Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И тут Тосканини пояснил, что во II и III актах партия Эмилии требует просто хорошего голоса, но в последнем акте голос должен быть широким, низким, потому что Верди, желая сделать партию более драматической, написал ее здесь в регистре меццо-сопрано.

— В тот вечер, — продолжал Тосканини, — был настоящий триумф Таманьо в дуэте с Дездемоной в первых трех актах. Публика осталась недовольна только в последнем акте, когда прозвучали слова Эмилии на верхнем соль: «Отелло убил Дездемону». К счастью, это было веего несколько нот. Но момент был опасный, потому что публика уже начала возмущаться.

Спустя несколько лет после премьеры «Отелло» Тосканини, будучи уже дирижером, встретил Бойто. Разговор зашел об этом вечере. Бойто признался, что никогда в жизни не испытывал такого страха, как тогда.

Никому, даже самому Верди не пришло в голову заменить Эмилию, которая могла стать причиной провала.

— Публика странная, — продолжал Тосканини. — Она, словно львица, может мгновенно уничтожить самый великий шедевр из-за какой-нибудь ерунды.

Маэстро говорил, что сам он всегда обращал особое внимание на исполнителей вторых партий, потому что они — нерв оперы. Моралес, например, в «Кармен» — это первый персонаж, который появляется на сцене, и его роль важна, поскольку вводит в атмосферу оперы. Во многих постановках «Кармен», желая сэкономить, приглашают на эту роль начинающих, неопытных баритонов, не понимая, что речь идет о партии даже более важной, чем Эскамильо, особенно в смысле интонации.

— Сколько раз, — продолжал Тосканини, — я слышал, как Моралес фальшивил в «Кармен» на фразе «L'angel sen vola». Эти ми-бемоль очень опасны. Интонация — это все. Потом уже поют и пиано и нежно, а интонируя, почти всегда кричат.

Невыгодность второстепенных партий по сравнению с главными партиями в том, что они почти всегда краткие и в них не развернешься, в то время как партия ведущего певца всегда длинная, и даже если исполнитель где-то промахнется, то дальше у него всегда есть возможность исправиться.

Я никогда не забуду тот вечер премьеры «Отелло», — продолжал Тосканини. — С тех пор я всегда заботился о том, чтобы у меня были лучшие Исполнители вторых партий. Когда же потом я дирижировал «Отелло» в «Ла Скала», первое, что я сделал, — поинтересовался, кто будет петь Эмилию. И теперь, как видишь, я выбрал Мерримен, у нее легкий голос, и она не должна доставить мне забот…

Маэстро говорил, что и сам Пуччини, когда готовил «Богему», прежде всего обращал внимание, хоть это и может показаться странным, на исполнителей партий Мюзетты и Шонара. А в «Манон Леско» он хотел слышать хороших исполнителей Эдмонда, фонарщика и учителя танцев; в «Баттерфляй» его заботил Горо.

ОГРОМНЫЙ УСПЕХ

Репетиции «Отелло» продолжались, и Тосканини, похоже, был доволен. Он заставлял нас каждый день петь свои партии полным голосом, без каких-либо скидок. Он говорил, что когда певец ощущает оперу в горле, он может спеть ее в любой момент. Можно представить себе, какое нервное напряжение испытывали мы в последние дни работы с этим человеком, который теперь уже не прощал ни малейшей погрешности.

Наконец мы закончили репетиции за роялем. 3 декабря состоялась первая оркестровая репетиция, и мы снова пережили невероятное волнение. Все, однако, прошло хорошо, и маэстро остался доволен. Как страшно было нам предстать перед огромным первоклассным оркестром! Однако мы были так хорошо подготовлены, что встреча эта не принесла никаких огорчений. Репетиции проходили 3 и 4 декабря, 5 декабря состоялась генеральная репетиция, и 6 декабря опера была исполнена следующим составом:

Отелло — Рамой Винай
Яго — Джузеппе Вальденго
Дездемона — Эрва Нелли
Эмилия — Нан Мерримен
Кассио — Вирджинио Ассандри
Родериго — Лесли Чебей
Монтано — Артур Ньюмен
Лодовико — Никола Москона
Герольд — Вирджинио Ассандри
Хормейстер — Петер Вилховски
Концертмейстер — Виктор Трукко

Успех был такой, что все газеты мира писали об «Отелло» под управлением Тосканини как о настоящем триумфе. Исполнение тщательнейшим образом, в мельчайших деталях было продумано самим маэстро и всеми техниками Эн-Би-Си. Хор состоял из американцев, китайцев, кубинцев, негров — словом, представлял самые разные нации и был великолепно подготовлен маэстро Вилховски, который сумел добиться отличной стройности как в пении, так и в дикции. Хористы, бедняги, все выучили итальянский текст и, надо признать, прекрасно выучили!

Говоря об исполнении, надо отметить, что маэстро работал с оркестром, хоть и первокласснейшим, но привыкшим к концертному репертуару, с хором, состоявшим из людей, не владевших итальянским языком и далеких от нашей музыки, с тремя такими молодыми, неизвестными певцами, как Нелли, Винай и я, — и все же он сумел не только непревзойденно исполнить оперу, но и сохранить первозданную красоту шедевра в своей изысканной, удивительной, оригинальной интерпретации…

Свою искреннюю радость выразил мне великий баритон Джузеппе Де Лука, который всегда поддерживал меня. О его доброй дружбе у меня еще будет случай сказать. Он обнял меня и с волнением произнес:

— Молодец, Вальденго! Ты пел очень хорошо. Запомни, мне никогда не удавалось так спеть «Сон», как спел его ты!

Это говорил великий певец, который знал, что значит петь, и именно поэтому его слова были для меня особенно приятны.

Я ответил, что заслуга тут прежде всего принадлежит маэстро, обладающему удивительной способностью «лепить» певцов, умением использовать максимум их возможностей.

Де Лука возразил:

— Однако признайся, Вальденго, верно же, что от Тосканини исходит нечто магнетическое, что передается исполнителям, когда он дает указания и дирижирует.

— Верно! — согласился я. — Действительно, от него исходят какие-то флюиды, ты ощущаешь их, и они заставляют делать все, что хочет маэстро.

Восторженные отзывы самых авторитетных критиков того времени можно было прочитать на следующий день во всех крупнейших газетах Соединенных Штатов. Исполнение было признано одним из самых удачных и совершенных, таким, которое трудно превзойти кому бы то ни было.

Критик Оулин Дауне писал в «Нью-Йорк Тайме» 7 декабря 1947 года: «…эта благородная опера показывает непревзойденное мастерство и удивительную глубину интерпретации маэстро Тосканини. Его метод исполнения музыки хорошо известен. Его мудрость и тонкое музыкальное чутье столь очевидны и бесспорны, что оспаривать их могут лишь невежественные или недалекие люди. Это не только самое прекрасное исполнение „Отелло“, какое когда-либо доводилось слушать, но и единственное, уникальное, неповторимое! Поскольку мы не сможем больше слушать эту оперу в таком совершенном исполнении, хотелось бы надеяться, что она будет записана на грампластинку, иначе секрет ее совершенства уйдет вместе с дирижером…»

Роберт Бегер писал в «Уорлд Телеграм» в тот же день: «Каким образом Тосканини достигает такого непревзойденного совершенства исполнения, неизменно сохраняя предельную верность партитуре, всегда будет оставаться загадкой…»

Об этом исполнении «Отелло» говорили еще очень долго, вспоминают и поныне. В октябре 1961 года в Америке вышли две новые записи этой вердиевской оперы. Критик Герберт Купферберг писал в связи с этим в «Геральд Трибюн»: «Обе записи превосходны, но вспоминается третья… та, что была сделана фирмой „Виктор“ в Эн-Би-Си в Нью-Йорке под управлением Артуро Тосканини с Районом Винаем, Эрвой Нелли и Джузеппе Вальденго. Поражает изумительная гармония, которую вы ощущаете, слушая эту запись и сравнивая ее с новыми альбомами. Я испытал это. Я знаю».

ПРАЗДНИЧНЫЙ УЖИН

Тосканини был искренне доволен, что в общем-то не очень часто бывало с ним. Желая выразить певцам свое расположение, он пригласил всех нас к себе на вечер, который никогда не сотрется из моей памяти.

13
{"b":"243461","o":1}