Алешка достал из кармана небольшой электронный органайзер, нажал на букву «К», но фамилии Королькова там не оказалось. Конечно, когда он заносил в базу данных фамилии своих друзей, Славка Корольков оставался где-то в далеком прошлом. Тогда он напряг свои извилины, пошарил по закоулкам памяти, и шесть когда-то запомнившихся цифр сами собой всплыли в голове.

Алешка нашел уличный таксофон, набрал номер и через несколько секунд услышал в трубке детский голосок:

— Ае.

Алешка растерялся, никак не ожидая услышать голос ребенка. Он не знал, кого попросить к телефону, то ли папу, то ли дядю, то ли Вячеслава Александровича.

— Бабусь, мочить, ня говаи, — продолжал маленький собеседник на другом конце трубки. Потом, видимо, произошел процесс передачи трубки и зазвучал взрослый голос: — Алле, говорите, мы вас слушаем. — Этот голос Алешка узнал, это была Славкина мама.

— Тамара Васильевна, здравствуйте, это Алеша Корнилов, вы меня помните? — радостно прокричал он в трубку.

— Алешенька, — радостно откликнулась Тамара Васильевна. — Здравствуй, дорогой. Конечно же, я тебя помню. Ты давно здесь? Где остановился? Почему не зашел? — засыпала вопросами Тамара Васильевна.

— Я здесь уже давно, живу на даче, а как можно Славу услышать?

— Он сейчас на работе, но вот-вот должен появиться. Ты приходи к нам прямо сейчас, он придет… Они придут. Слава и Лариса, его жена. Познакомитесь, я вас обедом покормлю.

— Спасибо, я сейчас…

Алешка повесил трубку и подумал, что Тамара Васильевна всегда стремилась покормить мальчиков в пору их детства, не оставила она этой хорошей привычки и теперь. А у Славки есть жена, возможно, это его ребенок. Надо же, а Алешка все еще считал его маленьким!

Алешка зашел в ближайший супермаркет, мимоходом отметил, что этот город очень неплохо устроен. Здесь все, как в удобной квартире, находится на расстоянии вытянутой руки или нескольких шагов. Здесь нет необходимости ехать куда-то на троллейбусе, автобусе или ежеминутно спускаться в метро. Лина права, здесь нет московской суетни и толкотни.

Он осмотрел винный прилавок, купил бутылку сухого вина, которое ему показалось наиболее приличным. Потом в кондитерском отделе выбрал огромную коробку конфет. В отделе мясных деликатесов приобрел мясное ассорти в вакуумной упаковке. И уже на выходе схватил большую бутылку pepsi.

Снова оказавшись на улице, Алешка отметил, что в этом городе даже погода располагает к пешим прогулкам: на небе ни облачка, солнце светит вовсю, легкий ветерок ласкает кожу. Он сориентировался на местности, прикинул, что до Славкиного дома не более пятнадцати минут ходу.

Улица Советская — такая, вероятно, есть в каждом городе, но в Дальнославске — это главная улица. В нескольких шагах от супермаркета, по правую руку, желтое трехэтажное здание с колоннами, здесь располагается городская администрация, или, как ее теперь называют, мэрия. Дальше Советская улица плавно переходит в Советскую площадь. Если пересечь ее, оказываешься у подъезда областной администрации. Здесь когда-то размещались обком партии и облисполком. В этом здании работал Алешкин отец и отец Ильи Татурина.

Как-то сама собой напрашивалась параллель между ним, Алешкой и Ильей. Он гнал от себя мысли о таких аналогиях, они страшили его, но все время подсознательно он сравнивал себя и Илью Татурина. Оба отпрыски высокопоставленных родителей, оба избалованные с детства, оба не отличались примерным поведением. Если у дальше следовать той же аналогии, то можно предположить, что Алешка скоро женится и в каком-то смысле остепенится. Ну, с этим он еще мог бы согласиться, но такой конец жизни, как у Татурина, Алешку совершенно не устраивал.

Лина говорила, что Илья многим помогал — предпринимателям, просто бедным людям. Похоже, он вообще был человеком отзывчивым, легким на подъем. Алешка чувствовал, что может раскрыть многие тайны, связанные с фамилией Татурина, а главное, ему казалось, что он должен сделать это, хотя бы для того, чтобы не повторять ошибок этой семьи.

Дверь Алешке открыл сам Славка. Они по-мужски обнялись, пожали друг другу руки, потом Славка позвал:

— Мама, Лара, идите сюда. Алеша пришел.

В прихожей появились две женщины, по странному стечению обстоятельств очень похожие друг на друга, как дочь и мать.

— Алешенька, какой же ты большой стал, господи, а худой-то какой! Тебя в твоей Москве совсем, что ли, не кормят? — спросила Тамара Васильевна, обнимая Алешку за талию, потому что выше ей было не достать.

— Познакомьтесь, Лариса — моя жена, — представил Славка.

Лариса протянула руку:

— Очень приятно.

Алешка поцеловал протянутую руку и представился в свою очередь:

— Алешка. — Он не любил, когда его называли Алексеем, ему все еще хотелось быть просто Алешкой, потом повернулся к Тамаре Васильевне и, протягивая пакет с продуктами, сказал: — А я к вам со своим. Примите в долю.

Тамара Васильевна и Славка засмеялись.

— Не забыл… Ты, Ларочка, не знаешь этой истории. Ну, что же мы стоим здесь, проходите в комнату, — пригласила Тамара Васильевна, унося на кухню пакет с продуктами.

В комнате оказался накрытый стол. Алешку ждали и встречали как дорогого гостя.

— Я так и знал, — улыбнулся Алешка, — вы без банкета не можете.

— Да знаешь, заедает серость быта, хочется праздника. Поэтому используем каждый повод, — попытался оправдаться Славка.

— А что за история с «долей», расскажите, — попросила Лариса, расставляя тарелки на столе и подавая мужу бутылку вина. — Слава, открой, это Алеша принес. Как вы догадались, что это мое любимое вино?

— Только не «вы», а «ты». Я почувствовал.

В комнату вошла Тамара Васильевна, она поставила на стол супницу.

— Мальчики, вы ручки помыли?

— Мам, ну что ты? — сконфузился Славка.

— А что? Вы думаете, если вы курите, то руки мыть не надо. Нет, мой дорогой, мыть руки, — скомандовала она.

Алешка и Славка засмеялись и отправились в ванную, а когда они вернулись, услышали Тамару Васильевну:

— Мы тогда в поход собрались, Славин папа был заядлый турист. А Алешка пришел за Славкой, погулять. Мы ему говорим, что некогда сегодня, в поход уходим. Ну, он быстренько убежал и через несколько минут возвращается. И тащит целую сумку продуктов. Папа его тогда в нашем обкоме партии работал. Алешка выгреб из холодильника весь родительский «н/з» и припер его к нам. Примите в долю, говорит. Мы в сумку заглянули, а там и ветчина, и карбонат, и икра, и крабы… И кофе, и конфеты. И, вообще, такое, чего мы и не видели… — Тамара Васильевна заметила вернувшихся Славку и Алешку, немного замялась и добавила: — А папа наш умер год назад.

В глазах блеснули слезы, и задрожали губы. Алешка подошел к ней, обнял за плечи.

— Я не знал. — Все другие слова казались ему сейчас неуместными и грубыми.

Тамара Васильевна похлопала Алешку по руке, улыбнулась сквозь слезы и проговорила:

— Спасибо. Что это я? Давайте за стол, щи стынут.

За столом разговор касался в основном общих знакомых, постепенно он перешел в разряд «а помнишь?». Алешка сидел спиной к двери, поэтому от неожиданности вздрогнул, когда услышал за спиной:

— Ти кте?

Он оглянулся, опустил голову вниз и увидел синеглазое чудо с румяными щечками и двумя растрепанными косичками. Девчушка была одета в голубенькую пижамку, и у нее, видно, только что закончился тихий час. Алешка взял ее на руки и спросил:

— А ты кто?

— Я Анечка, — ответила девочка.

— А ты чья? — продолжал свой допрос Алешка.

— Чья, чья? — проворчала Анечка, высвобождаясь и перебираясь на колени к бабушке. — Бабусина, мамусина, папусина.

Взрослые засмеялись, Анечка тоже поддержала компанию.

— Это наша дочь, — серьезно сказал Славка.

Ангелок с косичками поморгал голубыми глазками, прикрыл их ладошками, чем опять вызвал всеобщее умиление.

Обед закончился, женщины переключились на хлопоты с ребенком, Славка предложил выйти на балкон покурить. Они плотно закрыли за собой дверь, встали, облокотись на ограждение, и закурили.