— Что-то вы в этот раз быстро, — отметила Ромуальдовна.

— Благодаря относительности времени.

— Хватит болтать, Люцифер, — попросила богиня любви. — Дай мне, наконец, кофе. Ещё вопросы есть?

— Зевс знал, что вы разрабатываете смертельное заклятие? — спросил Елубай.

— Нет, конечно! Если б узнал, прикончил бы меня, не задумываясь. Просто на всякий случай. На наше близкое родство ему всегда было наплевать, чего бы этого ни касалось. Кстати, Геракл тоже очень интересовался оружием Кроноса. И, как потом выяснилось, каким-то образом его заполучил. Сейчас я вам всё подробно расскажу, вот только кофе допью.

Афродита, нарочито не спеша, допила кофе из чашки, налила себе ещё одну, и продолжила рассказ.

Зевс редко решал что-то сгоряча. Когда ему приходила в голову мысль кого-то убить, он несколько дней выжидал, и, если желание не пропадало, отправлял этого кого-то в Тартар. Бывало, что передумывал, но такое случалось редко. Я его знала очень хорошо, и заметила, что когда его посещает мысль об убийстве, он смотрит на приговорённого особым взглядом.

Геракл большим умом не отличался, но за несколько веков было трудно не заметить такое даже ему. Сам же Зевс вряд ли знал, что детки читают его намерения по физиономии. Так вот, один раз я смотрелась в зеркало, и увидела направленный на себя тот самый взгляд отца. Чуть зеркало не выронила, но овладела собой и виду не подала. Наверно, ему кто-то донёс, что я ищу смертельное заклятие.

Понятно было, что надо бежать, Земля-то большая, есть где спрятаться, но страшно. Вдруг всё-таки найдёт? А тут я ещё и припомнила, что Геракл как-то по пьяни хвастался, будто владеет оружием Кроноса, и может в любой момент расправиться с отцом. Верить ему, конечно, нельзя, но что я теряла? Вот и наврала ему, что отец взглянул особым образом не на дочь, а на сына.

Уж не знаю, почему, но Геракл сразу мне поверил. Взял какие-то два не то папируса, не то листка бумаги, и пошёл к отцу. Говорит ему, вот, мол, нашёл, а сам читать не умею, так что не понять мне, что это такое. То, что Геракл ни чтения, ни счёта так и не освоил, знали все. Хватает этот документ Зевс, читает, и тут же коньки отбрасывает, говоря современным языком.

Я-то сразу поняла, что братишка применил оружие Кроноса. Вот только он болтал, что заклинание не именное, а всеобщее. На любого подействует. Вроде понятно, что глупости, но зачем рисковать? Папирусы я подобрала, Геракл о них вообще забыл, и решила, пусть Мерлин это опробует. Если помрёт, не жалко. Прости, Мерлин, такая уж между нами была любовь. Нашла я какого-то ирландца, который сносно говорил на всех языках Британии, ну, или почти на всех, и заколдовала его на покорность мне, а десяток пиктов — на покорность ему.

Ирландец должен был представиться Мерлину греком, да ещё и пифагорейцем (почему-то вдруг тогда это слово в памяти всплыло), и вручить британскому богу заклинания против Зевсов и Юпитеров. Посланца моего Мерлин прикончил сразу, но к римлянам сунулся, только убедившись, что Зевс мёртв. Смельчак, нечего сказать. Проверил он заклинания, и они действительно оказались именными. Пыталась я по ним восстановить общую формулу, да ничего у меня не вышло. Потом люди поумнее меня тоже пытались, и с тем же успехом.

Например, графиня Лавлейс. Ух, до чего же она здорово разбиралась в математике! Я ей дала оба заклинания и формулу заклятия покорности. Я говорю «формула», но на самом деле это была не сама формула, а её описание. Современная математическая символика возникла только в семнадцатом веке, а древние греки, само собой, о ней даже понятия не имели, всё словами рассказывали. Впрочем, вижу, что вам это неинтересно.

Ада смогла не только выписать формулу, но и значительно её упростить. Греки и математику знали не очень, да и атланты — тоже. Удивительно, что их заклинания вообще работали. А вот смертельное заклятие она восстановить не сумела. Там тесно переплетается имя и команда, и по готовому тексту заклинания невозможно их разделить. Так, во всяком случае, говорили все математики, кого я спрашивала. Не думаю, что они поголовно врали.

Ну, вот такие дела. Остальное особого значения не имеет, но я вам вкратце расскажу, чтобы и вы смогли в этом убедиться. Конечно, Мерлин говорил не с графиней Лавлейс, она к тому времени уже пару лет, как в гробу лежала. Это была я, а он, якобы влюблённый в меня, не узнал. Я, конечно, внешность немного изменила, все женщины время от времени меняют стиль, но если любишь, как можно не узнать? Впрочем, некоторым, как видите, удаётся.

Я ему дала какой-то древнегреческий философский трактат, который у меня оказался под рукой, и сказала, что это заинтересовывающее заклятие. Ну, и попросила следить за объявлениями в газетах. В основном, конечно, из чистого хулиганства, а ещё, чтобы он всегда под рукой был. Послушный дурачок, обладающий божественностью, вполне может пригодиться, мало ли что в жизни случается. Конечно, в том, что я ему тогда наговорила, было полно нестыковок, но Мерлин находился под заклятием покорности, и поверил во всё.

А уже в наше время произошло вот что. Мой очередной любовник, мелкий клерк в одном британском издательстве, вполне мог потерять работу, туповат он был, любила я его не за ум. И я подсказала ему, как слегка изменить текст какой-нибудь книги, чтобы её читали, как проклятые. Парень настоял, чтобы роман издали. Его шеф сказал, что если книга провалится, парень пойдёт занимать очередь за бесплатным супом. Но провала быть не могло — против магии не попрёшь!

А потом пошли бесконечные продолжения, плюс переводы на хрен знает сколько языков. Этим я заниматься не хотела. Пришлось подключать Мерлина, а заодно заменить хранящийся у него трактат о смысле жизни на настоящую формулу. Можно было, конечно, дать формулу редактору, но я не хотела, чтобы магия попадала в руки трёхмерных. Хватит тех греков, которые хранят оружие Кроноса. Они хоть молчат, а будет ли молчать смертный британец — очень большой вопрос.

Ну, и последнее. Наш милый Женечка. Вы удивлялись, откуда я вообще о нём узнала. От его папаши, Яхве! Он попросил меня провести инициацию, богом этого придурка сделать. Ну, я и сделала. При помощи секса, естественно, так проще всего. И появился во Вселенной бог Женя. Вот только переклинило его, когда он узнал, что боги с богинями трахаться не могут. Потребовал, чтобы я отказалась от божественности. Идиот! Кто же на такое согласится? А когда получил отказ, заявил мне, что раз он не может физически любить меня, то сделает так, чтобы больше никто не мог. А для этого устроит ядерную войну. Такая вот у него любовь к прекрасной женщине, то есть, ко мне. Вы же на самом деле не поверили, когда он вдруг стал изображать гомосексуалиста?

Срок его ультиматума истекает через полторы недели. Что вы глаза выкатили? Неужели поверили его болтовне и считали, что он просто хочет построить новый мир? Нет, он хочет уничтожить старый! Кстати, сразу предупреждаю, что от божественности не откажусь ни за что. Даже под угрозой ядерного удара.

Собственно говоря, у меня всё. Вопросы есть?

Для богов время не значит почти ничего. Им не страшно тратить его на всякую ерунду, например, на разговоры. Смертные же отлично понимают, что время для них очень быстро кончается. Впрочем, тратить его на ерунду они тоже мастера.

Рассказы богов были длинными и нудными, и если Елубай, понукаемый чувством долга перед нуждающимся в спасении человечеством, всё-таки, превозмогая накатывающую дрёму, пытался слушать, то безответственный Жора уже давно перестал следить за повествованием Афродиты. Вместо этого он гладил колено Ромуальдовны, которая, естественно, из-за него тоже слушать перестала. Зато Мерлин, наоборот, не пропустил ни единого слова, и собрался нелицеприятно высказаться. Ему явно не понравилась значительная часть рассказанного его возлюбленной.

— Мерлин, свои половые проблемы ты обсудишь с Афродитой позже, хорошо? — попросил его Сатана. — А я бы хотел выяснить кое-что, относящееся к Гераклу. Афродита, откуда ты узнала, что на папирусе, убившем Зевса, было два заклинания на разные имена?