. На дорогу почти не глядя, но ни одного светофора не пропустил, ни одного перехода. Ас!

— Да, интересный человек. Слушай, а как у него с бабами?

— А никак, он и от жены-то бегал, старался почаще мимо хаты рулить. Все время либо на работе, либо в командировке, либо с мужиками. Говорят, он уходил из тех компаний, где с девочками. У него секретарь и то мужик был, помощник.

— А с ориентацией у него все в порядке было?

— Да вроде да. По крайней мере, в противном его никто никогда не замечал. Просто было ощущение, что он старается поскорее жизнь прожить. Он, как бы это сказать… смысла в ней не видел, вкуса ее не чувствовал:

— А Ксения? У нее был парень?

— Конечно, и не один. За ней толпа бегала. Но она девочка, знаешь, такая романтичная, немного стервочка, кокетка. Однажды заставила мальчишек организовать рыцарский турнир. Сама, конечно, королева, а эти балбесы из-за нее дерутся. Короче, мотоциклы перекалечили, двое в больницу попали, а она заявила, что явного фаворита турнира нет и она считает себя свободной от обязательств. Был скандал. Илья Сергеевич купил всем по новому мотоциклу, оплатил дорогое лечение. Дал денег на новую одежду взамен испорченной. А дочке сказал: «Продолжай и дальше. Будь настоящей королевой». Вот так. И Сережку он тоже баловал. Ему всего десять лет, а у него уже своя собственная «Ока». Он на ней по двору гоняет. У них за домом автодром устроен. Вот ребеночек и развлекается.

— Как ты думаешь, что могло заставить его сигануть с утеса? — спросил Алешка.

— Не знаю. Что угодно, но это не несчастный случай.

— Самоубийство? — предположил Алешка.

— В это я совсем не верю. Он сам на себя руки бы не наложил. Во-первых, с ним была Ксения, а во-вторых, при всей его ненависти к жизни он, кажется, боялся смерти.

— Почему так думаешь?

— Он выработал в себе рефлекс безопасности, так я назвал бы это: автоматически включал в мозгу программу самосохранения, и это порой при полной отключке всех органов чувств, оставаясь целым и невредимым при самых загадочных обстоятельствах, всегда успевая вовремя выпрыгнуть, затормозить, отключить.

— Поразительно!

— Тем более что с ним тогда была Ксения. Если предположить — что совершенно абсурдно, — что это все же несчастный случай и он свалился в озеро по собственной халатности или по какому-то роковому стечению обстоятельств, Ксюшу он все равно бы спас. Да и не собирался он тогда никуда. Я же был на том сейшене, его устраивал один из наших родителей. Нас с Ларисой пригласили. Народу было немного, человек сорок. А-ля фуршет, живая музыка… Танцевали, выпивали, беседовали. Он почти не пил, непривычно трезвый был. Потому что Ксения там была и Людмила. Ради них держался. Срамить не хотел. Было очень жарко. Все вышли во двор. Ему позвонили, он мобильник достал, спокойно поговорил. Помню, сказал, что сейчас не может, все завтра. Потом, видно, передумал, сказал, что если ненадолго, то сейчас подъедет. Машина была на стоянке, в двух шагах. Он сделал эти два шага. Ксюшка побежала за ним. Людмила сначала не отпускала их: она боялась, что он напьется. Вполне мог выехать за угол, купить бутылку водки, выпить залпом и ехать дальше. Поэтому, думаю, Ксения за ним и увязалась. Они уехали… и больше не вернулись.

— Во сколько это было?

— Где-то после полуночи. Разошлись мы уже в третьем часу, Людмила ушла к тому времени. Сначала ждала, потом звонила, мобильник Ильи не отвечал, потом позвонила его отцу и ушла. Он за ней другую машину прислал. А на другой день мы все узнали…

— От вас он ушел в первом часу, а в четыре я уже нашел его на дне озера. До поселка езды самое большое минут двадцать, да и то если тормозить у каждого столба. Значит, надо определить, где он болтался три часа. Во всяком случае, на озере они появились не раньше двух часов и приехали со стороны Спасского. Михалыч сказал, что мимо него никто не проезжал. Надо у Лины узнать, видел ли их кто-нибудь в Спасском. Хотя ночь, люди спят…

— Кто такая Лина? — прервал Слава Алешкины размышления вслух.

— Лина? Чудесная девушка, которая мне очень нравится. А еще она следователь. Кстати, можно позвонить?

— Конечно.

Они вернулись в комнату. Стол был накрыт для чая. На столе, как украшение, лежала коробка конфет. Маленькая Анечка, причесанная и умытая, с упорством изучала возможность проникновения внутрь коробки. Увидав папу с дядей, она тут же попросила:

— Дяй касетьку.

— А что нужно сказать? — сказал Славка, присаживаясь рядом с дочкой на корточки.

— Пизяустя, — проговорила малышка, прикусив кончик указательного пальчика и склонив головку набок. На ее лукавой мордашке было такое жалостливое, просительное выражение, что Славка не устоял, открыл коробку и дал ей выбрать. Изучив содержимое коробки, девочка выбрала сначала одну, потом прихватила еще одну, а потом, воспользовавшись тем, что отец отвлекся на секунду, схватила еще две и быстренько запихнула все это в рот.