Что случится, женщины к ним идут, спрашивают, как быть.

Прибежит к Удоге и Чубаку. женщина. Говорит, что во сне крик кукушки слышала.

Спрашивают близнецы:

– А голос у кукушки какой?

– Хриплый голос, – отвечает женщина.

– Это к смерти, – говорит Удога. Примутся женщины плакать.

Сколько-то времени пойдет – возвращаются Бельды из похода; глядишь, на циновках за собой убитых волокут.

Весной женщины к близнецам идут:

– Какая рыба в этом году будет? Говорит Чубак:

– Принесите мне перелетную птицу. Принесут. Посмотрит Чубак.

– Птица жирная, – говорит, – рыбы много будет.

Зимой спрашивают Удогу и Чубака:

– Шалаши рыбачьи на каком месте ставить: на высоком или низком?

– Месяц низко ходит сейчас, – говорит Чубак.

– Ставьте рыбалку на высоком месте – вода будет большая.

Так жили боизнецы. Подрастали понемногу…

Только Бельды из одного похода вернулись, а тут опять беда: из одной ловушки какой-то Заксули хорька вынул!

Зашумели Бельды, засуетились, стали копья готовить, стали ножи точить, стрелы делать. Побежали женщины к близнецам, плачут, кричат, что не стоит из-за хорька воевать. И так с каждым годом мужчин в стойбище все меньше становится!

А тут мужчины пришли, чтобы посоветоваться с близнецами.

Говорит Чубак, в руки боевой лук взяв:

– Обида большая! Соболя бы у вас из ловушки взяли – простить можно. Соболь больших денег стоит. За эти деньги человек пищу купить может, за эти деньги человек одежду купить можетт. Значит, нужда заставила того соболя взять. А бедному как не помочь!.. Хорек – нестоящий зверь. За его шкурку ни одежды, ни пищи не купишь – значит, из озорства взяли… Нас за людей не считают. Думают, мы за себя постоять не можем! Пустяк взяли– значит, мертвыми нас считают, все равно что убили нас. Надо воевать!

Говорит Удога, копье в руки взяв:

– Надо против Заксули воевать! Надо Заксули всех убить! Плохие люди Заксули – хорька у нас украли… Воевать пойдем – заклятье надо сделать: на их земле еду не брать, на их земле воду не брать.

Приуныли женщины, видят – и близнецы воевать хотят, ничего не поделаешь. Еду мужчинам приготовили, лепешек напекли, рыбу насушили, сараны положили, мяса вяленого.

Вот пошли Бельды воевать.

Навьючили на себя мешки с едой, на шею повязали кувшины с водой. Идут, пыхтят… Тяжело! Чем дальше идут, тем больше злятся; вот какие эти Заксули плохие люди! Мало того, что против них воевать надо, так еще и тяжести с собой таскать приходится.

Три реки перешли, девять озер перешли.

В брусничнике женщин из рода Заксули увидели. Позвал их Чубак.

– Идите, – говорит, – скажите: всех ваших убьем, ни одного не оставим!

Перепугались Бельды:

– Зачем сказал! Теперь знать будут. Как за ними гоняться будем с кувшинами да с мешками?

Промолчал Чубак. Ничего не ответил.

Побежали женщины в деревню. Мужьям сказали, братьям сказали. Те в домах засели. Куда от Бельды скроешься! Сидят, не показываются! Подошли Бельды к деревне. В засаду сели, Заксули караулят, ждут.

А женщиныв из деревни вокруг ходят, палками в траве да кустарниках шарят. То одному, то другому Бельды палкой по голове заедут так, что искры из глаз сыплются.

Молчат Бельды, терпят. Подальше от женщин отходят, чтобы не рассердиться: нельзя женщин задевать.

Сидят Заксули в домах: струсили сильно.

Сидят Бельды в кустах, врагов подкарауливают. Не дают рыбу ловить, не дают птицу стрелять.

Пока еда была, вода была, Бельды сильно храбрые были.

Вот вся еда вышла. Сидят Бельды. Терпят.

Говорит Чубак:

– Теперь уж немножко ждать осталось! Умрут от страху Заксули.

Вот у Бельды вся вода вышла. Терпят. Молчат. Говорит Удога:

– Ну, теперь совсем мало ждать осталось!

Вот у Бельды все терпение вышло, сидят, ворчат на такую войну, худеют, копья у них из рук вываливаются.

И Заксули не слаще – дома, взаперти, голодом сидеть.

Сидели, сидели – невтерпеж стало. Старика к Бельды послали. Тот палку с человечьим лицом: взял. Пошел. Идет, от ветра шатается.

И Бельды не лучше – отощали, как медведь весной.

Стал старик мира просить. Стали судиться.

Говорят старики тому почтенному старику:

– Вы перед нами сильно виноваты. За это мы с вас большой байта – штраф – возьмем. Никто еще такого байта никогда не платил!

Испугался тот старик, затрясся: чем Заксули большой байта платить будут? Совсем бедные люди Заксули…

Говорит Чубак:

– Ой, большой байта! Котел, да копье, да платок – стыд с лица утереть.

Вытаращили глаза, Бельды, затряслись – вот так байта!

Стоило из-за этого голод и жажду терпеть!

Стоило из-за этого на войну ходить!

А в голове одна мысль – скорей бы домой, да поесть, да попить всласть!

Обрадовались Заксули. Байта сразу же отдали.

От себя Удоге да Чубаку девушек красивых в жены отдали, чтобы породниться с Бельды и не ссориться никогда.

Взяли Бельды девушек. Домой побежали: откуда сила взялась! Домой прибежали! Спрашивают их женщины: какая война была?

Говорят Бельды:

– Ой, какая война была! Самая страшная война, хуже нету!

Принялись Бельды пить. Три дня пили. Целое озеро выпили. Так выпили, что с тех пор озеро высохло. Принялись Бельды есть. Три дня ели. Все съели, даже сохатиные халаты съели.

С тех пор больше не воевали с сородичами. Все дела миром кончали.

Спасибо Удоге и Чубаку, что уму-разуму научили!

За себя как не постоять! Как за родича не постоять! Разве обидчику простить можно?

Жил в одной деревне нанаец Бельды. Был у него сынок, по имени Чокчо. Совсем маленький сынок – едва ходить умел. Всю зиму Бельды охотился. Много пушнины – мехов накопил. И соболь у него был, и лисица, и нерпа, и медведь, и колнок, и волк. Смотрит на меха Бельды и радуется:

– Вот поеду в Никанское царство – в город Сан-Син, – меха продам, еды, припасов на целую зиму накуплю! Сетку овую куплю, ружье, порох, патроны, игрушки.

Летом и верно собрался Бельды в Сан-Син ехать. Просит его сынок.

– Возьми меня с собой, отец!

Подумал Бельды – дорога опасная, могут разбойники напасть. Мало ли тчо в дороге случиться может…

– Что ты, сын! – говорит Бельды. – Как это можно, чтобы в доме мужчины не осталось! Кто же будет мать да сестренок защищать? Надо тебе остаться.

Уехал Бельды.

Много времени прошло. Чокчо за это время научился ножом владеть. Сидит стругает: ложку сделал, лодку маленькую сделал, оленя из дерева вырезал, нарты, медведя, собачек… Много разных игрущек сделал… А отца все нет!

Вот уже листья на деревьях пожелтели, трава повяла. А Бельды все не едет домой.

Потом из соседнего стойбища приехали люди.

Сделала мать Чеокчо кушанье – мось, – угостила приезжих юколой.

Сидели, сидели они, курили, курили, юколу ели, ели, потом говорят:

– Мы вместе с Бельды в Сан-Син ездили. Торговали. Обратно вернулись…

– А где отец? – спрашивает Чокчо. Друг на друга поглядели люди.

– Твой отец, – говорят, – торговал с одним человеком по имени Лян. Тот у Бельды всю пушнину купил. Пошел Бельды к этому маньчжу, чтобы рассчитаться, и не вернулся. Не купец, оказалось, Лян, а разбойник. Всю пушнину у Бельды взял и самого его убил.

– Почему же вы за отца не заступились? – спрашивает Чокчо.

Говорят люди:

– У того Ляна-маньчжу большая шайка. А нас мало. Не могли мы за твоего отца заступиться – побоялись: люди Ляна нас догнать могли, все товары отнять и нас убить могли…

– Плохо вы сделали, – говорит Чокчо. Обиделись люди, сели в лодку и уехали.

Стала мать Чокчо плакать, сестренки тоже заплакали.

До того плакали, что у них совсем глаза запухли– Что теперь будет с нами?

Но делать нечего – слезами Бельды не вернешь! А жить надо. Поплакали, поплакали они да за дело взялись. Старшая сестра копье взяла, в тайгу пошла – охотиться. Младшая в лодку – оморочку – села, по Амуру поехала – рыбу ловить. Мать дома осталась – за очагом следить, еду варить.