Ромка как и сказал бригадиру, вернулся через день. Олег подружился с ним. Они вместе коротали длинные зимние вечера, ходили как-то вечерком за тетеревами и попутно выследили и убили рысь. Шкуру её Ромка подарил Олегу.

На участок приехал директор комбината и сказал Осинцеву, что военком подполковник Кабанов ищет его всеми собаками. Была пятница. Обеденное время. Ехать в Троицк бессмысленно. Пришлось отложить поездку в военкомат до понедельника. Олег остался в Сурково на выходные дни, чтобы поохотиться. Подстрелил тетёрку и двух куропаток.

В субботу вечером Ромка исчез на ночь и появился в воскресенье рано утром.

— Я был у себя дома на Воробьевке, — сказал он, подойдя к Олегу с туго набитым мешком. — Тут копчёная кабанятина, мёд и солёные грибочки — это тебе от бабушки. Она тебя помнит и передаёт большой привет. А это Антонине Леонтьевне отдашь, — Ромка вынул из мешка отлично выделанный соболиный мех самого высшего качества. — Скажи, подарок от нас обоих. А лису не отдавай. Оставь себе на память.

— Хорошо, — согласился Олег, радуясь тому, что придёт к Антонине Леонтьевне не с пустыми руками.

Ромка проводил его до шоссе. Остановили попутку. Расставаясь, они крепко обняли друг друга.

Дома весь вечер Олег был как на иголках. Наконец, наступила полночь. С трудом одолевая предательскую дрожь, которая то и дело накатывалась на него, пробрался огородами к дому Антонины Леонтьевны и легонько постучал в окно спальни. Антонина Леонтьевна уже задремала. Но сразу очнулась, включила свет, быстро встала, накинула халат и пошла открывать дверь. Олег набросил ей на шею соболиный мех и, прижав к себе, присосался к её губам. Антонина Леонтьевна еле высвободила свои губы и молвила возбуждённо:

— Ты с ума сошёл. Я же простужусь. Олег поднял её на руки и понёс в спальню.

В эту ночь он сделал ей предложение и своими домогательствами выйти за него замуж доставил женщине одни неприятности. Она и без того была обременена заботами и переживаниями, что связалась с мальчишкой. Реакция односельчан неожиданная, чересчур бурная, а если опутать этого лопушка брачными узами, то что тут будет.

— Лопушок ты, — говорила Антонина Леонтьевна, вздыхая. — Салажонок. Ну подумай, какая я тебе жена? Ленка моя через год-два годилась бы тебе в жёны.

— К чёрту Ленку. Я хочу жениться на тебе. С этими словами Олег опять возбудился.

— Ну, ты меня заездишь, — сказала Антонина Леонтьевна, очередной раз допуская его к себе.

Олег почти не спал в эту ночь и отсыпался в автобусе по дороге в Троицк.

Военком подполковник Кабанов встретил Осинцева громкими добродушными возгласами:

— Явился не запылился, черт эдакий! Где тебя носило? Почти год ищем. С ног сбились.

Он поднял телефонную трубку и набрал номер.

— Иван Максимович? Кабанов беспокоит. Нашлась наша потеря. Явился, наконец. Прямо сейчас ехать? Хорошо, будем через десять минут.

Военком позвонил в гараж, потребовал машину к подъезду. Пока он надевал шинель и шапку, Олег пытался разобраться в том, что происходит.

— Мне тоже ехать?

— Обязательно. Тебя и повезу, — сказал военком, застёгивая пуговицы шинели. — На ковёр.

— А куда?

— В райком партии.

— Я же беспартийный.

— А вот сейчас Иван Максимович воздаст тебе за все разом: и за то, что разгильдяй, и за то, что беспартийный.

— А кто такой Иван Максимович?

— Ивана Максимовича не знаешь? Ну, понятно. Бродяга. Перекати поле. Что ты можешь знать. Иван Максимович Колосов наш новый первый секретарь райкома. Но уже переходит на другую должность — председателя райсовета. Эта перестройка — одна морока. Где тебя носило? Не могли доискаться.

Олег вкратце рассказал, чем занимался и где путешествовал в течение года. Беседовали и в машине, пока ехали в райком партии. В приёмной сняли верхнюю одежду. Олег поправил свой серый шерстяной свитер. Иван Максимович Колосов, высокий моложавый мужчина с широкоскулым деревенским лицом и светлыми волосами встретил военкома и Осинцева с добродушной улыбкой. Вышел из-за стола, крепко пожал обоим руки. Разглядывая Осинцева большими серыми с хитроватым прищуром глазами, отступил на один шаг.

— Ну-ка, дай взгляну на тебя, — сказал он. — Вроде парень как парень. Такой как все. — Колосов повернулся к военкому: — Чем он так напугал моджахедов, что побросали оружие? Объясни-ка, сержант. Уразуметь никак не могу. — Иван Максимович пригласил гостей сесть на стулья, которые стояли у стены, и сел рядышком вместе с ними.

Олег сказал, что использовал один благоприятный психологический момент: не побоялся войти в расположение неприятеля и быть заживо сброшенным в ущелье. Ущелье было настолько глубоким и страшным, что некоторых душманов взяла оторопь оттого, что парламентёр, приговоривший сам себя к смерти уже тем, что пересёк линию обороны и увидел расположение пулемётных гнёзд, презирает даже такую ужасную смерть. Олег заметил тех, кого взяла оторопь и стал разоружать их первыми.

Колосов захохотал и долго не мог успокоиться.

— Зачем ты это сделал? — спросил он, вытирая платком глаза. — Это же не входило в твои функции. Надо было не доходя метров двести до передовой, подождать встречного душмана, отдать ему ультиматум и вернуться назад. Они бы сами сдались за то время, какое было указано в ультиматуме.

— Не похоже было, чтобы они собирались сдаваться — сказал Олег. — Пулемётные гнезда были хорошо замаскированы. Явно готовились к бою. Сколько ребят погибло бы. Да и момент был уж очень благоприятный. Грешно было не использовать.

Колосов, продолжая смеяться, качал головой.

— Чисто по-суворовски поступил, — сказал с улыбкой Кабанов. — Суворов учил своих чудо-богатырей: видите, братцы, где наиболее опасно, туда и бегите с криком «ура». Враг непременно испугается.

— А мне, — сказал Колосов, — в связи с этим припомнился один случай из истории древнего Рима. Воин римской республики Квинт Муций во время войны с этруссками проник в лагерь врага с целью убить царя этруссков Порсену. Но был схвачен. Смело заявил царю о цели своего прихода и рассмеялся, когда ему пригрозили пытками и казнью. Он сам положил руку на огонь и не проронил ни звука, пока рука горела, превращаясь в уголь. Порсен, глядя на эту сцену, счёл за благо не связываться с такими воинами. Поспешил заключить мир с Римом и убраться восвояси.

В этот момент в кабинет вошла красивая женщина с чёрными распущенными до плеч волосами.

— Очень кстати, — сказал Колосов. — Возьмите, Наталья Георгиевна, чистый лист бумаги у меня на столе, карандаш и записывайте. Как секретарь по пропаганде будете ответственны за все мероприятие, которое завтра предстоит нам провести.

Наталья Георгиевна, вооружившись, подошла поближе к мужчинам, села за длинный стол и приготовилась писать.

— А завтра, — продолжал Колосов, — при всём честном народе будем вручать этому парню советские награды и афганский орден.

— Осинцев? — спросила Наталья Георгиевна с улыбкой глядя на Олега.

— Он самый. — Что писать?

— Надо нам прежде всего сочинить текст афиши. Афиша должна быть такого содержания: — Колосов поразмышлял немного и стал диктовать: — … числа в городском Доме культуры…

— По всему городу уже афиши висят на французский фильм, — сказала Наталья Георгиевна.

— Кино перенесём. Значит, так, пишите:… числа в городском Доме культуры состоится торжественный вечер, посвящённый вручению наград… — Колосов взглянул на скромно поджавшего под себя ноги, ошеломлённого парня и продолжал диктовать: — Герою Советского Союза Осинцеву Олегу Павловичу. В программе вечера: первое — чествование Героя. Второе — концерт. Начало в девятнадцать ноль-ноль. Вход свободный. Все. Это всё, что касается текста. Теперь дальше. Большую красочную афишу надо оформить у Дома культуры. Несколько штук помельче — по всему городу. Особое внимание, Наталья Георгиевна, обратите на самодеятельность. Чтоб концерт был на уровне. С русской широтой души и с русским размахом. Ну, вот, пожалуй и все. Не теряйте, Наталья Георгиевна, ни минуты. Времени осталось мало.