Зоя сделала еще пару затяжек. Теперь дым уже не казался таким противным.

– А еще кто-нибудь знает, что ты ни во что не веришь?

– Только твоя мать.

– И ты совсем не боишься смерти?

– На каждого человека, живущего на земле, приходится несколько миллионов мертвых, которые жили до нас. И после нас будут еще миллиарды и миллиарды мертвых. Жизнь, по сути, лишь краткий миг между небытием и небытием. Что с тобой? Как-то ты вдруг загрустила.

– Трудно все осознать так вот сразу.

– Пф. Да тут нечего осознавать. В этом-то все и дело! Скоро ты станешь королевой, и тебе предстоит выполнять королевские обязанности, демонстрировать безупречные застольные манеры, перерезать ленточки на открытиях садоводческих фестивалей. И как-то справляться с чудовищами.

– С чудовищами? – Для Зои это была новость.

– Да, с чудовищами. С людьми, которые верят в какие-то высшие идеалы, не доверяя собственным ощущениям и суждениям. Все ругают политиков, называют их гадами и чудовищами, но с ними легко иметь дело, и ими легко управлять. Потому что они защищают систему, которую используют, чтобы бежать от реальности. А настоящие чудовища и убийцы – это те, кто верит в светлые идеалы. Всегда найдется какой-нибудь угрюмый двадцатилетний идеалист, который явится на базарную площадь в поясе, начиненном взрывчаткой.

Зоя докурила сигарету до самого фильтра. Потом отец и дочь долго молчали, но это было хорошее, уютное молчание. Дождь барабанил в окно, как сумасшедший странник, ломящийся в дом. Зоя затушила окурок в пепельнице, сделанной в виде свитка с Великой хартией вольностей.

– Слышал утренние сообщения о наводнениях? – спросила она.

– Да, конечно.

– Говорят, если так пойдет дальше, Королевское кладбище будет смыто.

– Вот будет смеху, – сказал король.

– Папа, вообще-то там похоронят и тебя тоже.

– Нет, ты только представь! Все эти скелеты, обвешенные драгоценностями! И их всех смоет в реку!

– Папа, нам надо будет найти какое-то другое место, где тебя похоронить. Что нам делать? Где нам тебя хоронить, если не на Королевском кладбище?

– Ну, постарайся меня удивить, – сказал король и умер. И Зоя сделалась королевой. Она сидела и думала о своем будущем, глядя на сигаретный окурок в пепельнице. У нее было странное чувство, что окурок глядит на нее в ответ.

А потом она поняла, что и сама тоже ни во что не верит. И задалась вопросом, не значит ли это, что она не способна влюбиться.

Она позвонила дворецкому и попросила принести еще одну сигарету. Это был ее первый королевский приказ.

Блин! В жизни бы не поверил, что я, Жюльен, с таким удовольствием могу просидеть целый день на пенечке, наблюдая за тем, как вороны бросают мидий сверху на скалы, или глядя на морской прибой, набегающий на гальку, каждый камушек которой по размерам и форме напоминает яйцо. А сочинять и рассказывать истории? Блин, это пипец! Я спросил Сержа:

– Слушай, а почему так напряжно придумать историю? Казалось бы, что в этом сложного?! И тем не менее это действительно очень непросто.

Серж сказал:

– Истории хранятся в тех уголках сознания, куда мы заглядываем очень редко. Или не заглядываем вообще. Мне кажется, подавляющее большинство людей тратят так много времени, пытаясь убедить себя, что их жизни похожи на занимательные истории, что в итоге у них отмирает способность к тому, чтобы что-то придумывать. Люди просто забыли, что есть и другие способы для упорядочивания мира. Кстати, сейчас твоя очередь рассказывать.

На мгновение меня охватила слабость и ощущение полной дезориентации, как это бывает при десинхронозе. Или, проще сказать, при расстройстве биоритмов в связи с перелетом через несколько часовых поясов. Кстати, тоже отмирающее состояние. Как водянка, круп или проказа. Когда вы в последний раз видели человека, страдавшего десинхронозом?

Мне надо было собраться с мыслями. Какую историю рассказать? Блин. Вообще никаких идей. Я достал свой КПК, вышел в сеть и набрал в поисковике «сочинительство историй».

Пьянка тем временем продолжалась. Ардж рассказал нам о Крейгах. Я выгадал еще чуточку времени, рассказав о взрыве в ЦЕРНе. Сэм рассказала о сандвиче с Землей. Диана – о своем уродском соседе по имени Митч. Был уже поздний вечер. Когда Диана закончила рассказ, Зак принялся излагать нам свои теории о кукурузе как сельскохозяйственной культуре.

А потом Серж заметил, что я так и не рассказал сочиненную мной историю. Nique ta mere![14]

– Ну, хорошо. Значит, так…

Мерзкий убийца по прозвищу Хищный Гроб на стадионе боли

Жюльен Пикар

Все уставились на меня. Я сказал:

– Шучу, шучу! На самом деле моя история называется по-другому. «Мерзкий убийца по прозвищу Хищный Гроб на стадионе боли» – это просто название, выбранное наугад из списка, созданного онлайновым генератором названий, сюжетов и персонажей для литературных произведений.

Я приподнял свой КПК, демонстрируя всем его крошечный яркий экран.

– Все жанры, все уровни культурного развития, высокий, низкий… марксизм, буржуазные ценности… Вот, например, описание вампира. Одного из 2500 героев-вампиров, созданных мгновенным генератором персонажей. «Персонаж № 2428. Злобный мужчина-вампир, хладнокровный убийца. Узкие, угольно-черные глаза. Густые длинные волосы темно-каштанового оттенка. Носит распушенными или собирает в хвост. Аккуратная щегольская бородка. Изящное телосложение. Очень светлая, полупрозрачная кожа, как будто светящаяся изнутри. Маленький нос, квадратный подбородок. При желании может оборачиваться ягуаром. Владеет всеми способностями вампиров, но с определенными ограничениями. Питается в основном кровью, но может есть и обычную пищу. Кожу жертвы прокусывает не клыками, а протыкает ее языком с острым жалообразным кончиком».

Сэм сказала:

– Похоже, культура совсем вымирает. Смерть культуры, смерть книг. Смерть индивидуального героя. Смерть личности, точка.

Я передал свой КПК по кругу, а сам принялся прокручивать бесконечные списки сюжетов, имен и названий на экране ноутбука.

Сэм сказала:

– У меня от всех этих списков мозги заворачиваются.

– И это ведь даже не идеи для сюжетов, – сказала Диана. – Все такие-то недоделанные. Как те китчевые картинки, которые продают на ярмарках. Просто безвкусная мазня.

Серж сказал:

– Все равно тебе не отвертеться, Жюльен. Придется рассказывать.

Призвав на помощь всю свою злость на современный безумный мир, я сказал:

– Ладно. Вот моя настоящая история. А генераторы сюжетов отправляются в жопу.

Боязнь окон

Жюльен Пикар

Кимберли Келлогс, розовощекий упитанный ангел двенадцати лет от роду, росла в хорошей семье, принадлежавшей к самой верхушке среднего класса. Они жили в хорошем предместье хорошего американского города. Родители Кимберли были рады, что их дочка пока еще не превратилась в кошмарное существо – грубое, наглое, ворующее в магазинах всякую мелочевку, помешанное на диетах для похудения и злоупотребляющее спиртным, – как все остальные девочки-подростки, живущие по соседству. Они считали, что Бог их любит, раз посылает такое счастье.

Как-то вечером Кимберли вместе с родителями смотрела по телевизору «ужастик», в котором злобные инопланетяне терроризировали землян, живущих в тихом городском предместье. Фильм был снят в очень реалистичной, документальной манере, так что будничный мир казался особенно натуралистичным и заряженным некоей смутной, но неотвратимой угрозой – готовым в любую секунду взорваться, точно черный брезентовый рюкзак на многолюдном вокзале.

Где-то посередине фильма была сцена, как семья собралась вечером в гостиной, и вдруг снаружи раздались какие-то странные звуки. Мама, папа и дочка (там, на экране) ходят по комнатам и смотрят в окна, пытаясь понять, что это за звуки. Потом звуки вроде бы затихают. И семья вновь собирается в гостиной. Все трое стоят перед большим окном и любуются садом. И вдруг оконное стекло разлетается вдребезги, и в комнату вламывается жуткого вида инопланетянин, весь состоящий из щупалец, острых клыков и бородавчатых наростов. Кровь брызжет фонтаном. Куски человеческих тел разлетаются по всей гостиной.