На пристани уже собрались люди. Старик ускорил шаги. Сердце забилось от радости: значит, катер будет, коли народ ждет!

Вдруг он остановился, торопливо сунул руку в карман покачал головой. Сберегательную книжку-то он так и забыл на столе! Стар, стар стал! Или от радости память потерял… Но ничего, если нужны будут деньги, он достанет: его тут все знают.

Старого рыбака встречали приветствиями, спрашивали о здоровье, об улове рыбы. Он отвечал односложно, машинально и все поглядывал на бушующее озеро.

— Вот он! Видишь, черная точка правее острова, — показывали люди.

— Да, да, вижу! — кивал старик, хотя никакой точки не видел.

Глаза уже не те, что были в молодости. Но он верил людям, что есть черная точка на озере, верил и своему псу Мусти, который вдруг оживился, перебирал лапами и взволнованно урчал. Значит, идет катер!..

Скоро он разобрал в плеске волн равномерный стук мотора. Слух у старика сохранился лучше, чем зрение. Прошли еще долгие минуты, и он увидел катер, нырявший в волнах, но неудержимо приближавшийся к берегу.

Катер долго не мог пришвартоваться к пристани. Волны бросали его то вверх, то вниз. Из люка каюты показались пассажиры. Старик с замиранием сердца смотрел. Где же внук? Конечно, он еще в каюте. Наверно, собирает вещи.

Пассажиры начали выходить на пристань. Мусти помахивал хвостом — два-три раза каждому. По долгу вежливости.

И вдруг горестное предчувствие охватило старика: неужели внук не приехал? Если бы он был на катере, Мусти почувствовал бы это и с веселым лаем бросился бы к трапу.

Последней вышла почтальонша с пухлой сумкой. Увидев старика, она сказала:

— Это хорошо, что ты здесь, дедушка, а то мне пришлось бы шагать к тебе в Хийсиниэми. Тебе письмо! Наверно, от внука.

Она порылась в сумке.

— Если хочешь, пойдем на почту, там я прочту тебе письмо.

Они направились к почте — впереди девушка, за ней тяжело шагал старик, за ним — унылый Мусти. Ветер трепал парусиновый плащ девушки. В воздухе кружились желтые листья. Дощатый тротуар был скользким от липкой грязи.

На почте девушка сняла плащ и шапку и стала поправлять волосы. Затем она открыла сумку и стала раскладывать газеты и письма. Все это тянулось так долго, что даже Мусти прилег у двери. Наконец вынула письмо от внука.

— Прочитать тебе? — спросила девушка.

Не впервые она читала ему письмо и писала за него ответы. Правда, старик и сам мог читать и писать, но это каждый раз требовало от него больших усилий.

— Ну вот, слушай!

Девушка уселась и начала:

— «Дорогой дед!»…

— Так он всегда мне пишет, — кивнул старик, — видно, еще любит, не забыл старика.

— «Дорогой дед! — повторила девушка. — У меня в жизни большое событие. Можешь поздравить меня с повышением. Теперь я уже не начальник лесопункта, а начальник целого отдела в тресте. Мы переехали в город. На днях получим квартиру — две комнаты с кухней. Сам понимаешь, что теперь мне некогда приехать к тебе. Сразу приступаю к работе…»

— Значит, начальник целого отдела? — переспросил старик, заметив, что в комнату входят за почтой. — Кто бы подумал! Внук-то… — Он смотрел на всех с явной гордостью, а сам глотал застрявший в горле ком.

Девушка читала дальше:

— «Не знаю, когда в будущем году получу отпуск и где мы будем его проводить. Мы ведь еще ни разу не отдыхали на юге. Как у тебя дела, дедушка, как здоровье? Наверно, ты все такой же крепкий, как прежде? Молодец, дед! Если у тебя будут трудности с деньгами, не стесняйся, пиши. Я буду тебе помогать. Конечно, сам понимаешь, много посылать не смогу. Теперь нужно обставить квартиру. В городе надо одеваться поприличнее, чем на лесопункте. Да еще новость: у тебя скоро будет правнук. Потом я подробно все сообщу. Может, как-нибудь прикатишь в гости на недельку? Но об этом мы с тобой договоримся после. Пиши! Низко тебе кланяемся.

Твой внук Хуоти».

Девушка сложила письмо и, словно провинившись в чем-то, отвернулась. И люди избегали смотреть на старика, тихо спрашивали у девушки свою почту и молча уходили.

— Ну что же, Мусти, пойдем!

— Ответ не будешь сейчас писать? — тихо спросила девушка. — Я бы написала…

— Потом, — старик остановился в дверях. — Ты мне вот в чем помоги… Как это сделать, чтобы деньги послать? У него ведь теперь большие расходы. Вот сберкнижку я забыл дома… Потом, в другой раз…

Девушка удивленно посмотрела ему вслед.

Дверь закрылась за человеком и собакой.

Ветер усиливался, волны с гулом разбивались о прибрежные скалы. Сквозь шум старик опять услышал стук мотора — это катер, несмотря на бурю, отправился в обратный путь. Потом загрохотал мотор бульдозера — навстречу шел трактор. Увидя тракториста, который час назад его приветствовал, Игнатта повернулся к нему спиной, чтобы закурить, и стоял так, пока бульдозер не миновал его.

Старик возвращался медленно, то и дело останавливался и отдыхал. Так же медленно шел и Мусти, временами отставая от хозяина.

— Ты это что же, не хочешь домой? — спросил старик, когда пес подошел к нему.

Мусти вильнул хвостом и прилег к его ногам.

Пробираясь через болото, старик на этот раз часто спотыкался и весь вымазался в болотной грязи. Мокрый Мусти тихо и жалобно повизгивал.

Уже начало темнеть, когда они добрались до избушки. В загоне к старику подошла корова. Он крепко ударил ее кулаком по лбу.

— Ты еще лезешь! На какой черт ты мне нужна!

Но тут же гнев прошел, и он стал гладить ее, приговаривая:

— Ну не сердись, это я так… Расстаться нам с тобой придется. Не возьму я тебя на базу. Не нужны мы больше друг другу.

В комнате на столе уныло стояла бутылка коньяку. Старик тяжело вздохнул, словно он только теперь понял, что внук не приехал и больше никогда не приедет. Он тяжело опустился на кровать возле стола, не сняв даже шапки и глядя в одну точку невидящими глазами.

Мусти прилег у двери, вытянув передние лапы и положив на них голову. Стало темно. Старик медленно встал, зажег керосиновую лампу и, откупорив бутылку, налил в стакан коньяку. И опять устремил взгляд в одну точку, забыв выпить.

Мусти жалобно завизжал. Старик спросил:

— Что с тобой, Мусти? Или ты во сне это?

И тут же забыл про Мусти. Не заметил старик и того, как остановились ходики. Он забыл утром поднять гирьку. Но воцарившаяся в комнате непривычная тишина вскоре вывела старика из оцепенения. Он хлопнул ладонями по коленям, поднялся и завел ходики, поставив стрелки наугад. Затем надел рыбачью куртку и сказал:

— Пойдем, Мусти, посмотрим. Может, закинем сети…

Мусти вопросительно поднял голову — не поздно ли? — но все же встал и пошел за хозяином.

На озере было совсем темно. Старик долго стоял в нерешительности, потом с досадой вернулся в комнату. Он взял старые сети и стал чинить их при свете тусклой керосиновой лампы. Но работа не ладилась, нитка рвалась. Не мог работать старик сегодня. Он вдруг понял, что больше не может оставаться здесь, в одиночестве, при керосиновой лампе. Больше в эту избу никто не приедет. А на базе — яркий свет, там люди…

На столе он заметил забытую утром сберегательную книжку. Мысли старика приняли новый оборот. У внука-то, наверно, теперь туго с деньгами…

Старик отложил сети и встал. Сунул сберкнижку в карман и надел парусиновый плащ.

— Пойдем-ка, Мусти, в поселок, — сказал он, — нечего нам тут делать. А завтра придем за пожитками. Ну, вставай.

На болоте было темно, так темно, что старик сперва ничего не видел. Ноги сами нащупывали глубоко увязшие бревна.

Мокрый и грязный, прошел он, наконец, болото. Остановился, чтобы подождать Мусти, окликнул его в темноте.

Потом повернулся к поселку, где ярко сверкали огни. Опять послышались отдаленные взрывы со стороны Хийсикаллио. Это строители разгоняли тамошних чертей.

Стало легче идти, старик ускорил шаги.

А озеро шумит и шумит…

1956 г.

Родился в 1915 году в г. Тампере (Финляндия). После окончания народной школы был чернорабочим, а в середине пятидесятых годов приехал в СССР, в Карелию.