«Когда не верите Мне, верьте делам моим». Но одно дело чтить написанное, другое — признать рядом живущее. Мертвые не мешают, а живые то и дело путаются под ногами, лезут во все дыры со своим непременным: «Я знаю, как надо!»… А кому нужно чужое знание, когда собственное преотлично работает и, как в свое время утверждалось, «дает стране угля»? Никому не нужно. Поэтому всезнающих лучше всего убрать подальше, а в оптимальном варианте — не замечать. Собака лает, а караван идет…

Дэнис хотел стать самым сильным в этом мире, единственным, кто «знает, как надо» и может рулить. Кроме того, он единственный в среде сильных знал, что называющий себя Иисусом Христом в действительности им и является, знал и верил делам его — спасибо Иоанну за формулу. Поэтому он и хотел заполучить себе устройство с шильдиком «Мессия», которое сам заказал и дождался исполнения и прибытия заказа в срок. Одна беда: не по адресу устройство прибыло! Вот Дэнис его и не получил. Вот и остался сильным, да не самым. Выходит, просто сильные более правы: не замечать — оно как-то спокойнее…

Одно знал Петр: Дэнис не умел и не терпел проигрывать. А значит тишина в стране Храм — это не мир, а вынужденное перемирие.

Но и другое знал Петр: лишь единожды Иешуа отступил от мысленного: когда не удалось ему разрушить Храм в Иершалаиме — той страшной ночью во время Песаха. Но отступил, верну ся, ведомый Петром, к канонической версии — и выиграл.

Зато потом, перелопатив тысячи компьютерных «страниц» гоя дущей истории христианства, решил, что личный выигрыш его стал началом проигрыша Веры.

Сказано: «Поражен дух — кто может подкрепить его?» Второе Пришествие Мессии, пресловутое «чуть-чуть» — что с ним дальше станет, куда путь ляжет?.. Видел Петр, чувствовал-задумался Иешуа…

А Дэнис?.. Что Дэнис?.. Так, камень на том пути. Камни, как помнил Петр, для Иешуа — не помеха. Если они обнаружены опознаны и поняты. Как было на дороге в Иерусалим: ба-бах — и пополам камень. Дело техники…

Однако стоять истуканами — подобно ослам в парке — надоело изрядно. Хотелось действия, коли уж объявлен театр, и желательно сразу какого-нибудь третьего, финального, от кульминации — к развязке. Чтобы потом — рюмочку, чтобы потом — по бабам… Актеры — они ж как те же ослы: им простои не на пользу идут, резвость пропадает…

И ведь как вовремя пришло раздражение! Внутренний монолог завершен и занавес взлетел птицей чайкой светлой памяти Антона Павловича с Константином Сергеевичем. Мажордом у лестницы бухнул жезлом об пол и провозгласил очередной театральный текст театральным голосом:

— Его Высокохитрость, Главный Маршал Секретных Операций, Смотритель Мертвого Времени сэр Дэнис!

Ну фарс, ну комедия дель арте, ну прямо волосы на руках от стыда дыбом встают…

А и напрасно — дыбом.

В зале — из глубин лестничного парадного пролета — возник Майкл Дэнис: в смокинге, в черной бабочке, как и все приглашенные на этот бал или шабаш, с дежурной светской улыбкой на тонких губах. Встал рядом с ливрейным объявлялой, огляделся и — улыбка сползла с лица.

— Опаздываете, Инспектор, — сказал Иешуа. — Несолидно для смотрителя времени. Или оно для вас настолько мертво, что вы его просто не замечаете?.. Однако прочь упреки! Все в сборе. Можно начинать…

Иешуа хлопнула ладоши, и опять заиграли невидимые музыканты. Вальс они заиграли. Шопена. Это так Петру хотелось — чтоб музыканты. А на самом деле скорее всего никаких музыкантов в этом драном шато не было, никто их не нанимал, да и где найдешь пристойный (а судя по исполнению, — вполне, вполне…) камерный оркестр в северной европейской глуши в разгар очередного циклона с Атлантики, принесшего холод в и без того нежаркий в Нормандии май, когда кругом — ни туриста, ни курортника, даже выносливые гольфисты предпочли расчехлить свои клюшки где-нибудь в Коста-дель-Соль в Испании или на Кот-д'Азуре во Франции? Нет их здесь, а значит, музыка — обыкновенная цифровая запись, которая, кстати, вполне может включаться по хлопку ладоней.

Что придумал Иешуа? Может, помимо сказки про Буратино и золотой ключик, он нашел в сети все еще живой и волнующий роман про Мастера и Дьявола, про Прекрасную Даму и ее любовь к Мастеру, про Иешуа из Назарета и пятого прокуратора Иудеи всадника Пилата в белом плаще с кровавым подбоем? Скорее всего нашел: любопытство постоянно заставляло его читать все о себе, все исторические, псевдоисторические и просто литературные выдумки-версии об Иисусе Христе. И что же, его так поразило описание в том романе виртуального бала мертвецов, устроенного Дьяволом?.. Помилуйте, но в литературном оригинале все было несравненно изящней, богаче, фантастичней… Да просто-напросто интересней и с куда большей выдумкой! А здесь…

А здесь звучал бессмертный вальс, означая открытие бала и ич незамеченных Петром двойных дверей — там, в дальнем конце зала за красными бархатными гардинами, — вплывала королева бала в длинном, до полу, платье с пышным жестким кринолином, с глубоко открытой грудью, украшенной наверно бриллиантовым — уж так оно сверкало! — колье, с высокой прической, убранной наверно жемчужными уж так они белели! — нитями… Она плыла по паркету — мимо статуей окаменевшего мажордома, мимо Дэниса, тоже сейчас косящего под истукана — от изумления, разумеется, которое прямо-таки читалось на его истуканьей роже, — плыла к Мессии, стоящему чуть впереди команды Мастеров, которым — заметил Петр — все происходящее тоже было внове. Иешуа сделал шаг ей навстречу, она присела перед ним, придерживая пальцами края кринолина, склонила головку с тяжеленным шиньоном.

— Я готова. Учитель.

Надо ли говорить, что королевой бала Иешуа назначил девушку Мари, или девушку Анну, — кому как привычнее. И девушка Мари, то есть Анна, прекрасно чувствовала себя в новой роли. Но где же хозяева, вдруг озадачился Петр, где же славные бароны Левенкур, которые и устраивают этот вечер?

«Они, увы, в отъезде, — услышал Петр мысль Иешуа. — Но здесь — их дочь».

«Кто?» — удивился Петр.

Никакой дочери он здесь не наблюдал.

«Анна», — ответил Иешуа.

«Анна — дочь Девенкуров? Она же — Ветемаа…»

«Ошибка юности. Студенческий брак».

«Так этот дом — ее?»

«Она здесь родилась и выросла».

«Постой… Я ничего не понимаю… А как сюда попали Мастера?.. Зачем здесь Дэнис?..»

«Мастера? Не знаю. Поездом. Самолетом. Кто как… А Дэнис. — Дэнис, Кифа, примчался сюда на том „роллс-ройсе“, что ты, наверно, заметил у дома. Прямым ходом — из Довиля, благо недалеко».

«Примчался?»

«Это не фигура речи. Как бы поступил ты, если тебя вызывает агент больше месяца не выходящий на связь? Исчезла — и вот она, появилась. И не где-то в Африке, а рядом…»

«Пожалуй, я бы поспешил», — согласился Петр.

«У вас обоих — нормальные человеческие реакции».

«А что ты задумал?»

«Я?.. — Ну прямо сама невинность. — Окстись, Кифа, я здесь — кой же гость».

«Не врал бы ты своим ребятам… Не хочешь — не говори. Я не рдый, подожду… Да, а кто прискакал на тех осликах, что пасутся в парке?»

«Никто. До них еще дойдет черед. Не спеши. Ты же обещал подождать…»

Итак, спектакль. Очень хотелось проявить занудность и выяснить: каковы роли у остальных Мастеров, если Петру уготована — пуделя Артемона. Насколько он помнил сказку, граф Толстой большой массовки там не собрал. Всем присутствующим ролей не хватит. И пора бы, в конце концов, определиться, что ставим: дьявольский бал Маргариты или вскрытие нарисованного очага взбунтовавшимися куклами?

«Ни то и ни другое, Кифа. Про пуделя я просто пошутил, извини. И верно неудачно… А спектакль… У него нет названия. Но есть декорации: парк, дом, небо над парком, мокрый от близкого моря воздух… Есть состояние: ностальгия об ушедшем детстве. Есть, наконец, тема: прощание…»