В Севастопольской школе (которая позднее была переведена в город Ейск) мы, стажеры, летали уже на более сложных машинах — М-20, М-24, Р-1, поставленных на поплавки, на гидросамолетах иностранных марок — «Савойя», «Дорнье-Валь».

Нас, молодых летчиков, проверяли на маневрах с морским флотом, на учебных заданиях — прокладке маршрута, нахождении цели. Побывали мы на кораблях, подводных лодках. Ведь для морских летчиков необходимо было знакомство со всеми видами кораблей. Год стажировался я. Видимо, дела мои шли неплохо, так как оставили при школе инструктором.

Мне очень понравилась эта работа. Приходит неумелый, робеющий паренек и день за днем становится все смелее, начинает понимать машину, уверенно управлять ею. И вот настает для него день самостоятельного полета. Об этом я не говорю ему заранее — начнет еще волноваться и только испортит все, потеряет уверенность в себе. Поднимаюсь в воздух вместе с учлетом, окончательно убеждаюсь, что он может самостоятельно вести машину. Когда самолет садится, первым выхожу из кабины, оставляю ученика у штурвала и тут же предлагаю ему:

— Теперь сам, без меня, повтори задание.

И выходит, что парню уже некогда волноваться, надо действовать.

Нелегкой была наша наука, но, несмотря на трудности и опасности, учились ребята упорно, самозабвенно. Много прекрасных летчиков вышло из Севастопольской школы. Среди них были и мои ученики, например Ляпидевский, Леваневский, Доронин, Куканов, Конкин…»[9] Добавим к этому: за несколько лет инструкторской работы В. С. Молоков подготовил не один десяток отличных летчиков.

В севастопольской Круглой бухте школа пробыла всего лишь два года. В 1924 году она обосновалась в более удобной Килен-бухте. Здесь меньше мешали летной работе штормовые ветры.

Пополняется самолетный парк. Получены новые учебные самолеты М-5, «Савойя-16-бис» с более мощным мотором, поплавковый гидросамолет Ю-20.

Совершенствуется теоретическая программа. Особое внимание уделяется изучению самолета и двигателя, увеличены часы по изучению радио- и аэрофотографирования. Основательно изучаются теория полета, морское дело, воздушная гигиена, уставы. Большое внимание придается строевой подготовке.

Летная программа составляла примерно пятьдесят часов.

Школа располагала всего пятью классами: моторным, воздушной стрельбы, бомбометания, аэронавигации и политической учебы.

Растет в школе партийная прослойка. В ноябре 1924 года создается комсомольская организация.

Коллектив школы поддерживал тесные контакты с местными партийными и советскими органами. Представители школы неоднократно избирались депутатами Севастопольского городского Совета, активно работали в местных органах власти. О популярности и авторитете школы морских летчиков среди трудящихся города Севастополя говорит вручение школе знамени шефами- работниками электроснаба и коммунхоза города. Знамя с вышитыми на нем словами «Буревестникам мировой революции» было вручено в день празднования 6-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

Февраль 1925 года. Приказом Реввоенсовета страны школе присваивается новое наименование. Теперь она называется военной школой морских летчиков.

Значительно расширяется теоретическая программа. Устанавливается постоянный срок обучения — полтора года. Таким образом, с 1925 года начался новый отсчет выпусков летчиков. 1926 год ознаменовался выпуском восемнадцати летчиков, в том числе получили диплом морского летчика ставшие всемирно известными С. Леваневский и И. Доронин.

В течение 1927–1930 годов происходит значительное расширение школы. Увеличено количество гидросамолетов. В Килен-бухте и в бухте Голландия строятся новые спуски и большой ангар.

Небезынтересно напомнить, как осуществлялись в ту пору полеты. Скажем, для связи самолета с землей применялись разного рода знаки, которые выкладывались на берегу или непосредственно на воде, подавались команды ракетами разного цвета. Взлетела красная ракета — посадка запрещена, зеленая ракета — команда на взлет.

Перед первым самостоятельным полетом курсанта в кабину на место инструктора укладывался мешок с песком, вес которого примерно равнялся среднему весу человека. А к стойкам на крыльях прикреплялись красные флажки — понятно каждому встречному: надо уступать дорогу.

Во время экзаменационного полета курсант должен был в кратчайший срок набрать высоту 3000 метров, выполнить два виража с креном 45 градусов, пройти по горизонту 10 минут, выключить зажигание и, спланировав с остановленным двигателем, произвести посадку в точно заданном месте, как правило, у катера, который затем на буксире доставлял гидросамолет к спуску. На боевых гидросамолетах экзаменационный полет выполнялся по маршруту с пребыванием над морем вне видимости береговой черты более одного часа.

К концу 1930 года школа окончательно сформировалась как военное учебное заведение. Именно в это время она приступает к подготовке авиационных техников, к переучиванию летчиков с колесных машин на гидросамолеты. С марта 1930 года она называется школой морских летчиков и летчиков-наблюдателей.

Специальная комиссия ВВС РККА подвергла тщательной проверке все стороны жизни школы, после чего в значительной мере обновился в качественном отношении преподавательский состав, кадры инструкторов.

Личный состав школы заключил договор на соревнование с Качинской авиационной школой.

Принимается решение о формировании нескольких учебных эскадрилий. Но возник вопрос: где их размещать? Севастопольская бухта, являвшаяся основной стоянкой Черноморского флота, не позволяла сделать это, тем более что необходимо было создать сеть и сухопутных аэродромов.

Новое место базирования вскоре было найдено. На окраине Ейска и на берегу Ейского лимана и Таганрогского залива началось строительство аэродромных служебных зданий, учебных и жилых корпусов. Просторы кубанских степей и плоские берега Азовского моря позволяли развернуть сеть полевых аэродромов и стоянок гидросамолетов.

Итак, заканчивался севастопольский период школы. В те годы она полностью обеспечивала летными кадрами части и подразделения всей морской авиации. Севастопольский период явился важным этапом в превращении школы в широкопрофильное военное учебное заведение. В его стенах готовились летчики, штурманы (летнабы), техники, механики.

И вот настал тот день, когда гидросамолеты школы, взлетев в районе Севастополя и сделав прощальный круг, взяли курс к берегам Азовского моря. Это было в середине июля 1931 года.

Для перелета гидросамолетов МР-1 потребовалась дозаправка на промежуточной базе. Первая посадка была намечена у Керченского порта. Все, казалось, шло нормально. Сели, дозаправились. Пошли на взлет. И… ни один гидросамолет не взлетел. Стали думать-гадать, почему машины не отрываются от воды, несмотря на длинный разбег. Кто-то вспомнил: в Керченском проливе вода по составу ближе к пресной, следовательно, плотность ее меньше, чем у черноморской.

Техники — народ смекалистый. Попытались смазать поплавки техническим маслом, чтобы трение уменьшить. Были сомнения. Поэтому летчики сняли регланы, выгрузили из гидросамолетов все лишнее, без чего можно обойтись в полете. На этот раз взлетели. Без приключений долетели к месту назначения — к берегу Ейского лимана, где несколько часов назад сели гидросамолеты С-16, экипажи которых терялись в догадках, почему так долго не летят МР-1.

Появление большого количества самолетов над Ейском вызвало небывалый интерес у жителей. Говорили всякое, еще не подозревая, что многие ейчане на всю жизнь свяжут свою судьбу со школой морских летчиков, которая отныне бросала свой «якорь» здесь, на северном краю кубанских степей.