Однажды он побывал на вечере отдыха молодёжи в городском Доме культуры. Забился в угол и сидел как сыч, наблюдая за танцующей публикой. Смотрел на публику, на девушек, а мысли его были далеко, с другой девушкой, ставшей теперь уже женщиной. Слушать эстрадную музыку, смотреть на выселяющуюся жизнерадостную молодёжь стало невмоготу, и он ушёл озлобленный, не дожидаясь других солдат, которые были вместе с ним в увольнительной и остались до конца вечера. На улице наткнулся на целующуюся парочку. Парень и девушка так увлеклись, что не замечали прохожих. Олег, глядя на них, поддался на какой-то миг бездумному порыву и пошёл на вокзал. На полпути остановился, вытер дрожащею ладонью холодный пот, выступивший на лбу. Какой смысл дезертировать, если всюду на вокзалах патрули? До Иркутска не добраться. А цель — именно Иркутск. Именно там — поиски, слежка, засада, бросок с яростью тигра и — будь что будет. Если совершится убийство, не он первый, не он последний. Но сейчас ничего не выйдет. Надо ждать дембеля. Хорошо, что ждать недолго. Вообразив азартную, успешную охоту за Мариной, Олег ощутил сладострастный трепет, пробежавший по всем его жилам.

— Сам сгину, но миловаться с другим не дам, — угрожающе произнёс он и свернул на дорогу, которая вела к казармам.

В полку была сильная команда стрелков-спортсменов. Они ежедневно тренировались в тире, стреляли из винтовок и пистолетов. Однажды Олег зашёл в тир, понаблюдал за спортсменами и попросил у тренера пистолет. Прицелился. Вместо яблочка, куда он целился, на какой-то миг вдруг почудилось продажное сердце Марины. И Олег выстрелил. Попал в самый центр, в десятку. Попросил ещё патронов, и все пули легли одна возле другой в центр мишени. Тренер предложил ему вступить в секцию. Олег согласился. Стал каждый день ходить в тир. Чтобы твёрже была рука и зорче глаз, принимал психологический допинг — выпивал чашу ненависти. И довольно скоро добился хороших результатов. На официальных соревнованиях получил звание кандидат в мастера и особое расположение тренера. Тренер надеялся, что на следующих соревнованиях он сможет выполнить норматив мастера спорта и доверил ему ключ от тира, чтобы в любое удобное для него время мог приходить и тренироваться. Тир, как кислородная подушка, помогал Олегу дышать и жить. Как только возникали воспоминания, связанные с Мариной, и начинала закипать злоба на подлость людскую, шёл в тир и стрелял. Только там и отводил душу, всаживая в стену пулю за пулей. Как хотелось ему в эти минуты продырявить не бумажную мишень, а живое сердце лютого врага своего! «Но ничего, — утешал он себя, сжимая рукоятку спортивного пистолета, — придёт время…» И начинал палить по мишеням беглым огнём. Если все пули попадали в цель, не столько радовался, сколько злорадствовал, предвкушая грядущую расплату, от которой врагу не уйти. Парадоксальная сложилась ситуация! Врагом номер один теперь мыслился не лазутчик империализма, не вооружённый до зубов афганский душман, о котором прожужжали все уши на политзанятиях, а человек слабый и беззащитный, вырванный из лап смерти во время шторма на Ангаре им же самим. Душман же, сеящий всюду смерть, всего лишь неприятель, враг номер два. Да, он может убить, может нанести физическое увечье. Но чем так страдать, лучше уж быть убитым. А если же минует стычки с душманом и останется живым? Тогда на гнусную подлость Марины, действия которой не понять, ни простить невозможно, по закону обратной связи он должен ответить рано или поздно чем-то адекватным. Иначе сойдёт с ума или в результате стресса наживёт какую-нибудь неизлечимую болезнь. А пока вот с помощью спортивного пистолета снимает стрессовое напряжение. Пистолет — единственная отдушина.

Вскоре в полку произошли события, которые отвлекли Осинцева от тира и чёрных мыслей.

… В пять часов утра прозвучал сигнал боевой тревоги. Полк спешно погрузился на автомобили, на бронетранспортёры и двинулся вслед за штабными машинами в южном направлении. Ехали по горным крутым дорогам целый день с небольшими остановками на обед и на заправку машин горючим. Солдаты понимали куда едут, и никто ни о чём не спрашивал ни друг друга, ни командиров. Лишь под вечер состоялся небольшой разговор, относящийся к делу. Затеял его рядовой Анвер Халитов, который всегда был дружески расположен к Олегу. Теперь они сидели в грузовике рядом, прижавшись друг к Другу.

— Ты знаешь где мы находимся? — тихо спросил Анвер.

— Конечно, знаю, — ответил Олег. — Все знают.

— И нисколько не боишься?

— А чего их бояться, — простодушно ответил Олег. — Они сами нас боятся.

— А я весь день хоть бы что, — сказал Анвер. — А сейчас что-то немного сдрейфил. Ночь надвигается. Они ведь, собаки, в основном по ночам действуют.

— Выставим караулы и будем спать как у себя дома, — сказал рядовой Валентин Марин нарочито громко, чтобы слышал лейтенант Орлов, сидевший здесь же, в кузове грузовика. Орлов специально сел в кузов, чтобы понаблюдать за настроением своих подопечных. Рядовой Марин продолжал: — Мне бы в рукопашную. Ох руки чешутся кишки на кулак намотать!

— Смотри, как бы твои кишки на кулак кто не намотал, — сказал солдат из дальнего угла.

— Разговорчики! — прикрикнул Орлов.

Все смолкли. И больше на эту тему бесед не устраивали. Ночью движение остановилось. Но выходить из грузовиков и бронетранспортёров было запрещено: Все оставались на своих местах и спали сидя. Усиленные наряды часовых охраняли колонну. Таким манером ехали ещё сутки.

На рассвете третьего дня тронулись дальше, а уже к обеду окружили банду душманов, которые спрятались за гребнем на вершине горы. Прозвучала команда «к бою!», и солдаты повзводно бросились вперёд, но через сто метров по команде своих командиров залегли. Наступать приходилось по голому склону. Местность как на ладони. Лишь кое-где небольшие каменные глыбы, поросшие лишайником — за ними на случай огня не спрячешься. Олег осмотрелся вокруг. Даже травы не видать. Так, кое-где былинки торчат между камней. Тоскливый пейзаж и длинный пологий подъем к вершине горы рождали пессимистические мысли у солдат. И Олег не был уверен, доберётся ли до вершины, возьмёт ли когда-нибудь эту безымянную высоту.

Лежали долго, а сигнала к атаке всё не было. Наконец, поступила команда продвинуться вперёд ещё на сто шагов. Гулко застучали сапоги, зашуршала щебёнка под ногами. Олег бежал с тяжёлой до хрипоты одышкой. Разреженный горный воздух и недостаток кислорода сказывались, и бежать было трудно. Пробежали сколько было приказано и опять залегли. Олег обернулся и увидел справа от себя полковника Горбатовского. Он давал указания солдатам, которые в небольшом укрытии спешно оборудовали для него командный пункт. Когда установили перископ, полковник направил его на вершину горы и долго смотрел туда. После него попеременно посмотрели в. перископ другие офицеры штаба и стали совещаться. Вскоре затребовали на КП командиров взводов, которые были поблизости. Орлова затребовали тоже. Орлов вернулся через полчаса и, подобравшись к Осинцеву, сказал:

— Беги на командный пункт. Скорее! Лейтенант оглянулся.

— Рядовой Марин! Где ты?

— Здесь!

— На командный пункт к полковнику Горбатовскому. Срочно!

Осинцев и Марин побежали вниз по склону по направлению к КП и заметили, что туда же бегут ещё несколько солдат с других взводов. Собрались все одновременно и, не дожидаясь команды, встали в одну шеренгу по стойке смирно.

Полковник подошёл к солдатам и внимательно осмотрел каждого. Потом вынул из кармана носовой платок, сел на камень, снял фуражку и протёр взмокшую от пота прокладку возле козырька. Прежде чем надеть фуражку, промакнул платком капельки пота, выступившие на лбу и на лысине. Все это он делал не торопясь, обстоятельно.

— Мне нужен парламентёр, — сказал, наконец, Горбатовский. — Этим сволочам, — он кивнул в сторону душманов, — надо вручить ультиматум.

Полковник умолк и снова исподлобья стал изучать каждого. Солдаты застыли как изваяния.

— Миссия крайне ответственная, — продолжал полковник. — И опасная. Скрывать этого не буду. По опыту знаю подлую натуру бандитов. Иногда они стреляют и в парламентёров. Поэтому мне нужен человек, который добровольно рискнул бы выполнить эту крайне неприятную, но необходимую миссию. Надо передать пакет с ультиматумом главарю банды и вернуться назад. Для этого достаточно одного человека. Командиры взводов рекомендовали вас как самых отважных. Ну так кто смелый? Два шага вперёд.