— Не знаю. — Ташариана покачала головой. — И меня это пугает.

— Она очень богата?

— Вроде бы. Но мне она не позволяет быть свободной и независимой. Я не могу шагу сделать без ее ведома.

— Таша, все это очень странно! Тебе ведь уже двадцать четыре года!

— А почему, думаешь, я хотела сбежать сегодня из театра? У меня же нет своей жизни! Вот я кое-что скопила. — Она вытащила из сумочки черный бархатный мешочек и высыпала на ладонь бриллиантовые изделия.

— У тебя, случайно, нет того кольца, что хочет Кристин? — пошутил Джейби. — Моя жизнь стала бы намного проще.

Ташариана нахмурилась и стала смотреть, как он разглядывает бриллианты. Она знала, что у него золотистая кожа на руках — такая же, как у нее самой. Она слышала запах его волос, и ей хотелось прижаться к нему и уткнуться носом в его шелковистые волосы.

Джейби выпрямился.

— У тебя неплохое состояние. Где ты взяла деньги?

— Я ничего не тратила три года.

Он с уважением посмотрел на нее.

— Спрячь их сейчас. Я помогу тебе выручить за них побольше. А сегодня я оплачу твой номер.

— Ты и так много для меня сделал.

— Ерунда. Ну, считай, что я даю тебе в долг. Продашь бриллианты — отдашь мне.

Она посмотрела в его глаза и поверила ему.

— Ну, Ташариана? Договорились?

— Хорошо. Спасибо.

Она пошла следом за ним, и они взяли номер на четырнадцатом этаже — рядом с дамами Петри. Когда они повернулись, чтобы идти к лифту, Ташариана стала как вкопанная.

— Что такое?

— Опять тот человек. — Она кивнула на колонну, за которую зашел мужчина в твидовом пиджаке, направляясь к лифту.

— Тот самый?

— Да. Видишь его? — Ташариана схватила Джейби за руку. — Он знает, какой номер у меня!

Джейби еще раз посмотрел на него.

— Он не идет за нами.

— Ну и что?

Джейби пожал плечами.

— Может, он просто стоит. Здешний ресторан пользуется популярностью. Таша, это совпадение.

— Он не похож на человека, который привык к таким местам. Мне все это не нравится.

— Не может быть, чтобы нас преследовали от самого театра!

Он усадил ее в кресло.

— Ты не знаешь госпожу Хеперу. Она может следить за мной все время, пока я в Штатах.

Едва они устроились за столиком, как к ним подошел официант. Джейби посмотрел на него, но это был другой.

— Пожалуйста, молока и виски.

— Да, сэр.

Официант ушел, а Ташариана внимательно оглядела веселую публику и немного успокоилась. Она была сыта, у нее были комната и модное платье.

— Таша, обещай мне, что не сбежишь!

— Джейби, я не могу ничего обещать.

— По крайней мере выпей молоко.

— Тогда не обижай меня.

— Извини, что я назвал тебя примадонной, но согласись, ты вела себя не лучшим образом со старым другом.

— Друзья не теряют друг друга из виду, Джулиан.

— Я не хотел тебя терять.

— Правда? — Она холодно посмотрела на него, уверенная, что он говорит неправду. Хотел — не хотел… Может быть, и хотел написать ей, да руки не дошли. — Извини, я другого мнения.

— Это ты даже не изволила мне написать!

— Я тебе писала!

Официант принес молоко и виски, и Джейби тут же расплатился с ним, желая поскорее остаться наедине с Ташарианой.

— Ты мне писала? — недоверчиво переспросил он.

— Да! Наверное, у меня был неправильный адрес. Я целый год писала душераздирающие письма человеку, который ни разу мне не ответил.

— Что значит "не ответил"?! — Джейби откинул со лба упрямую прядку. — Я писал тебе каждую неделю, даже по два раза в неделю!

Она по-прежнему не верила ему.

— Ни одно мое письмо не вернулось обратно, поэтому я решил, что ты их получила.

— Нет.

Он откинулся на спинку кресла.

— Понятно. Поэтому ты и не веришь ни одному моему слову.

— Я больше никому и ничему не верю, кроме музыки.

Она холодно взглянула на него, стараясь не показать, как она несчастна, и вспомнила все свои невыплаканные слезы.

Джейби подался к ней.

— Неужели мадам Эмид не передала тебе ни одного письма? Или это не мадам Эмид, а мадам Хепера?

— Зачем?

— Чтобы разлучить нас.

Ташариана обхватила ладонями ледяной стакан, но сейчас ей было не до молока.

— Мне не приходило в голову, что она может прятать твои письма.

— Потом, Таша, я перестал писать. Я думал, ты на меня злишься за то, что я оставил тебя в школе, и решила больше не иметь со мной ничего общего.

— Нет, Джейби, это невозможно.

— Откуда мне было знать? Ты не писала, и что я должен был думать?

— Что случилось несчастье…

— Значит, все-таки я виноват?

Она в смятении посмотрела на него.

— Ты усомнилась во мне, Таша? — Он взял ее руку в свою. — Тебе хоть раз пришло в голову, что мои письма до тебя не доходят? Что происходит что-то, не имеющее отношения к моим и твоим чувствам?

— Нет.

Она смотрела на него и любила его так, что у нее голова шла кругом. Неужели это она восемь лет отвергала его из-за того, в чем он не виноват?

— Значит, все годы ты думала, будто я уехал в Англию и ни разу не вспомнил о тебе?

— А что еще мне было думать?

— Ты могла бы мне верить. — Он пожал ее руку, и она едва не залилась слезами, тронутая его нежностью. — И сейчас тоже.

Она посмотрела на него.

— Ты не написал. И не приехал узнать, все ли я еще в Луксоре.

— У меня не было денег. И мама жила в Лондоне, пока я учился.

— В Лондоне?

— Она хотела быть поближе ко мне.

— А сейчас она где?

— В Луксоре.

Он глядел на нее, и слова замирали у него на губах. Он не выпускал ее руки, но она смотрела в сторону, стараясь без его помощи найти для себя правильное решение. Ей было нелегко поверить ему и вообще мужчинам после стольких лет страданий и разочарований.

— Таша, неужели то, что я написал тебе в музыкальной шкатулке, ничего для тебя не значит?

— Не знаю.

— А когда-то давно значило?

— Через несколько лет после твоего отъезда я решила, что мы были слишком юны и глупы для серьезных клятв.

— Ты и теперь так думаешь?

Она мигнула, не совсем понимая, о чем он ее спрашивает, и не решалась говорить о своих сокровенных чувствах. Большую часть своей жизни она скрывала от всех свои мысли и полагалась только на самое себя. Эту привычку трудно побороть. К тому же воскрешенные чувства к Джейби только усложнят и ее, и его жизнь, поскольку у нее есть карьера, а у него Кристин. Да и в ее чувствах больше из прошлого, из детства, где осталось все лучшее.

— Ты думаешь, мы были слишком юны для настоящей любви? — повторил он свой вопрос.

Она приказала себе не плакать и подняла на него глаза.

— Да. Мы были детьми.

— Но сейчас, когда я смотрю на тебя, когда я разговариваю с тобой, мне кажется, что мы не разлучались, что этих восьми лет вовсе не было.

Он словно угадывал ее чувства, ведь и ей тоже казалось, что они так же открыты друг другу, как тогда. Она всегда думала, что у них один мозг, одно сердце и должна быть одна жизнь. Но так она думала давно, и с тех пор прошла целая жизнь.

— Ты чувствуешь, что мы опять друзья? — сжимая ей руку, спросил Джейби.

— Нет, — тихо ответила она и высвободила руку. — Не чувствую. Слишком давно все было.

Он выпил виски, пораженный ее ответом.

— Неужели я так сильно изменился, Таша?

— Мы оба изменились. — Она поднесла стакан с молоком к губам и отпила, чтобы успокоиться. — Наши дорожки теперь уже не такие прямые и легкие, какими они были в детстве.

Он вздохнул, разочарованный ее ответом, а Таша забыла обо всем на свете, вновь увидев мужчину в твидовом пиджаке. В руках у него была свернутая газета, и он сел совсем рядом с ними.

— Опять он, — шепнула она, придвигаясь к Джейби.

— Кто?

— Тот мужчина.

Джейби посмотрел на него и нахмурился.

— Зачем мадам Хепере преследовать тебя?

— Не знаю. За мной все время следят.

— С того дня, как они поймали нас вместе?