Розовое облако все увеличивалось в размерах. Оно поглоти Иешуа, всю сцену и первые ряды. Люди с верхних рядов спешно эвакуировались под четкой координацией нескольких охранник правильно оценивших ситуацию. Петр, сдерживая дыхание, рванулся туда, где, по его разумению, должен лежать Иешуа без сознания:

«Иешуа без сознания? Ха! Нонсенс!»

Мысленный импульс Машиаха был бодрым и даже где-то радостным. Петру сразу стало легче.

— Иешуа! Ты где? — Размахивая руками в плотном облаке газа, Петр неразумно Тратил дыхание на крик.

«Не кричи. И не маши руками как мельница. Я собираю, а ты разгоняешь!»

Собирает? Что он собирает? Выбравшись на чистый воздух, чтобы вздохнуть, Петр обернулся и увидел, что облако перестало распространяться, хотя газовый патрон еще шипел. Напротив, бесформенная еще несколько секунд розовая масса стала обретать некие правильные очертания. Облако газа превращалось в шар! Через полминуты на свет божий из шара появился Иешуа.

— Ну как? — спросил мрачно.

Петр даже не знал что ответить. Перед ним висел в воздухе, переливаясь всеми оттенками розового, нехилых размеров, метров пятнадцати в диаметре, шар, состоящий из газа. Газа, собранного волей Иешуа в правильную или почти правильную геометрическую фигуру, чего быть физически не может. Ну не имеет газ собственной формы! Об этом еще в школе все узнают.

— Значит, имеет. — Иешуа, как всегда, подслушивал.

— И куда его теперь? — глупо спросил Петр, как-то поотвыкший от чудес Машиаха.

— Бедная-бедная экология, — вздохнул Иешуа и вытянул руку. Колышущийся шар, повинуясь воле Машиаха, поднялся над сценой, выше, выше, над амфитеатром… Он поднимался вверх, пока не стал совсем незаметным на фоне вечернего неба.

— Там его раздует, и все, — прокомментировал Машиах полет шара, глядя вверх. — Жаль, проповедь сорвана. Добавление в духе Иешуа. Хотя мгновением позже он еще добавил:

— Что-то мы не то делаем, Кифа. Плохо…

После исчезновения ядовитого розового газа шарообразной формы в Храме произошло еще несколько событий. Зафиксированный Иоанном диверсант был посажен в одно из тех самых экранированных помещений, предусмотрительно никем не занятое, как раз для таких случаев. Чтобы исключить самоубийство заключенного, стены камеры были обиты мягким, пружинящим материалом, а одежда изымалась.

— Посидишь голым до утра, а там разберемся! — сказал Иоанн тоном заправского тюремщика, закрывая дверь в камеру.

На командном пункте службы охраны тоже было суетно. Как же так чрезвычайное происшествие, а связи нет! Связь, естественно, появилась, как только у пойманного мужичка отобрали настроенную на соответствующую частоту простенькую, но мощную глушилку.

Самое любопытное выяснилось еще позже, когда просматривали запись спутниковой съемки северного сектора. Оказывается, как раз в то время, когда в амфитеатре Храма разворачивались физико-химические события, лагерь хиппи, отмечавший накануне какой-то свой хипповский праздник, превратился в базу террористов. Хиппари переоделись в черные комбинезоны, вооружились, приготовили противогазы и подошли вплотную к периметру, ожидая, когда сообщник, находящийся на территории Храма, отключит систему охраны, не подпускающую к забору никого, кто несет оружие. Но контрольное время истекло, а защита периметра так и не отключилась. Значит, операция не удалась. Провал агента заставил их по-быстрому свернуться и отбыть в неизвестном направлении.

Теперь — после драки, как говорится, — план их был до омерзения ясен. До омерзения от собственной тупоголовости: ясное да не заметить! Под видом прихожанина в Храм проникает «свой» человек, осматривается пару дней, собирает необходимую информацию, а потом дает указание ожидающим в безобидном лагере сообщникам относительно вида оружия и времени его применения. Стрелковое и лазерное вооружение, а также взрывчатка исключались, а вот мини-ракету с газом автоматика периметра не распознала как оружие и спокойно дала перекинуть через забор. Руководствуясь сведениями, полученными от предшественника, который показался Петру таким подозрительным «инженером», внедренный агент решает, как и когда удобнее всего учинить террористический акт, проводит его в жизнь, а потом… Вот здесь план диверсии дает сбой: дальше предполагалось, прикрываясь паникой и суматохой, проникнуть на командный пункт службы охраны Храма, обезвредить личный состав тем же самым газом и отключить защиту периметра. Ждущая снаружи группа взрывает часть забора, проникает в Храм, ориентируясь по наводкам агента, находит бездыханного, но вполне живого Иешуа и уносит его через ту же дыру, через которую они проникли внутрь.

Очень стройно. Но разработчики плана не учли уникальных способностей Иешуа, на чем и погорели. А как их учесть, когда заранее неизвестно, какой из законов физики он опровергнет в следующий раз?

Все это было выяснено позже, на допросе. Диверсант выложил все как на духу, кроме одного — кто заказал операцию. В методах допроса мистера Оруэлла не значились ни пытки, ни изнурение голодом, поэтому преодолевать молчаливое сопротивление допрашиваемого никто не стал. Не хочешь — не говори. С ним попрощались и передали в руки конголезского правосудия. Нгамба пообещал, что его будут судить как террориста, а к ним в Конго отношение суровое. Сканируя напоследок эмо-фон уходящего в наручниках и под конвоем человека, Петр вновь отчетливо уловил одно знакомое имя…

Дэнис.

И опять вопрос: случайно ли в башках то шпиона-комика, то шпиона-злодея, защищенных от любого серьезного дознания — даже от пыток и инъекций, считал Петр! — всплывает это до боли родное имя? Ну, ошибся Мастер, тигром, которого хотели выманить, оказался Иешуа, в Службе по-прежнему не ведали о вернувшемся в свое время Петре. Но так ли уж и не ведали? Для кого оно, дважды повторенное, Дэнис?..

Холодно-холодно, горячо-горячо…

Сегодня должна прибыть новая группа прихожан. Мистер Оруэлл и несколько парней из охраны, скучая, сидели на лавочке в сквере, разбитом возле главных ворот Храма, и ждали автобус из аэропорта. Шла вялая беседа.

— Чего-то опаздывают, — произнес один из охранников, утирая пот, — уже полчаса как должны быть.

— Приедут, никуда не денутся, — ответил другой.

— Едут, — сказал Петр.

Он слышал то, что охранники услышать не могли, — шум приближающихся автобусов за несколько километров от Храма.

Бойцы переглянулись, в очередной раз констатировав озадачивающую проницательность шефа, но смолчали здраво — раз мистер Оруэлл говорит, значит, так оно и есть. Он хоть и хороший человек, шеф, но какой-то слишком крутой: вот, к примеру, чувствует то, что никто не может. Но ведь и не ошибается. А бойцам — что! Лишь бы человек был хороший…

Через пяток минут автобусы затормозили у ворот. Короткие формальности на КПП, и машины въезжают на площадь, где уже стоят встречающие. Мистер Оруэлл со товарищи.

Иешуа, Иоанн и Петр еще в самом начале своего бытия в Конго обдумывали, как лучше встречать приезжающих — с помпой и пафосом, с объятиями самого Иешуа, с символическим крещением и так далее, или по-простому: здрасьте, проходите, вот ваша комната. Остановились на усредненном варианте — начальник охраны плюс, для веса, еще несколько человек серьезного вида. Гостей размещают, дают отдохнуть с дороги, а вечером Иешуа встречается с ними лично в своей резиденции. Пока восторженные люди наслаждаются общением со своим долгожданным Мессией, служба охраны проверяет по компьютеру личности каждого из прибывших. Хорошие отношения мистера Орузлла с главами некоторых довольно мощных спецслужб позволяют устраивать доскональные проверки: вплоть до того, в каком положении находился интересуемый человек в утробе матери, еще будучи зародышем. Вот этого-то, конечно, не требовалось, лишь бы родился и вырос порядочной личностью, но в досье таких данных, к сожалению, не имелось. Нестыковки и расхождения в данных, если таковые обнаруживаются, немедленно влекут за собой повторные, еще более тщательные проверки. Раз прокол, два прокол, того и глядишь — раскололи нехорошего агента. Сколько таких «нехороших» приехало в Храм сегодня — предстояло еще узнать.