Ну вот и позади болотина. Теперь, хоть незаметный глазу, а все же уклон. Толкайся, Логинов, толкайся. Теперь считай, что дотянул. Вон и поля уже начались. Нажми, а то калитки простывают, да и сельпо, чего доброго, могут закрыть… Посидеть бы ладом… Ведь редко и приходится. То некогда, то не на что. Сегодня-то как раз бы кстати. Хозяин любит про охоту поболтать, бывальщины послушать. Да и не только он, все почему-то падки до охотничьих историй. Приступят — не отвяжешься: вынь да положь. Подавай им такое, чего не бывает. А правду выложи — обидятся: неинтересно… Корреспондент один уж до того ли привязался, рассказывай ему про рысей, как они людей терзают. И рад бы рассказать, да не про что, не слыхивал такого, не нападают наши рыси на людей. В газетах, в книжках читывать случалось, а чтобы наяву, — никогда…
А месяц-то блескучий! Ишь, как рассиялся. Хоть веснушки на роже евонной считай. Вон и сосну видать на росстани, перед деревней. Вон изгородь, где утром капкан становил на лису. Пойти взглянуть, уж не попалась ли?.. Попалась! Издали видать, как разметала снег капканом, навись пообила с кустиков. Вон через поле волочилась к лесу. Эта далече не уйдет: капкан увесистый, снег рыхлый, скоро умотается… Ну, вот и работа на завтра. Снова проминаж в целик. А после к вырубкам — как хошь — добраться надо: третий день не смотрены ловушки, должно, и там попался зверь. Да еще шкуры обработать, выварить капканы. Не хватит завтрашнего дня… Видать, не до гульбы сегодня. Побаловаться пуншиком да спать пораньше лечь… Вот так-то, друг сердечный, Логинов. Хорошенького помаленьку, братец…
И вот когда она сказалась, та нечеловеческая ноша вяжущей усталости, которая копилась с раннего утра. С горем пополам еще достало силы отереть от снега лыжи, в сенцах повесить на крюк мешок. Тепло избы овеяло его через порог, и подкосились ноги. И самым трудным было расстояние через горницу, от двери до скамейки — последний десяток из множества тысяч шагов.
1966 г.
Ульяс Викстрем
Родился в 1910 году в г. Турку (Финляндия) в семье рабочего. С 1918 г. живет в Советском Союзе. В 1933 г. окончил в Ленинграде Комвуз нацменьшинств Запада. В годы Великой Отечественной войны находился в рядах Советской Армии. Награжден орденом Красной Звезды. После войны работает в редакции журнала «Пуналиппу» (с 1954 г. — главный редактор). Литературную деятельность начал с 1935 г. С 1950 г. — член Союза писателей.
На русском и финском языках изданы романы «Вперед, народ трудовой» и «Суоми в огне», повесть «Оску Сувела», посвященные финской революции 1918 г. В 1967 г. написал документальную повесть «Тойска» — о легендарном герое гражданской войны Тойво Антикайнене. Пишет также рассказы, очерки, много и плодотворно работает как переводчик. За литературную деятельность награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Отцовская любовь
Осенний день незаметно сменился вечером, а вечер сгустился в северную ночь, окутавшую все вокруг влажной прохладой. Ливень уже перестал, но в воздухе еще чувствовалось дыхание недавнего дождя.
Огни в домах гасли один за другим, и небольшой лесной поселок погружался в темноту и сон. Симо Куйсме тоже не мешало бы отдохнуть, но он все сидел у обочины дороги, возле ольховника, и невесело поглядывал на родной поселок, куда ему сейчас совсем не хотелось возвращаться.
Злость понемногу улеглась, словно притаилась в нем, свернувшись в плотный клубок. Симо никак не удавалось его распутать, хотя он уже не раз передумал события сегодняшнего вечера.
Была пора ранней осени, когда еще стоят погожие, теплые дни. Сегодня, как и всегда по субботам, Симо пришел с работы раньше обычного. Попарившись в доброй бане, он побрился и выпил крепкого чая. Потом подсел к окну отдохнуть, и приятная истома разлилась по натруженному телу лесоруба, уставшего после тяжелой трудовой недели.
Симо Куйсма любил это место у окна. Отсюда просматривалась вся улица. Маленький Валерик возился возле отца и, пыхтя и посапывая, изо всех сил старался разогнуть его руку. Но не под силу это малышу: крепкой и мускулистой была отцовская рука. Валерик не смог разжать даже пальцы. Что ни говори, а сорок лет — солидная разница в возрасте, да и с коренным лесорубом хоть кому нелегко потягаться.
Юнтунены, их соседи, обещали зайти к ним. Как бы мимоходом бросила мужу Сусанна: «Грозились заскочить, чтобы вместе посумерничать». В субботних вечерах есть своя прелесть. Приятно сознавать, что завтра утром не надо спешить спозаранку в лес. Субботним вечерком можно посидеть, поболтать с друзьями о том о сем, послушать последние известия… Симо Куйсма охотно и порой горячо обсуждал мировые события, хотя по натуре он был тихим, немногословным человеком.
Но сегодня все пошло кувырком. И потому эта тоска, камнем давящая Симо. И потому несколько часов уже сидит он тут, в ольховнике.
Как и в прошлый раз, перепалка началась из-за Кертту. Симо не видит ничего плохого в том, что любит свою дочь от первого брака. Имеет же он право любить своих детей.
Кертту живет и учится в райцентре, в школе-интернате. Отцу она кажется такой хрупкой, худенькой. Нынешней осенью она пошла в восьмой класс, и это была их радость — его и ее…
Кертту бывала у них редко, да и то почти всегда уходила с обидой. Так случилось и сегодня.
Девочка пришла под вечер, когда на небе золотилась еще поздняя зорька. Увидев с порога, что мачехи нет дома, обрадованная Кертту повисла у Симо на шее.
Симо Куйсма все еще чувствует на себе теплые, ласковые руки дочери. И отцу хочется навсегда сохранить в душе светлую радость, охватившую его тогда. Как нужны они друг другу! Да и что в этом удивительного, ведь они родные — отец и дочь.
Кертту шепнула ему на ухо всего лишь несколько слов, но они запали отцу в душу. Для него это был ласковый привет из того юного мира, в котором живет Кертту. Несколько теплых слов… От них ему будет радости на много дней.
Они согреют его и на лесной делянке, когда он с бригадой тысячников будет валить лес. Хорошо ему будет от дочкиных слов и тогда, когда он, усталый, вернется домой, зная, что еще один день прожит не зря, прожит для людей, для Валерика, Кертту, Сусанны…
«Папочка!.. Мне скучно без тебя, папа».
Симо было удивительно приятно слышать, что Кертту тянет к отцу. Тоскует девочка, конечно, и по матери, но той нет уже в живых. Ласково обняв хрупкую фигурку дочери, Симо Куйсма долго смотрел сегодня на нее. Светлые волосы Кертту показались ему еще мягче, а редкие веснушки вовсе не портили ее застенчивого лица. Глаза у нее были материны — большие, мечтательные.
Валерик со своими игрушками шумно вертелся около них, и втроем им было хорошо в этом доме, посреди шумящих лесов. И пускай за окном хмурится осень, пускай бросается сердито дождем и ветром… Вместе им все равно хорошо. Удивительно, как это Сусанна не понимает таких простых вещей. А ведь она мать.
Втроем они пили чай, и Кертту рассказала, что за неделю у нее только две четверки, а все остальные пятерки. «Я так и знала, папа, что ты обрадуешься… А знаешь, ведь в восьмом классе учиться нелегко». Кертту делилась с отцом школьными новостями, и Симо понимающе кивал головой.
Но потом пришла Сусанна и сразу, еще не переступив порог, помрачнела. Кертту тут же лоднялась из-за стола поздороваться, но мачеха словно и не заметила ее.
— Ты-то что расселся. Или делать нечего?.. — сердито бросила Сусанна мужу.
Солнечная радость сразу погасла, а в комнате стало словно бы тесно. Больше всего Кертту задело, что эта женщина смеет кричать на ее отца. Растерянно переводила она взгляд с отца на мачеху. Симо отвернулся к окну. Солнце уже село, и только на горизонте светлела желтая полоска. Черное, грозовое облако давило сверху, заслоняя все небо…
Именно в этот момент пришли гости. Юнтунены посидели, попили чаю, но разговор не клеился. Хозяйка нахохлилась, как курица, неохотно отвечала на вопросы. Она без всякого аппетита жевала булку да то и дело покрикивала на Валерика. Посидев немного, гости ушли.
