В те дни моряка торгового флота могли призвать на военную службу в любом порту, не только в порту приписки. Шаповалову не понадобилось предварительного пребывания во флотском экипаже, на берегу, для приобретения специальности: он плавал не один год, имея аттестат матроса первого класса и рекомендации отличного рулевого. Само время диктовало эту необходимость: иногда в течение дня или часа торговые моряки становились военными моряками. Позже случалось, что мирные грузовые корабли, такие, как «Курск», «Серов», «Калинин», приняв на палубы пушки, становились военными кораблями и выполняли важнейшие боевые задания командования.
В назначенный день крейсер, однако, не пришел. У Игната оказалось много свободного времени. Две недели он прожил в порту Туапсе. На танкере «Советская нефть» заболел матрос. Ему разрешили совершить рейс на Ближний Восток, где, впрочем, Игнату уже приходилось бывать и раньше. Он сделал два рейса и лишь потом впервые поднялся по широкому трапу на серую, сумрачную громадину боевого корабля. Здесь началась новая, нисколько не похожая на прежнюю жизнь — та жизнь, с которой теперь он свыкся настолько, словно родился здесь, на корабле.
Но главное событие произошло тогда, во время вынужденного двухнедельного отпуска, проведенного им в туапсинском порту. Он часто бродил по городу, на рыбачьей пристани, на вокзале, встречая и провожая поезда, просто не зная, куда себя деть. Среди рыбаков вскоре появились знакомые, дружные, веселые ребята, а так как и сам он был из рыбаков, знал такелажное дело и все орудия лова в работе, — его здесь приняли, как старого друга.
Любил выходить он в море затемно еще, задолго до утренней зари, невод ставной трусить, хитрую камбалу на глубинах отыскивать, глупого бычка на «банках» легко, словно играя, полные корзины набирать… Море с первым проблеском рассвета играло и лучилось изнутри, и было оно, как в детстве, наполнено тайной, тревожной радостью и новизной.
Как-то взял он на лесу камбалу размером с колесо, на удивление даже старым рыбакам. Смеялись, радовались друзья такой его удаче, рассматривали диво-рыбу, поросшую мхом. И предложил бригадир снести ее в подарок от артели старому своему и общему другу, с каким он плавал когда-то за экватор, перед кем вся артель была в долгу. В шторм человек этот снял рыбаков с шаланды, в трудную минуту выручил из беды. Понятно, что все в артели одобрительно отнеслись к предложению бригадира. Одному Игнату было безразлично, кто он, тот человек. Потому и не расспрашивал Игнат о старом моряке.
Теперь возникал немаловажный вопрос, кто же вручит подарок? Дело почетное — представительствовать от друзей. И порешили рыбаки: кому удача выпала, тому и праздновать у старого моряка, который гостя без угощения, конечно, не отпустит. Взвалил Шаповалов камбалу на спину, адрес прихватил, и ранним утром двинулся через город.
Маленький белый домик, окруженный садом, был аккуратен и чист; ровные аллейки желтели, посыпанные гравием, ветки яблони покачивались у самого крыльца.
Игнат хорошо помнил эту минуту. Он поднялся по свежевымытым ступеням и позвонил. Оказывается, в этот ранний час в домике уже не спали. Ему открыли сразу же… Ему открыла она.
Вот и сейчас, пока шлюпка шла к берегу, он вспоминал негаданную, чудесную эту встречу с прежним удивлением и почти с прежней радостью.
Как все это произошло? Камбала ожила, затрепыхалась на его спине. Он наклонился, чтобы не упустить ее на землю. Наверное, был он порядочно смешон, похожий на фокусника, балансирующего с живой, невиданной рыбой на спине.
Девушка воскликнула:
— Шаповалов! — толкнула дверь и стремительно ступила вперед, в пятнистый свет, льющийся сквозь листья ветки. — Как?! Да что это у вас?.. Как вы здесь очутились?
— Не знаю… — пробормотал Игнат. — Сам не понимаю. Стой, анафема, не брыкайся. Вы не пугайтесь — это я на рыбу… Куда мне это чудище деть?
Она провела его в дом, и он освободился наконец от своего беспокойного груза.
— Кажется, я не ошибся? Садовая, восемнадцать? Значит, точно… Это вам.
— Кто вас прислал сюда? Разве теплоход уже прибыл?
Он смотрел на нее, не понимая вопроса. Он думал совсем о другом — она ли это? Да, это была она. Какой теплоход?.. Да, вон что! Она ведь не знает… А сколько дней провел он, скитаясь, в этом городке! И еще он радостно подумал о ее удивлении и улыбке… и как шагнула она ему навстречу, и будто солнечный дождь — игру света и теней на ее платье. Но как же ей стала известна его фамилия?.. Она знала и помнила его фамилию!
— Что вы спрашиваете? — проговорил он. — О чем вы спрашиваете? Ведь это же здорово, черт возьми!
Ему показалось, она отступила немного.
— Что «здорово»? Не понимаю…
— Да то, что разыскал я вас, — вот чудо! На самом дне моря адрес нашел! — Он присел на корточки и погладил жесткую, зеленоватую рыбью спину. — Ух, разбойница!.. Спасибо, ты меня привела.
На кухню вошла женщина, высокая, седая, в темной повязке и в строгих очках, — очевидно, мать девушки. Игнат сразу утратил дар речи. Кое-как он объяснил причину своего непрошенного визита. Хозяйка изучающе смотрела ему в лицо. В конце концов он окончательно потерялся.
Его пригласили в комнату; он присел на краешек дивана, не зная, куда положить свою фуражку. Страшно она мешала ему все время! Девушка заметила это и, мягко коснувшись руки Игната, отобрала у него фуражку.
Женщина принялась накрывать на стол, сетуя, что мужа нет дома, что если и приедет он раз в месяц, так только на час, на два. Уж он отблагодарил бы гостя, как отблагодарил бы!
Позже Игнат не раз вспоминал эти ее слова. Знали бы товарищи — было тут чему посмеяться. Он никому не рассказывал ни об этой встрече, ни о том, что случилось через несколько дней. Даже смешное, неловкое стало близким и по-своему дорогим. Нина присела рядом с ним на диван и, подняв по-мальчишески кулак, сказала:
— А здорово вы тогда этого «романтика» обрезали! Как говорит он, будто эстрадник: «Север… белые ночи… снежная даль…» В общем, мог бы работать актером на третьих ролях. Чем же все это кончилось? Я ушла. Я побоялась капитана.
— А тем и кончилось, что капитан выгнал меня из рубки. Васильков прав. Я виноват.
— Разве? — спросила она почему-то очень тихо. Игнату показалось — глаза ее стали строже.
— Вы давно знакомы с Васильковым? Или в пути познакомились?
— Два года. Отпуск он проводит здесь, в Туапсе. Но как же случилось, что капитан не разобрался?
Игнат усмехнулся и сказал в сердцах:
— Вы видели его, капитана? Это же боцманюга со скотовоза. Половина бога… Страшный человек. Дело он знает, ничего не скажу, а так не душа — железо…
Лицо ее дрогнуло и покривилось.
— Ну? — проговорила она изумленно. — Нет-нет… Так думают о нем матросы?
— Так думаю я.
Она отодвинулась, быстро оглянула Игната и тихо засмеялась.
— И неправда! Совсем он не такой!
Шаповалов насторожился. Что за день! Одна неожиданность следовала за другой. Оказывается, Нина знала капитана.
— Вы разве с ним знакомы? Виделись?.. Разговаривали?..
Руки ее упали бессильно.
— Конечно… сколько раз! Это мой отец, капитан Волков. Я была с ним в рейсе Одесса — Батуми.
Игнат ощутил струйки пота, текущие по носу его, по щекам. Вот куда он попал: в семью своего капитана! Ей, Нине, только и оставалось: указать на дверь. Он потянулся за фуражкой. Проклятая камбала — как подвела!.. И все-таки жалко уходить: сам осмеял себя и ушел. Глупо. Но дело непоправимое. Хозяйка тоже, наверное, слышала: «Боцманюга со скотовоза»… Вот, она уже направляется к нему. Чего доброго, влепит затрещину. Игнат вытирает рукавом лицо и слышит голос хозяйки:
— Как ваше имя? Игнат? Ну, будем же знакомы… А отчество? Отлично. Прошу вас, Игнат Семенович, пить чай. Для вас и наливка найдется, муж сам ее приготовлял. «Шкиперская» называется.
В смущении, какого еще не приходилось ему переживать, Игнат решил идти напропалую. Он осматривал стол: маленькие рюмочки, диковинный ножик, выгнутый и хвостатый, ложка с дырочками, — не разобраться, что к чему. Нина придвинула ему стакан и до края налила розовой вязкой наливки. Не ожидая, пока нальет она и хозяйке, Игнат осушил весь стакан двумя глотками, задохнулся, ожёгся и почти упал на стул. Что говорил он им в течение долгого часа, все время чувствуя на себе проницательный взгляд хозяйки? Наверное, он плел несусветную чепуху. Помнится, Нина спросила:
