— Нет, но был очень к этому близок, — попытался его успокоить Сатана. — Вы, Абрам Альбертович, ведите себя осторожнее, а не то, неровен час, Мерлин вызовет вас на дуэль.

— Пусть вызывает, — заржал Жора. — Я всё равно не приду.

— Тогда он к вам придёт. Поверьте, для вас это ничем не лучше. В любом случае, Мерлин всегда говорит только правду.

— В отличие от тебя, Саурон, — уточнил Мерлин.

— Эта фраза была лишней, — обиделся Сатана.

— Извини, пожалуйста. Беру свои слова назад. А вы продолжайте, мистер Эйнштейн. Разумеется, всецело соблюдая рекомендованную Сауроном осторожность.

— Хорошо, пришёл какой-то мужик к Мерлину и сказал, что он ахинеец в пифагоровых штанах. Он тоже всегда говорит правду? Точнее, говорил, он же помер.

— Не уверен. Мог и соврать, конечно.

— Он продиктовал какую-то белиберду, и сказал, что это смертельное заклятие. А откуда известно, что это не рецепт самогона из абрикос на языке индейцев сиу?

— Я тоже об этом подумал, — признал Мерлин. — И потому проверил.

— Как? Зевс, он же Юпитер, помер без вас.

— Конечно. Я проверил на смертных. В римских легионах отыскались три Юпитера и один Зевс. Я прочитал им оба заклинания. Двое из них умерли на месте, двое других сразу же совершили самоубийство. Если кому интересно, легионер Зевс был среди тех, кто перерезал себе горло.

— Какой вы всё-таки жестокий, — расстроилась Ромуальдовна. — А ведь считаетесь добрым волшебником. Как мало мы знаем о добрых волшебниках.

— В те времена, миссис Эйнштейн, человеческая жизнь ценилась очень дёшёво. И, если честно, к нынешнему моменту подорожала совсем незначительно. Так что ваш упрёк я не принимаю. Что же касается моего рассказа, кто в нём лгал, а кто нет, обдумав как следует замечание Абрама Альбертовича, я пришёл к выводу, что Моргана меня не обманывала. Хотя, возможно, обманули её. Собственно, даже по её словам Геракл — записной врун и хвастун. Но так ли это важно для нас с практической точки зрения?

— Неважно, — решил Сатана. — Итак, похоже, что оружие Кроноса — это заклинание, убивающее человека или бога с определённым именем. Кстати, Мерлин, ты якобы эти два заклинания забыл, но, может, помнишь, они сильно друг от друга отличаются?

— Сильно. Я бы сказал, ничего общего.

— Примем к сведению, как говорится. Что скажут наши эксперты по оружию?

— Селектор цели определяется именем, — сообщил Жора. — То, что форма разная, так это понятно. Пули тоже разные бывают, есть бронебойные, есть разрывные, есть со смещённым центром тяжести. А ещё есть трассирующие. И всё это пули. Так, наверно, и с заклинаниями.

— Абсолютно бесполезное замечание, — отметил Сатана. — Елубай Нуртасович, слово вам.

— Я так думаю, текст заклинания есть функция имени жертвы и типа воздействия.

— Говорите проще, пожалуйста. Так, чтобы самым последним гуманитариям всё стало понятно.

— Попытаюсь. Выходит так, что заклятие очень зависит от имени того, на кого оно накладывается. Но ещё оно обязательно зависит от нужного действия. Мистер Мерлин упоминал, что на пиктов наложили подчиняющее. А ещё не надо забывать о заманухе. Вот и получается, что текст заклятия сильно меняется от случая к случаю. Это не просто подобие бланка, в котором почти всё напечатано, нужно только кое-что вписать в незаполненные места. Здесь наверняка нужна какая-то формула для расчёта, в том или ином виде.

— Точно! — заорал Жора. — Формула! Бабай, ты гений! Богородица говорила о том, что была формула заклятия!

— Шайтан, вы мне этого не сказали, — упрекнул Елубай.

— Забыл, — признал Сатана. — Точнее, не придал значения. А что нам даёт эта формула?

— Была бы формула — уже имели бы на руках оружие Кроноса. Её ещё отыскать нужно. Но зато теперь знаем, что именно нужно искать.

— Неплохая догадка, — заявил Мерлин. — Но бесполезная. Потому что во второй части своего рассказа я намереваюсь сообщить и о формуле тоже.

— Так приступай ко второй части, — предложил Сатана. — Не тяни время.

— Понимаешь, Саурон, у меня в горле пересохло, и я не смогу нормально говорить, пока кто-нибудь не угостит меня хорошим кофе.

Ругаясь на каких-то неизвестных языках, Сатана ушёл, забрав с собой общепитовский поднос. Мерлин сказал несколько слов о погоде в Австралии, но в этот раз Жора ему не позволил мучить окружающих глобальным потеплением.

— Сборная Англии не выйдет из группы на Евро-двенадцать, — уверенно заявил он.

— Как это не выйдет? — взвился Мерлин. — А кто нам помешает? Франция? Так это уже не та Франция! Команда у них слабенькая!

— Может, хозяева? — предположил Елубай. — Им частенько помогают судьи. Особенно на первом этапе.

О погоде больше не было сказано ни слова, но Ромуальдовне всё равно стало скучно. Возвращению Сатаны с чашечкой кофе она очень обрадовалась. Мерлин добавил в напиток сахар и сливки, сделал большой глоток и продолжил свой рассказ.

Не стану уверять, что оружие Кроноса меня совсем не заинтересовало. Те два заклинания, что у меня были, я проверил, они оказались работающими. Это я уже говорил. Но меня гораздо больше беспокоило не то, что я не имею этого оружия в своём распоряжении, а то, что его имеет кто-то другой, мне неизвестный, и в любой момент может его применить. Бессмертие — приятное свойство, и очень не хочется его лишиться.

Я выяснил о пифагорейцах всё, что смог. К сожалению, это была очень скудная информация. По всему выходило, что они напрочь исчезли с лица земли задолго до смерти Зевса. Якобы последние из них примкнули к сторонникам Платона, того самого, дружба с которым для Сократа оказалась дешевле истины. Отыскать прячущихся пифагорейцев мне так и не удалось. То ли они хорошо прятались, то ли я плохо искал, не берусь судить.

В конце концов, я решил, что глупо проводить бесконечную жизнь в безрезультатных поисках, и выбросил оружие Кроноса из головы. Ведь пока я занимался пифагорейцами, в Англии происходило чёрт знает что, да простит меня Саурон за это выражение. Кончилось всё тем, что остров был оккупирован норманнами, а законный король Гарольд — убит. Я же об этом узнал только через несколько лет, поскольку пребывал в Византии, куда меня привели мои поиски. Всё время мне казалось, что я вот-вот нападу на след, но выяснилось, что это не более, чем иллюзия и самовнушение.

Обидным было то, что норманнам, которых возглавлял герцог Вильгельм, никто из богов не помогал. Они действовали сами, то есть, я бы легко отбил их атаку. Мог я их выгнать из Англии и потом, но это уже не имело смысла. Норманны очень быстро буквально вросли в английскую жизнь, да и король Вильгельм оказался толковым монархом, так что я решил не вмешиваться.

Теперь, забыв о Кроносе и пифагорейцах, я просто наслаждался жизнью. Если стране грозила опасность, я незаметно оказывал помощь. Иногда, заскучав, записывался в армию, и в качестве простого солдата путешествовал по миру. Бессмертному ведь война не опасна, а в большой компании — веселее.

Иногда встречался с Морганой, мы даже пробовали пару раз позаниматься любовью, но, увы, удовольствия эти наши попытки не доставили ни мне, ни ей. Одному из нас требовалось на время акта любви отказаться от божественности, стать трёхмерным, а это рискованно. Понимаете, когда ты привык к собственной неуязвимости, даже кратковременный отказ от неё, даже одна мысль, что ты вот прямо сейчас можешь вдруг умереть, напрочь лишает уверенности в себе. Какая уж при этом любовь? Вся мужская сила блокирована страхом. О том, чтобы она сбросила божественность, и речи быть не могло, Моргана так сразу и сказала. Ума не приложу, как этот вопрос решают Яхве и Мария.

Вижу, вам это неинтересно. Действительно, кого волнует чужое горе? Тогда перейдём к эпизоду, который непосредственно касается оружия Кроноса, хотя поначалу эта связь не просматривалась. Наслаждаясь жизнью в Британии, я обычно выдавал себя за потомка какого-нибудь покойного герцога. Третий сын третьего сына. Необязательно именно так, но что-то наподобие. Титула нет и не предвидится, но — благородных кровей, а значит, вхож в аристократические дома. На всякий случай я всегда внимательно просматривал «Готский альманах», чтобы не ошибиться.