— Здесь нет ни слова правды.

— Это вы так говорите.

— Кому-то нужно было меня оболгать.

Френсис отшвырнула газету.

— Вы украли бриллианты!

— Нет. А зачем вы меня обыскивали?

— Пора наводить порядок в доме.

— Мой пиджак тут ни при чем.

— Это ваше мнение. Но я рада, что заглянула в карманы, потому что теперь знаю, кто вы на самом деле.

— Вы ошибаетесь. Спросите у Джейби.

Френсис коротко рассмеялась.

— Джулиан вами околдован, и он мне не поверит.

— Я не…

— Вы дурачили его, как и всех остальных! — перебила ее Френсис. — Но меня вам не одурачить. Я сразу вас раскусила. — Она сложила руки на столе. — И я не позволю какой-то воровке разрушать будущее моей дочери.

Ташариана похолодела.

— Что вы задумали?

— Я передаю вас в руки полиции, мисс Хигази. Вас уже ждут.

Ташариана в ужасе посмотрела на дверь, потом вокруг себя, но выхода не было. Она попала в ловушку.

Френсис холодно усмехнулась.

— Даже не помышляйте о бегстве! Только ухудшите свое положение.

— Правда? Если все считают меня виноватой, то что еще может быть хуже?

— Вам вынесут приговор помягче. И потом, вы ведь все равно далеко не убежите. Будьте же разумной…

В отчаянии Ташариана не видела другого выхода, кроме как сдаться полицейским и ждать помощи от Джейби. Она печально вздохнула.

— Ну вот, — удовлетворенно произнесла Френсис и повернулась к двери. — Входите.

Полицейских было двое.

— Мисс Хигази?

— Да.

— Вы арестованы за кражу.

Ей завели назад руки и надели наручники, пока один из полицейских говорил ей о ее правах. Ташариана стояла, гордо выпрямившись, расправив плечи и не спуская глаз с Френсис, которая не отвела глаза и даже ни разу не моргнула.

Луксор. Сегодня.

На несколько минут изображение на воде исчезло, и Карисса села на песке, пораженная жестокостью своей бабушки. Как могла Френсис быть такой безжалостной? И в то же время это ее не удивляло. Френсис Петри вообще не знала, что такое доброта. Карисса ничего не видела от нее, кроме холодного безразличия и постоянных замечаний, которым Кристин никак не могла противостоять. Мама часто болела, отца почти постоянно не было дома, и Кариссе нелегко приходилось в доме Петри. Она даже поклялась себе, что ее ребенок так жить не будет.

Карисса еще не очнулась от детских воспоминаний, как на воде появилась новая картина. Ташариану одевали в богатое старинное платье. Служанка аккуратно расправляла бархатную накидку, тяжелую от золота и драгоценных камней, наброшенную поверх атласного платья. Платье было великолепное, но, судя по выражению лица Ташарианы, ей наплевать и на платье, и на предстоящий спектакль.

Рассказ Ташарианы. Дом Ахмеда Абиад-бея. Каир.

— Готова? — спросила ее госпожа Хепера, входя в комнату — одну их многих в богатом доме министра по делам охраны памятников старины.

Ташариана даже не взглянула на свою учительницу. Она еще была в такой ярости, что могла не сдержать себя. Госпожа Хепера напечатала о ней ложь в газетах и увезла из Балтимора прежде, чем Джейби смог увидеться с ней. Едва Ташариана вышла из полицейского участка, как к ней тут же приставили стража. К тому же госпожа Хепера напичкала ее против воли снотворным, чтобы без эксцессов довезти до Каира.

Прошел уже месяц с тех пор, как они вернулись в Египет, а Ташариану еще ни на минуту не оставляли одну. Она не могла подойти к телефону, не говоря уж о том, чтобы побывать на почте или бросить письмо в почтовый ящик. Что подумал Джейби, когда узнал, что она арестована? Что он предпринял? Почему ей ничего о нем не известно? Уж за месяц-то он мог бы ее разыскать! Он, наверное, уже помолвлен с Кристин? От этой мысли у нее заныло сердце.

— Дорогая, твое молчание бессмысленно.

Ташариана отпрянула от нее.

— Никто не заставит меня петь, — холодно проговорила она. — Можете сколько угодно стеречь меня, но петь все равно не заставите.

— Ничего, запоешь! Доставь удовольствие Ахмеду Абиад-бею — и твоя жизнь будет обеспечена.

— Я не желаю доставлять ему удовольствия.

— Твоя карьера тогда будет под угрозой.

— Плевать мне на карьеру!

Госпожа Хепера наморщила лоб. Они обе знали, что карьера для Ташарианы значила не меньше, чем ее любовь к Джейби.

Вспомнив о Джейби, она опять впала в отчаяние. Неужели они больше никогда не увидятся? Она тосковала по нему. Может, он решил больше не осложнять себе жизнь? Если так, то ей пора переводить его в область воспоминаний, а не мечтать о новых встречах с ним. Ташариана наклонилась к зеркалу и стала поправлять дрожащими руками волосы. Неужели ей придется еще раз забыть о нем?

Госпожа Хепера подошла к ней сзади.

— Ты только и думаешь, что о Джулиане Спенсере?

— Я его люблю, — с гордостью произнесла Ташариана, радуясь, что может сказать это хотя бы госпоже Хепере. — Я всегда его любила.

— И ты бы все бросила ради него? И на все решилась?

— Да.

— Тогда я предлагаю тебе сделку.

Госпожа Хепера облизнула яркие губы.

— Ахмед-бей обещал мне правительственную поддержку для очистки старого сфинкса от песка и устройства в нем святилища.

Она нахмурилась, не желая говорить больше, чем уже сказала.

— Ну и что?

— Это значит для меня не меньше, чем для тебя твой английский любовник. Внутри сфинкса есть вещи, которые я должна достать, чего бы это мне ни стоило.

— Какие вещи?

— Это тебя не касается.

— Что это за сделка?

— Ты ублажаешь министра и добиваешься его поддержки, а я отпускаю тебя на все четыре стороны.

Ташариана верила и не верила ей.

— Ты меня слышишь?

— Да. Но я вам не верю.

— Тем не менее ты должна доставить министру удовольствие! Как мне еще тебе объяснить?

— И вы меня отпустите?

— Да.

— Напишите это и подпишитесь. Поклянитесь, что исполните обещание.

Госпожа Хепера покачала головой.

— Кое-чему тебя твой юрист научил.

— Это я сама научилась, госпожа Хепера. Если честно, я вам не верю.

На лице госпожи Хеперы появилось выражение неудовольствия, но она быстро скрыла его под доброжелательной улыбкой.

— Пусть так, дорогая, — сказала она с коротким смешком. — Я подпишу. А ты будешь петь?

— Когда получу договор.

Она закончила причесываться, когда госпожа Хепера подписала договор и подала его ей. Ташариана тоже расписалась, сложила листок бумаги и спрятала его за корсаж.

— Ты довольна?

— Удовлетворена.

— Тогда иди и пой.

Госпожа Хепера схватила партитуру "Тристана и Изольды" и повела Ташариану в зал.

— А, мисс Хигази!

Ахмед Абиад-бей вскочил с низенькой скамейки со множеством подушек и предстал перед ней в кремовом двубортном костюме. Зал напоминал гостиную с маленьким бассейном посредине, вокруг которого располагались столы, скамейки и кучи подушек. Ташариана огляделась, но рояля не было видно, и ей стало не по себе.

Не обращая внимания на ее растерянность, министр бросился к ней с распростертыми объятиями.

— Какое удовольствие видеть вас!

Ее первым побуждением было спрятать руки за спину. Министр походил на голодную гиену, хотя был высоким, с отличными белыми зубами и черными усами. Его портили ястребиный нос-клюв и черные глубоко посаженные глазки под нависшими бровями. Когда он смотрел на нее, у Ташарианы возникало ощущение, что он ее раздевает.

Она все же подала ему руку, и он легонько ее пожал.

— В жизни вы еще красивее, чем на сцене.

— Спасибо.

Его комплимент ничего не значил для нее, особенно когда он так пожирал ее глазами.

— Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. — Он показал на скамейку возле бассейна. — Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

— Только после пения.

Он улыбнулся и наконец-то взглянул на госпожу Хеперу.