Таким образом, Средняя Греция была снова предостав­лена самой себе, и Афины не замедлили воспользоваться удобным моментом. Как только разбитое при Танагре вой­ско оправилось, афиняне, под предводительством Миронида, снова перешли беотийскую границу. Основанный недавно союз не был в состоянии собственными силами выдержать натиск, против которого только с трудом устояли пелопоннесцы. При Энофитах афиняне наголову разбили беотийское союзное войско, на 62-й день после битвы при Танагре. По­следствием этого удара было распадение союза. За Фивами снова осталась только их собственная область, а все осталь­ные города Беотии вступили в тесный союз с Афинами; их примеру последовали Фокида и Опунтская Локрида, первая — добровольно, вторая — по принуждению. Таким образом, вся область от Истма до Фермопил, за исключением одних только Фив, подчинилась афинской гегемонии. Зато попытка овладеть и Фессалией, сделанная афинянами в следующем году, осталась безуспешной.

Другим последствием битвы при Энофитах была капи­туляция Эгины, осада которой не была прервана, несмотря на опасность, угрожавшую самой Аттике. Условия сдачи были очень тяжелы: Эгина принуждена была выдать афиня­нам свой военный флот, срыть стены и вступить в морской союз, причем обязывалась вносить ежегодно по 30 талантов, сколько не платил в это время ни один из городов союза. Со­седний Трезен также перешел теперь на сторону афинян.

Около этого же времени было исполнено громадное предприятие, которое должно было завершить оборонитель­ную систему Афин: город был соединен со своими гаванями двойной линией укреплений. Это была грандирзная по­стройка, какой до тех пор не существовало в Греции; доста­точно сказать, что расстояние от Афин до Пирея было равно сорока, до Фалер 35 стадиям, т.е. в первом случае 7-ми, во втором 6 км. Теперь Афинам при всяких обстоятельствах было обеспечено сообщение с морем, хотя бы в Аттику вторгся сильнейший неприятель; в этом случае уже не при­шлось бы покидать город и искать убежища в Пирее — от­чаянное средство, к которому думал прибегнуть еще Феми­стокл.

Впрочем, опасность неприятельского нашествия каза­лась пока надолго отсроченной. Напротив, теперь сами афи­няне, получив благодаря падению Эгины и завоеванию Бео­тии полную свободу действий, решили перейти в наступле­ние. Под начальством Толмида был отправлен флот к бере­гам Лаконии, очевидно, с целью отвлечь внимание спартан­цев от мессенцев, которые все еще держались на высотах Итомы. Действительно, Толмиду удалось разрушить спар­танский арсенал в Гифее и овладеть Метоной на мессенском берегу, однако, когда явились спартанцы, Метону пришлось оставить. Таким образом, главная цель похода не была дос­тигнута. Толмид предоставил мессенцев их собственной участи и обратился в Этолию, где овладел коринфской коло­нией Халкидой и сильным Навпактом в области озольских локрийцев (456 или 455 г.). Около этого же времени примк­нула к Афинам и Ахея.

Дольше мессенцы не могли держаться на Итоме; после десятилетнего сопротивления всем военным силам Спарты они капитулировали в 455 г. на условии свободного пропус­ка. Афиняне отвели им места для поселения в только что завоеванном Навпакте. Чтобы упрочить афинское влияние в этих областях, Перикл в следующем году (454) предпринял из Паг в Мегариде экспедицию по Коринфскому заливу и осадил крепкие Эниады, расположенные среди болот у устья Ахелоя; но город оказал мужественное сопротивление, и Пе­рикл принужден был уйти ни с чем.

Между тем Персидская война шла своим порядком. Ра­дикальная демократия, сменившая Кимона в правлении го­сударством, была не менее убеждена в необходимости энер­гичной наступательной войны против персидского царя, чем сам Кимон. И как раз в то время, когда в Афинах совершался политический переворот, представился для этого необыкно­венно благоприятный случай. В 465 г. умер Ксеркс, и его сыну Артаксерксу I только после долгих неурядиц удалось упрочить за собой престол. В это время, как некогда после смерти Дария, в Египте вспыхнуло восстание (463 г.). Во главе движения стал ливиец Инар, князь Марей (вблизи позднейшей Александрии). Сатрап Ахемен, дядя царя, по­терпел сильное поражение при Папремиде, в западной части Дельты, и сам пал в битве. Нижний Египет был освобожден от персидского владычества; но Инар хорошо понимал, что только в союзе с Афинами он мог надеяться удержать за со­бой страну и совершенно очистить ее от персов. В это время 200 триер афинян и их союзников стояли на якоре близ Кип­ра; по приглашению египетского царя этот флот вошел в Нил (около 460 г.) и очистил реку от персидских кораблей. Затем была занята столица государства, Мемфис; только в сильно укрепленной цитадели, в „белом замке", еще держа­лись остатки неприятельской армии.

Теперь Артаксеркс I сделал попытку побудить лакеде­монян к войне с Афинами; но хотя его посол Мегабиз не жа­лел денег, Спарта не решилась вступить в союз с националь­ным врагом. Между тем было снаряжено новое персидское войско под начальством Мегабиза, сына того Зопира, кото­рому Дарий был обязан завоеванием Вавилона; и на этот раз счастье оказалось более благоприятным. Египтяне и их гре­ческие союзники были разбиты в открытом поле (456 г.), Мемфисская крепость освобождена, греки заперты на ниль­ском острове Просопитид в западной части Дельты и после восемнадцатимесячной осады принуждены к сдаче (весной 454 г.). Только жалкие остатки войска спаслись в Ливию и через Кирену вернулись в отечество. Вспомогательный флот в 50 триер, посланный из Кипра, пришел слишком поздно и сам большею частью попал в руки победителей. Царь Инар был взят в плен и распят; Египет снова покорился персид­скому царю.

Такого поражения еще никогда не терпела ни одна греческая армия; неудивительно, что оно произвело глубокое впечатление на весь греческий мир. До сих пор Персидская война была непрерывным рядом побед; теперь, казалось, Греции грозила опасность снова потерять все то, что было добыто ценой стольких усилий. В первую минуту смятения собрание афинских союзников, по предложению Самоса, решило перенести союзную казну с открытого Делоса в Афинский Акрополь. Сами афиняне поспешили вернуть из изгнания Кимона; это был не только испытанный полково­дец, который не потерпел ни одного поражения от персов, но и единственный человек, который мог устроить мир со Спартой, в чем Афины теперь так сильно нуждались ввиду грозной опасности с Востока.

Страх перед персами подействовал и на Спарту. Воен­ные действия против Афин были прекращены, и Кимону удалось, наконец, добиться перемирия на пять лет (451 г.). Этим Спарта показала, что она вовсе не склонна признать современное положение дел в Греции окончательным, но хочет дать Афинам время отразить персидское нашествие. Оставляя за собой, таким образом, свободу действий по от­ношению к Афинам, Спарта заключила в то же время три­дцатилетний мир с Аргосом, чем разрушила коалицию, с ко­торою ей приходилось бороться в последние годы. Так доро­го обошлось Афинам перемирие.

Однако Греция не подверглась персидскому нашествию. Даже Египет был еще не вполне покорен; мятежники еще держались на ливийской границе под предводительством Псамметиха, сына Инара, и в болотах у берегов Дельты — под начальством Амиртея. Греческие города на Кипре также отказывались признать персидское владычество. Таким об­разом, войско и флот великого царя были пока заняты на Востоке; но Кимон лучше всякого другого понимал, что не­обходимо приложить все усилия, чтобы не дать персам ов­ладеть этими передовыми постами греческого мира. Как только перемирие со Спартой окончательно вошло в силу, он двинулся к Кипру с флотом в 200 триер. Здесь, при осаде финикийского города Кития, он заболел и умер. Между тем с восточной стороны подошел к острову персидский флот и высадил на берег сильный отряд войска. Узнав об этом, афиняне сняли осаду Кития и двинулись морем навстречу неприятелю. У кипрского Саламина произошла последняя битва Персидской войны, и снова победа, как на море, так и на суше, осталась за греками. По размерам и важности, эта победа была почти равна эвримедонтской; афиняне захвати­ли 100 неприятельских кораблей, отомстили за поражение в Египте и блистательно доказали, что Афины все еще явля­ются первой морской державой мира.